Ссылка на предыдущую главу http://www.proza.ru/2019/12/03/903
Глава Десятая.
– Нам пора.– Дмитрий выглянул в окно и с улыбкой повернулся к Ирине.– Сопровождение уже ждет. А когда стемнеет, люди выйдут на праздник, и проехать будет сложно.
Она кивнула, вспомнив, как в прошлом году, в ночь накануне парада, фейерверки разорвали небо в клочья. Этот праздник нордики отмечали не просто бурно – остервенело. Он был приурочен к славной битве минувших времен, которая проходила ночью, а на рассвете закончилась торжественным шествием победителей. С тех пор это был самый почитаемый нордиками праздник.
Люди выходили с наступлением сумерек целыми семьями и откровенно буянили на улицах городов. Поговаривали, раньше те, кто помоложе, ввязывались в нешуточные драки и устраивали целые побоища, чтобы встретить рассвет перепачканными кровью, что считалось особой доблестью и сулило удачу. В провинциальных городах еще можно было нарваться на мордобой, но столичные традиции давно ограничивались красными лентами и краской на лице.
– Вы правы: долгие сборы дорогу не скрасят,– Ирина хлопнула в ладоши, заставив прислугу выстроиться.
Короткими фразами она отдала несколько распоряжений по дому и повернулась к Нечаеву, который, подперев локоть, уже второй час давил пальцами на висок. С момента возвращения из беспамятства, он выглядел растерянным и не проронил ни слова. Они обменялись с Ириной напряженными взглядами и молча кивнули друг другу, оставив в этих жестах недосказанность.
Ольга, наблюдавшая за ними, окликнула подругу, когда та решительно направилась к двери:
– Уходишь налегке, без вещей?– шутливо улыбнулась она, предположив, что та, забыла прихватить с собой рюкзак.
– Конечно,– Ирина с удивлением посмотрела на нее.– Это же служебное задание. Все, что мне надо, на мне.
Уязвленная Ольга забросила свой рюкзак на плечи и прошла мимо подруги к выходу. Она замешкалась на крыльце, обернувшись с удивлением на Мазура: тот тоже хмурился, рассматривая транспорт, на котором прибыло их сопровождение – меньше всего он походил на кареты или угловатые экипажи с паровыми двигателями.
Выстроившись в колонну, у дома стояли три тяжелых бронетранспортера, очень похожие на те, что в бытность прежней цивилизации активно использовали военные. У каждого было три пары массивных колес с глубоким протектором, плоская башня с короткоствольной мелкокалиберной пушкой, и угловатый бронированный корпус с люками вместо дверей. Окон у транспорта тоже не было, но заметны были углубления смотровых призм и панорамной оптики.
Ирина, вышедшая следом, старалась выглядеть естественно, но и ей не удавалось скрыть своего изумления. Вставший рядом с ней Дмитрий был доволен произведенным эффектом:
– «Молот» сосредоточил в себе все передовые достижения технологий. Даже не представляете, как он вас впечатлит,– многозначительно произнес он.– Вы позволите? Все-таки праздник…
Не дожидаясь возражений, молодой офицер открыл крошечную баночку и, макнув в нее пальцы, дважды провел ими по лицу Ирины, оставив на ее щеках две пары ярко красных полос.
– Фруктовая краска,– пояснил он, шагнув к Ольге.– Ей рисуют даже детям. Это символическое изображение крови, чтобы подчеркнуть…
– Она знает, зачем это!– выкрикнула Ирина с беспокойством посмотрев на подругу.– Она в столице впервые, но уже давно гражданка Империи!
Дмитрий виновато развел руки в стороны и протянул баночку с краской Ольге: несмотря на его вызывающую любезность, она понимала, что он успел заметить ее смущение. Лживые улыбки и нарочитая обходительность не могли спрятать змею, которая обвивала ее, пробуя своим сдвоенным языком воздух – молодой офицер был опасен. Он наблюдал за ними, замечал каждую деталь в поведении. Ольга перевела вопросительный взгляд на Мазура.
– Я помогу тебе,– Александр забрал у улыбчивого нордика краску и макнул в нее пальцы.
Дмитрий отвернулся к бронетранспортерам и небрежно бросил через плечо:
– Только детям и женщинам… Мужчины красят лицо настоящей кровью или не красят вовсе.
Ирина первая забралась в утробу бронированной машины, а Ольга завозилась у бокового люка, но вовсе не из-за того, что ей надо было сбросить рюкзак и дождаться помощи Мазура – ей не нравилось такое начало поездки. Дмитрий вел себя как человек, который не просто подозревает, он не стеснялся демонстрировать этого. Александр тоже выглядел угрюмым, но на вопросительный взгляд женщины еле заметно покачал головой, и та последовала за Ириной.
Бронетранспортер изнутри оказался не таким аскетичным, как можно было предположить по внешнему виду: просторный салон и деревянная отделка, кожаные сиденья с высокими подголовниками, стойка с оружием, перископ стрелка, подвесные полки. Машина явно имела широкую функциональность и была идеально приспособлена для длительных автономных путешествий во враждебном окружении, способная обеспечить пассажирам в равной степени комфорт и безопасность.
– Отличная машина!– искренне восхитился Мазур, когда они бесшумно тронулись с места.– А какой здесь двигатель?
Дмитрий провернул ручку люка и, когда тот тихо вздохнул, выдавая работу системы герметизации, сел в кресло рядом с Ириной:
– На «Молоте» таких десять,– гордо заявил он.– Мы называем их «кабанами». Когда увидите их на пересеченной местности, поймете почему.
– Так какой здесь двигатель?– Мазур осмотрелся.– Тихий, компактный, вибраций нет.
– Вы правы,– прищурился Дмитрий.– Двигатель хороший.
Кресла были установлены вдоль стен двумя рядами, повернутые к широкому проходу по центру. И хотя в них с комфортом могли разместиться только десять человек, по пять в каждом ряду, еще столько же можно было усадить в проходе или закрепить там ящики с грузом, для чего в полу и вдоль стен были предусмотрены многочисленные крепежные механизмы. Под потолком в сложенном состоянии крепилась система управления орудийной башней и два барабана с лентами снарядов для спаренных мелкокалиберных пушек.
Пригнувшись капитан «Молота» прошел по салону и заглянул в окошко двери, которая отделяла их от кабины с водителем. Он несколько раз дернул ручку и, убедившись, что дверь заперта, повернулся к остальным. Он смотрел только на Ирину и сверкал глазами:
– Хочу Вам кое-что показать,– Дмитрий встал под орудийной башней и несколькими движениями заставил часть механизма опуститься.– Так Белгород Вы еще не видели.
Он повернул рычаг, и широкие прямоугольники перископических линз, которые оказались на уровне глаз, вспыхнули дневным светом. Призмы были похожи на экраны мониторов, собранных в круг, что обеспечивало пассажирам панорамный обзор.
Бронетранспортер двигался в середине колонны: такой же бронированный «кабан» ехал впереди, а его близнец сзади. Они ехали неторопливо, по центру улицы, под аккомпанемент аплодисментов восторженных горожан. Транспорта на дорогах не было, и ряженные жители, разукрашенные к празднику, толпами заполонили улицы. Люди были привычны к тому, что накануне парада в городе появлялись новинки военной техники, и теперь приветствовали их процессию, во все глаза рассматривая диковинные машины.
Ирина не могла отвести взгляд от призмы. И вопрос был не в том, что оптика безупречно передавала изображение снаружи через систему линз и зеркал, а Дмитрий постоянно при этом переключал режимы работы, демонстрируя все возможности: накладывал световые фильтры, менял фокус. От этого картинка постоянно моргала, меняла цвет, приближала и удаляла перспективу. Взгляд женщины, не отрываясь, следил за рамками индикаторов, которые выхватывали из толпы отдельных людей – это была автоматическая система видеозахвата цели, которая не только использовала запрещенную технологию электричества, но и требовала высочайшего уровня развития микроэлектроники.
Дмитрий всматривался в Ирину, считывая реакции ее побледневшего лица. Женщина тяжело дышала, осознавая глубину своего поражения: Прима не просто переиграла ее – она забавлялась с ней все эти годы… Технологии бронемашины напрочь игнорировали запреты Манифеста Изъятий. Мало того, они свидетельствовали о многих десятилетиях научных исследований и разработок.
Поддавшись обаянию альтернативной реальности нордиков, где смешались энергия пара и романтика средневековых городов, Ирина не заметила того, что скрывалось за этим фасадом. Она повернулась к Ольге, вспоминая их последние споры, в которых та часто со скепсисом комментировала ограничения технологий нордиков: нельзя ограничить развитие технологий – это приведет к потере контроля над ними, но не остановит.
Ирина отчетливо понимала, что Прима никогда не теряла этого контроля, как и ее отец, и дед. Наоборот, Манифестом Изъятий им удалось установить собственную монополию на целый ряд технологий. Власть предержащие создали для нордиков великолепную иллюзию – уютную, простую и убедительную реальность, в которой тем надлежало довольствоваться тем, что имели, и не поднимать голову.
Женщина почувствовала легкое головокружение от осознания масштабов обмана и глубоко вдохнула, разгоняя тьму перед глазами: школы, университеты, ученые, общественное мнение были, подобно баранам, загнаны в послушное стадо, обнесенное невидимым забором, который оказался прочнее любого камня и металла, потому что забор заблуждений невидим и неосязаем.
Люди, убежденные в своих заблуждениях, не способны их опровергнуть, потому что пришлось бы рубить сук, на котором сидишь, выбить почву из-под собственных ног. Надо быть по-настоящему безумным, чтобы опровергать очевидное… Ирина закашлялась.
– Хватит щелкать!– Ольга сверкнула глазами на Дмитрия и, подсев к Ирине, обняла ее за плечи.– Уже в глазах рябит…
– Я дура,– шепнула ей подруга, уткнувшись лицом в плечо.
– Об этом я тебе и говорила… здесь душно,– последние слова Ольга адресовала нордику и требовательно помахала рукой, поторапливая его.– Откройте эту жестянку.
Капитан «Молота» дернул рычаг над головой, и механизм орудийной башни вместе с ней неожиданно легко сдвинулся вперед, открыв широкий люк в потолке бронетранспортера. Хлынувший в салон воздух, действительно, был свежим и прохладным, а на потемневшем небосводе уже горели ярчайшие из звезд.
Обнявшись, женщины остаток дороги всматривались через открытый люк в звездное небо, которое быстро набирало тьму безлунной ночи, пока не проявились мраморные разводы Млечного пути. Они давно выехали за городскую черту и петляли по извилистым предгорьям, взбираясь на каменистый склон Сторожевого хребта.
Дмитрий, хранивший молчание остаток пути, наконец, поднялся и одним движением сдвинул орудийную башню на место, закрыв люк в потолке.
– Хочу представить вам крейсер «Молот»,– он несколько раз переключил фокус, прежде чем отсел к остальным.– Сейчас вы его увидите.
Как Ирина не всматривалась в изображение призмы, искаженное подсветкой ночного видения, как не отслеживала рыскающие рамочки целеуказателя, отрабатывавшего отдельные деревья и валуны, она заметила воздушный корабль, только когда он заслонил уже половину неба.
– Он не похож на воздушные корабли,– тихо произнес Мазур, прервав неловкую паузу.
Ирина молча смотрела на возвышающуюся громадину «Молота», который медленно поднимался над скалистым гребнем по мере того, как бронетранспортер приближался к вершине хребта. Потому она и не заметила его сразу: крейсер скорее походил на космический корабль прежней цивилизации, чем на воздушное судно нордиков.
У корабля был угловатый металлический корпус, длиной почти в пятьсот метров с многочисленными палубами, которые выдавали ряды пушечных портов, иллюминаторов и каких-то выпирающих надстроек, рубок и орудийных башен. Но чего у него не было, так это привычных атрибутов воздушного судна: парусов, канатов и баллонов с газом над корпусом.
«Молот» висел в тридцати метрах над освещенной тусклыми фонарями площадкой на удалении от башен пустующего воздушного порта, куда уже въехала колонна бронетранспортеров. Тросы не крепили крейсер к земле, и не было ни единого признака, указывающего на то, что удерживало его неподвижным в воздухе. От того крейсер выглядел тяжелым и грозным.
«Кабаны» встали на площадке в ряд, дожидаясь, пока с корабля опустится широкая платформа, способная уместить десяток таких машин. Когда они заехали на платформу, пол под ногами качнулся, и Ирина сильнее сжала руку подруги. Но подъем оказался плавным, хотя и быстрым.
– Теперь можно выходить,– Дмитрий подошел к люку и первым выбрался наружу, как только платформа остановилась.– Вас проводят в каюты, где вы сможете устроиться и отдохнуть. «Молот» я вам покажу завтра. А за парадом сможете наблюдать прямо из командной рубки. Мы начнем маневрировать в восемь утра. Я пришлю за вами в семь.
Он помог Ольге и Ирине выбраться на палубу огромного ангара, заставленного ящиками, оборудованием и такими же бронемашинами. Прежде чем ошарашенные пассажиры успели осмотреться, капитан «Молота» исчез, бросив на прощание несколько сухих фраз. Пара невооруженных солдат и совсем молодой офицер младших чинов обступили вновь прибывших, жестами приглашая проследовать за ним. Сопровождающие проигнорировали все попытки завязать разговор, молча препроводив гостей к каютам.
Они прошли суетливый ангар, переполненный озабоченными летягами, поднялись по нескольким лестницам, пересекли просторные залы и тоннели, пока не оказались в совершенно пустынной части корабля. По мере движения им встречалось все меньше и меньше людей, а каюты, как выяснилось, и вовсе располагались в небольшом изолированном блоке, в котором помимо жилых помещений была небольшая кают компания, несколько служебных помещений, и, что важнее, единственных вход. Он закрылся, щелкнув замками, как только сопровождающие вышли.
– Мы в изоляторе,– Мазур без ложных иллюзий дернул ручку запертой двери и пошел осматриваться по помещениям.
Ирина устало опустилась на жесткую лавку у стены холла, который давал начало нескольким узким коридорам, и грустно улыбнулась подруге:
– Вот теперь мы вляпались,– глухо произнесла она.– Это настоящее заключение.
– Не раскисай,– Ольга сбросила рюкзак и села рядом.– Ты слишком вжилась в роль. Не забывай, кто мы. Если потребуется, разорвем этот «Молот» на кучу молоточков…
– Я была такой дурой,– скривилась Ирина.– Столько лет позволяла водить себя за нос… Посмотри на этот корабль! Он строился у меня под носом на нечаевских верфях! Это какой-то параллельный мир! Как это нельзя было заметить? Здесь собрано намного больше, чем все запрещенные в Империи технологии. Здесь их следующее поколение! Этот корабль может то, чего не умели прежние люди: у нас не было таких технологий. Как он, вообще, держится в воздухе? Что происходит? Как это возможно?
– Вот именно,– Ольга внимательно посмотрела на подругу и, понизив голос, прошептала.– Сосредоточься и подумай, зачем ты ей нужна? Зачем Прима тратила на тебя время и покровительствовала поискам артефактов?
– Только думай про себя, а не вслух,– Мазур вышел из бокового коридора.– Здесь два десятка пустых кают. Половина закрываются снаружи. Внешние стены имеют зеркала. Сами понимаете, что с обратной стороны… Дальше по коридору есть кают-компания, и там полно провианта…
– Не сейчас,– Ольга укоризненно посмотрела на него.– Думаю, стоит разойтись по каютам и отдохнуть. Чтобы нам не уготовили, это произойдет не сегодня.
Тот пожал плечами и, развернувшись, отправился назад, вглубь коридора с каютами. Ирина тоже поднялась, и, прежде чем уйти, обняла подругу. Это был вовсе не эмоциональный жест: она прижалась к ней щекой и тихо прошептала: «ты тоже их не чувствуешь?». И когда Ольга ответила ей утвердительно, так же скрытно и незаметно для тех, кто сейчас за ними наблюдал, она с облегчением выдохнула.
– До завтра,– Ирина даже заметно посветлела, попрощавшись с подругой и уверенным шагом двинулась на поиски каюты.
Близость с уникальным существом, Прототипом новой жизни, когда-то наградила всех женщин, которые понесли от него, удивительными способностями. Они были не такими выдающимися, как у его прямых потомков, обладающих черной кровью, но при должном старании, помимо вечной молодости и крепкого здоровья, можно было научиться летать, призывать зверей и подчинять волю людей. А если приложить желание, то и представить трудно, какие тайны способны раскрыться перед жаждущими. За это люди их боялись и считали ведьмами.
Но, если Ольга легко осваивала дары Прототипа, то Ирине приходилось прикладывать усилия. Даже Катерина, обычная деревенская девчонка, оказалась более способной ученицей, и, в свое время, переняла у Ольги намного больше знаний и умений. Даже летать, используя силовые линии, научилась быстрее. И хотя Ирина в этом никогда не призналась бы, сбежала от своей подруги она по той же причине – было невыносимым постоянно ощущать себя ущербной, а назидательный тон Ольги просто приводил в бешенство.
Она соврала, когда сказала, что добралась до Старого леса, передвигаясь по небу: приехала на поезде, а потом несколько дней топтала дороги собственными ногами. Ирина давно не могла летать и даже не пыталась этого делать. Мало того, ее способности призывать или отпугивать зверей тоже сошли на нет. В последний раз, когда она попыталась отогнать пса, тот наоборот вызверился на нее так, что пришлось отбиваться от него палкой. Даже вечная молодость, как ей казалось, стала понемногу сдавать, позволив морщинкам собраться в уголках глаз.
Последнее, чем Ирина продолжала владеть, была способность видеть и чувствовать людей. Она давно смирилась с утратой других навыков, но этим дорожила особо: когда живешь среди людей, угадывать их настроение, читать взгляды и понимать намерения, было важнейшим инструментом не только процветания, но и выживания. Ей даже стало казаться, что развитая интуиция была у нее задолго до того, как жизнь изменилась с появлением Прототипа, и была ее врожденным даром.
Но, оказавшись сегодня в бронетранспортере, она, вдруг, почувствовала себя слепой. Словно, кто-то выключил внутреннее зрение, к которому она привыкла: не могла определить, сколько человек находилось в кабине машины, а тем более за ее пределами, не понимала настроение Дмитрия и даже не чувствовала больше Альфу, хотя раньше связь друг с другом умел блокировать только Вал, сын Ольги. Сегодня, впервые за долгую жизнь в новом мире, ее окружили пустота, тьма и бессилие. Что-то в бронетранспортере и на этом странном корабле подавляло их способности.
Удивительно, но это ее успокоило. Если бы Ольга ответила иначе, и выяснилось, что приступ бессилия овладел только Ириной, это стало бы приговором, и означало бы полную ее никчемность. Но это были лишь происки врагов, которые разгадали природу их дара и научились его блокировать, а теперь на странном корабле удерживали их в плену с непонятными намерениями…
*****
Митька толкнул Ингварра в плечо и отскочил от кровати, чтобы тот не пнул его спросонья:
– Вставай! К ужину позвали.
– Без меня,– кузнец отвернулся к стене и накрыл голову драным пледом.
– Не начинай,– взмолился паренек.– Опять придут солдаты. Будут бить. Нельзя их злить.
– Уйди, сказал,– Ингварр сделал вид, что хочет ударить, и даже махнул рукой в попытке достать верткого паренька.– Боишься, что перепадет? Поделом… Иди, опять попросись к ним на службу.
– Дурак ты!– Митька подыграл себе интонацией и вызывающе плюнул на пол, наверняка зная, какую реакцию спровоцирует.
Кузнец мгновенно рассвирепел и вскочил на ноги с уже занесенными в воздух кулаками. Но паренек, вопреки ожиданиям, не бросился наутек, а наоборот, подогнув коленки, нырнул навстречу. Он обхватил здоровяка руками за пояс и прижался к нему так, чтобы тот не смог ударить наотмашь.
– Послушай меня…– торопливо затараторил Митька.– Послушай! Надо выбираться! я знаю, как!
Кузнец схватил его за волосы и оттащил на расстояние вытянутой руки, но не ударил, продолжая угрожающе замахиваться.
– Не беси их сейчас,– поспешил развить успех тот.– Тогда после ужина смогу кое-куда отвести.
– С чего ты взял, что я буду тебя слушать?– фыркнул Ингварр.– Да еще пойду за тобой...
Как бы грозно не звучал его голос, пальцы на голове Митьки разжались, и паренек не только обрел свободу, но и завладел вниманием взбодрившегося кузнеца.
– Сам посуди,– он легонько толкнул Ингварра назад к кровати, и тот отступил на шаг.– У нас никаких шансов нет! Сидим в монастыре и ждем, пока сюда прибудет корабль. Нас не перевозят, а к нам кого-то везут. Поэтому мы или найдем способ сбежать… или наши кости останутся в этих сырых подвалах.
Кузнец грузно опустился на кровать и посмотрел на дерганого паренька, который непрестанно переминался с ноги на ногу и оглядывался на дверной проем:
– Глаза у тебя бегают,– брезгливо ухмыльнулся он.– Потому что страха в тебе через меру. А бывают дни, когда от Судьбы уже не убежишь, и придется принять драку…
– Н-не надо мне это рассказывать,– поморщился Митька и быстро сел на кровать рядом со здоровяком.– Кто бы сюда не ехал, им нужны не все... Понятное дело, их интересует железный человек, голубоглазая стерва и бледная иноземка на пару с говорящей крысой. Анникин с Немым для нордиков – сущая мерзость, по которой костер плачет. А мы с тобой два диких оборванца с другого берега болот… Мы для них вообще никто, без надобности…
Ингварр нахмурился и с удивлением посмотрел на паренька, но не успел и слова сказать, как тот постарался его опередить, повысив голос:
– Как только появится тот, кого они ждут, от лишних избавятся. Сам подумай, мы им в довесок достались… Просто тот, кто едет, сказал никого не трогать. Вот они и ждут. А когда он прибудет…
Митька эффектно щелкнул пальцами и провел ладонью себе по горлу.
– Ты что предлагаешь? Бежать, а остальных здесь кинуть?!– кузнец возмущенно округлил глаза.
– Щеки только не раздувай,– взмолился Митька.– Вона, как с ними возятся нордики… как с дорогими гостями. Чего с ними станется? А так у нас шанс появится. Если все побежим, они и лес, и землю перепашут, чтобы найти. А если уйдут те, кто им не нужен? Подумай… Пустят кого-то по следу, для порядка, но рвать жилы не станут. Может, нам и случится уйти, если еще Анникин подмогнет – Вольницу она знает, дорогу на запад покажет, языки местные...
Кузнец гневно сопел, всматриваясь в паренька:
– Вот ведь, какой ты гнилой…
– А ты готов за эту сладкоголосую крысу насмерть биться? Которая своих сородичей в спину убила, чтобы ее нордики с собой взяли?– Митька легко выдержал его взгляд.– Мы далеко от дома, и здесь другие нравы. А нашим попутчикам мы нужны не больше, чем нордикам. Позовем Анникин с Немым и вместе двинем домой. Им с нами по пути: они на запад дорогу искали, а не на восток.
Ингварр долго молчал, глядя на паренька. Он думал над его словами и понимал, что в них есть смысл, но не готов был принять услышанное. В голову лезли неудобные мысли, от которых он отмахивался.
– Иноземку тоже заберем,– неожиданно для себя произнес он.
– Не выйдет,– Митька скривился, как от зубной боли.– Далась она тебе! Даже не смотрит в твою сторону… Ее нордики искать будут. Она робота привела, у нее пистолет с пулями был, а крыса он нее ни на шаг не отходит… тоже неспроста.
– Я сказал,– оборвал его кузнец.
– Да на кой она нам?!– вспылил паренек.– Тогда лучше голубоглазую возьмем, раз тебе по бабам неймется! От нее хоть в драке толк будет…
– Или будет, как я сказал, или никак,– Ингварр понизил голос и, когда Митька покорно развел руки в стороны, склонился к нему.– А с чего ты взял, что знаешь, как отсюда выбраться?
– Пошли к столу, раз позвали. По дороге покажу.
Паренек встал, опустив плечи, и взял со столика коптящую масляную лампу. Не оглядываясь на кузнеца, он вышел из кельи и двинулся по узкому коридору.
При захвате нордики разрушили почти все постройки монастыря, встретив отчаянное сопротивление рыцарей: уцелели только внешние стены и подвальные помещения. Верхние этажи жилых зданий или выгорели, или лежали в руинах, поэтому новым обитателям пришлось селиться в подвальных кельях, где не было окон, и царствовала сырость.
Нордиков такое положение вещей устраивало: они расставили караулы у выходов из подвала, превратив катакомбы в тюрьму, в пределах которой предоставили своим «гостям» свободу передвижений. А для того, чтобы подчеркнуть их гостевой статус, офицеры нескольких кораблей спускались по вечерам в уцелевшую трапезную, чтобы за ужином сделать вид, что заботятся о своих новых подопечных.
Митька хорошо освоился в подвальных коридорах и легко в них ориентировался. Остальные, включая Ингварра, как только их отконвоировали в монастырь, разбрелись по кельям, сторонясь друг друга и предпочитая не высовываться наружу. Изредка солдаты патрулировали подвалы и заглядывали к гостям, но в основном были заняты работами снаружи – сотни нордиков разбирали завалы и руины монастыря, исследуя развалины.
Они вышли к узкой винтовой лестнице, которая подняла их в широкую залу с высокими сводами. Редкие витражи уцелели, рассыпав цветное стекло по неровным плитам пола. Когда-то они составляли единую композицию с потускневшей росписью потолка, которая совмещала библейские сюжеты с крысоголовыми персонажами. Стены были плотно исписаны именами, которые местами выцарапывались поверх уцелевшей лепнины.
Одна из торцовых стен залы упиралась в пристройку трапезной, проход в которую открывала изящная арка с барельефами. Оттуда уже слышались голоса и неприятных мужской смех. Ингварр насупился и направился к арке по хрустящим осколкам стекла, побеспокоив шепелявое эхо под сводчатым потолком.
– Ты куда?– зашипел ему в след Митька.– Сюда смотри.
Он стоял возле ниши в стене, украшенной паучьими доспехами, и держал масляный фонарь высоко над головой.
– И что?– кузнец подозрительно осмотрел доспехи и осторожно провел ладонью по панцирю.
– Не туда смотришь,– прошептал паренек.– Дальше смотри.
Заметив недоумение Ингварра, он опустил фонарь на уровень глаз и медленно снял с него прозрачный кожух. Пламя, коптящее на краю фитиля, зашипело громче и качнулось в сторону. Митька поднес открытую лампу к хитиновым доспехам, а потом задвинул ее еще дальше, к каменной кладке декоративного портала. Потревоженный язык пламени не просто качнулся от стены – он забился в судорогах и едва не погас.
– Это заложенный проход,– кивнул кузнец. Теперь он отчетливо видел, что доспехи нужны были, чтобы скрыть грубую кладку, отличавшуюся от остальных стен.
– Смотри у стены напротив,– парень снова собрал лампу и вытянул руку к противоположной стене, где на месте такого же портала находилась тяжелая дверь.– Там проход в западное крыло. А здесь заложен проход к руинам восточного. Тут все построено логично и в симметрии. Если из зала есть проход налево, то будет такой же и направо…
– И чем нам поможет выход к развалинам?– Ингварр с усилием ударил по каменной кладке за паучьими доспехами, которая отозвалась осыпавшейся пылью.– Даже если сломать эту стену, мы окажемся нос к носу с нордиками, которые ведут снаружи раскопки.
– Я обошел весь подвал в поисках симметричных дверей, которые спрятаны,– Митька понизил голос.– И нашел пару мест, где свежая кладка скрывает проход. Монастырь строили как защитное сооружение. Так? Значит, катакомбы связаны между собой и, главное, должны выходить к реке… на случай осады.
Кузнец подпер бока тяжелыми руками и внимательно посмотрел на паренька. Со стороны трапезной уже слышались беспокойные шаги солдат, которых послали за ними, и Ингварр кивнул:
– Сразу после вечернего обхода…
Солдаты развернулись, как только увидели огонек масляной лампы, и вернулись назад, а Митька облегченно вздохнул.
Трапезная, как и все помещения монастыря, была унылой и серой в строгом соответствии с аскетичным образом жизни рыцарей. Мрачные гобелены, изъеденные плесенью, и замазка на трещинах в штукатурке только усиливали ощущение разрухи. Выбитые при захвате монастыря окна были задрапированы грубыми шторами, которые надувались и хлопали в деревянных рамах при каждом дуновении ветра. Из-за них у солнечного света не было ни малейшего шанса проникнуть в сумрак залы.
Поэтому в трапезной всегда ярко горел огромный камин, способный вместить лошадь на вертеле – он, единственный, давал достаточно света, чтобы разогнать мрак в таком помещении. Многочисленные канделябры и подсвечники, а также подобие паникадило под потолком, способны были лишь разбавить тени по углам.
Стол упирался торцом в горящее жерло камина, а оттого свечение живого огня неравномерными всплесками заливало его поверхность и заставляло бликовать фарфоровую посуду тонкой работы и серебряные приборы. Это было даже красиво: стол сервировали корабельные коки нордиков и делали это с претензией на изящество и стиль.
– Вы прекрасный собеседник, Каэм,– седовласый адмирал бросил салфетку на стол и откинулся на высокую спинку стула.
Нордики всегда располагались с одной стороны стола, а гостей рассаживали напротив по другую сторону. И если остальные офицеры за каждым застольем менялись, то адмирал Громов неизменно восседал во главе, напротив камина. Было еще одно правило, которое не менялось: за спиной нордиков стояли услужливые официанты, а позади гостей – вооруженные солдаты.
Ингварр сел рядом с роботом, который обычно переводил ему за столом болтовню адмирала. Разговаривал только Громов: офицеры только кивали, когда он говорил, и протокольно посмеивались, если тот пытался шутить. Атмосфера в трапезной была напряженной, хотя, отдавая должное адмиралу, он ни разу не позволил себе неуважительного или двусмысленного слова в адрес пленников, и оставался подчеркнуто вежливым.
Митька сел между Ингварром и Анникин и, незаметно склонившись к последней, прошептал: «после ужина далеко не убегай… разговор есть…».
– Приятно находиться с Вами за одним столом,– закончил после паузы свою мысль адмирал, слегка поклонившись Каэму.
– А вот я не думал, что буду сидеть за одним столом с животными,– произнес один из офицеров, бросив на пустую тарелку вилку, от чего та громко и жалобно зазвенела.
– Алексей,– укоризненно произнес адмирал, после чего повернулся к гостям с улыбкой.– Алексей Пронин, капитан «Бегущего», потомок знаменитой фамилии. Его прадед, Святослав Пронин, величайший ученый, зоолог, исследователь. Забавно, но я чуть не завалил классификацию Пронина на школьных экзаменах...
Громов не к месту углубился в детские воспоминания, пока потомок великого прадеда сопел и с угрозой всматривался в сидящих напротив. Остальные офицеры замерли с нескрываемым любопытством, ожидая скорую развязку. Ситуация напрягла и гостей, демонстрировавших готовность к самому неожиданному развитию событий, исключая лишь Иммаритту. Она, единственная, продолжала с аппетитом обгладывать куриные кости и не обращала никакого внимания на происходящее вокруг. Постепенно возникшее за столом напряжение сосредоточилось вокруг нее: теперь все смотрели на самку родента и то, как она ест.
– …Пронин был выдающимся исследователем чумы,– продолжал адмирал, понизив голос. Он рассматривал Иммаритту и, казалось, говорил теперь только для нее.– А его теория Резонансного горизонтального переноса генов прекрасно объяснила последствия биологической катастрофы. Почести и признание заслуг ученого справедливы… Но сам Пронин признавал, что его теория не может объяснить одного феномена: невероятную эволюцию вида Rattus norvegicus… серых крыс… синантропов… проще говоря, паразитов, живущих за счет человеческой среды обитания…
Адмирал Громов сделал выразительную паузу, прищурившись на Иммаритту, но та сохраняла невозмутимость и продолжала наслаждаться трапезой. Свистящее дыхание потомка Пронина выдавало последний отсчет, который отмерял остатки его выдержки.
– Он называл этот феномен демоническим вмешательством,– продолжил адмирал, но теперь его голос звучал жестче, и в интонациях не было прежнего благодушия.– Если физиологические изменения, которые позволили им увеличиться в размерах и стать прямоходящими, еще как-то можно объяснить, то для скачкообразного развития нервной системы и головного мозга в природе просто не существует биологических механизмов. Для создания таких… чудовищ потребовалось бы внешнее вмешательство… неведомое по своей сути… демоническое…
Он не сводил с нее с глаз. Адмирал склонился над столом, исказив лицо в неприятной улыбке, и нарочито вежливо обратился к Иммаритту:
– А что Ваши сородичи думают о собственной эволюции? Ведь им должен был иногда приходить в голову вопрос, откуда вы взялись…
– Приходил,– она ответила сразу, спокойно и уверенно, но не перестала жевать, выстраивая фразы в редких перерывах этого процесса, чем заметно раздражала Громова.– Не поверите, но я тоже сдавала экзамены по теории Пронина… Наши ученые тоже высоко оценили его работу… Мне пришлось доказывать его классификацию Lupinotuum pectinem… оборотней…
– Ваши ученые?!– адмирал растянул лицо в улыбке и бросил требовательный взгляд на своих офицеров, которые покорно ответили пренебрежительными смешками.
– Да. Они самые,– Иммаритту потянулась через стол и переложила себе в тарелку несколько крупных кусков мяса.– Они тоже задались этим вопросом… И пришли к замечательным выводам… Оказывается, метаболизм приматов очень… медленный… в сравнении с нашим. Они обратили внимание на эту особенность, и дальнейшие исследования подтвердили ограниченность вашего вида по многих показателям… Это не мы быстро эволюционировали… Это вы очень медленные…
– Хватит уже… кормиться!– адмирал в ярости ударил кулаком по столу.– Ученые крысы! Представляю, как они в норах под землей проводили свои исследования, разбрасывая гадальные кости! Некоторые специалисты утверждали, что после Святой Очищающей войны остатки вашего вида не исчезли, а трусливо забились в норы. Они настаивали на необходимости окончательно вычистить Землю от этой грязи, чтобы не допустить ее повторного распространения. Видимо, эта работа достанется нашему поколению…
– Столетия назад, когда мои крошечные предки, размером с ладонь, на четырех лапках бегали по подвалам,– Иммаритту отложила приборы и повернулась к Громову,– у людей была мудрая поговорка: не загоняйте крысу в угол… Уже тогда люди испытывали страх перед нами…
Адмирал Громов успел лишь поднять в предостережении руку, но остановить молодого Пронина у него шансов не было. Молодой офицер вскочил с места, опрокинув стул, и вытянулся во весь рост с высоко поднятым подбородком. Он выхватил пистолет из кобуры и с брезгливым выражением лица направил его на самку родента.
Митька, сидевший за столом напротив, прекрасно видел каждое неторопливое движение нордика, но устроившуюся у края стола Иммаритту от него загораживали Анникин и широкоплечий Немой. Поэтому паренек, вжавший голову в плечи, не сразу понял, как она оказалась на противоположной стороне, рядом с молодым Прониным.
Самка родента перемахнула через стол одним беззвучным движением, мягко приземлившись на свои коротковатые для ее роста ноги, и опрокинула на ходу двух офицеров, попытавшихся подскочить со своих мест. При этом она отшвырнула их к стоящим за ними официантам, устроив настоящую свалку из тел нордиков.
Митька видел, как страх обжег лицо капитана Пронина, как неоправданно медленно он разворачивался к Иммаритту со своим пистолетом. Вряд ли нордик даже успел угнаться на ней взглядом, прежде чем быстрые руки стремительного врага свернули ему шею. Хруст костей был слышен отчетливо, и за ним последовал разочарованный стон адмирала Громова. Тело молодого капитана обмякло, но не успело опуститься на пол, как Иммаритту, двигавшаяся с невероятной скоростью, подхватила из его рук пистолет и переместилась к паре офицеров, еще не успевших встать из-за стола. Одному из них она приставила пистолет к голове, а второго ухватила за горло.
– Не стрелять!– выкрикнул адмирал с бардовым лицом, когда затворы на автоматах солдат на спиной Митьки угрожающе защелкали.– Никому не стрелять… Всем опустить оружие.
Иммаритту выпрямилась, отпустив горло офицера, который тут же закашлялся, и бросила пистолет на стол. Она оскалила зубы в неприятной улыбке и сдержанно поклонилась Громову:
– Не раньше, чем это решит Прима,– тихо произнесла она.– Вы правы, адмирал, Каэм прекрасный собеседник…
Митька почувствовал толчок в спину. Солдат бесцеремонно схватил его за шиворот и, сопровождая этот нехитрый жест оскорблениями, толкнул его к выходу из трапезной. Нордики не скупились на угрозы, провожая гостей с ужина, но кроме хрупкого паренька больше ни к кому не решились приложить руки. А от проходящей мимо самки родента сторонились даже свои.
Митька задержался у выхода и взял Анникин под руку. Против обыкновения она не пыталась избавиться от его прикосновения.
– Дождись, когда пройдет вечерний обход,– зашептал он, прижавшись к ней вплотную.– И приходи с Немым к Ингварру. Я нашел выход. Ночью уходим.
Девушка резко остановилась, с удивлением посмотрев на парня, и осознание услышанного сверкнуло в ее глазах:
– Отвали!– громко вскрикнула она и оттолкнула Митьку.
Но в следующую секунду, встретившись с ним взглядом, еле заметно кивнула.
В сопровождении солдат они молча пересекли пустынную залу с разбитыми витражами и спустились в подвал. Солдаты остались наверху, и Митька попытался нагнать кузнеца, чтобы рассказать о разговоре с Анникин. Но тот не пошел к себе, а свернул в коридор следом за бледной Оливией, и парень остановился на развилке туннелей. Его в крайне степени раздражало упрямство Ингварра, как и высокомерие остальных, прошедших мимо него, словно не замечая.
Он посмотрел вслед удаляющейся крысоголовой Иммаритту и задумался над тем, что увидел в трапезной. Митька ловил себя на мысли, что не стал бы возражать, если бы нордики очистили землю от этих тварей: не хотелось бы встретиться с ней в сражении. Слишком умелая, слишком опасная она была.
– Позволите задать вопрос по теории Резонансного горизонтального переноса генов?– железный человек проследовал за самкой родента, которая даже не повернулась на его оклик.
Митька покачал головой, когда эхо последних шагов и неразборчивый ропот приглушенных разговоров окончательно растворилось в шелесте пыли. Он простоял на развилке достаточно долго, опасаясь, что дождется патруль нордиков раньше, чем кузнеца.
– Наконец-то,– зашептал он, разведя руки, когда хмурый Ингварр показался из-за поворота.– Патруль вот-вот появится. Если добавим им беспокойства после такого ужина, можно забыть о побеге.
Кузнец прошел мимо, даже не взглянув, и паренек с улыбкой на довольном лице направился за ним. Настроение здоровяка могло означать только одно: уговорить бледную Оливию не удалось, и она не увяжется за ними. Ингварр повалился на жесткую койку, едва зайдя в келью, и отвернулся к стене. Митька не стал его донимать, устроившись в такой же сырой конуре по соседству.
Патруль не заставил себя ждать, и на этот раз в обходе участвовала не пара солдат, а сразу пятеро. Они топали тяжелыми сапогами, как стадо неуклюжих оленей, и разносили по всему подвалу весть о своем приближении. Когда они, изрядно потоптавшись, удалились, Митька перебрался в келью к Ингварру и спросил с порога:
– Так она все-таки прокинула тебя?
Кузнец неторопливо сел, разыгрывая напускное спокойствие:
– Она не пойдет. Ее дело. Хочет держаться за работа. Но я думаю, ей эта крыса голову задурила. Слишком они спелись. А что Анникин? Договорился?
– Конечно,– Митька сел рядом и вынул из кармана пару столовых ножей, которые прихватил в суматохе с ужина.– И даже оружие раздобыл.
– Держи такое оружие при себе,– хмыкнул Ингварр,– Будешь им рыбу чистить. А я кулаками справлюсь лучше.
Он поднял глаза на дверной проем, в котором беззвучно появилась Анникин, а следом выросла могучая фигура Немого.
– Уходим?– деловито спросила она.
– Веди,– кузнец столкнул паренька с кровати и встал следом.– Где твой выход?
– Надо перебраться через большой зал во второй подвал…
– Там нет выхода,– угрожающе зашипела Анникин.– Что ты задумал, балабол?
– Тише,– улыбнулся ей Митька.– Тот подвал разрушен и весь в завалах, но он такой же как наш. И тот коридор, который уходит к реке, там не обвалился, как наш, а спрятан за свежей кладкой.
– И с чего ты взял, что тот коридор, если он и есть, уцелел?– девушка начинала злиться, подозревая, что пройдоха пытался втравить их в неприятности.
– Потому что сквозняк из щелей в стене такой, что свечу гасит!
– Ладно,– Ингварр толкнул паренька к выходу, от чего тот почти налетел на застывших у порога гостей.– Много болтаем. Пока не проверим, не узнаем. Что нам терять? Ждать, когда нордики или крыса нам шеи свернут?
Он прошел между Анникин и Немым следом за проворным Митькой и быстро зашагал по коридору. Они беспрепятственно поднялись из подвала и, старательно обходя в потемках разбитые стекла, прошли через зал с витражами к другой винтовой лестнице, уводящей вниз. Ингварр зажег свечу и последовал за пареньком, который в катакомбах уже мог ориентироваться без света. Анникин и Немой беззвучно шли следом, и единственным, кто с хрустом давил гальку или толкал ногой камни, был сам кузнец. Всякий раз, Митька оборачивался к нему и угрожающе шикал.
Пламя свечи дрожало, как знамя на ветру, и даже кожей лица ощущалось движение воздуха.
– Здесь,– Митька остановился перед неприметной стеной на месте крутого изгиба коридора.
Кузнец поднес свечу к указанному месту и поводил ей вверх-вниз вдоль швов каменной кладки. В один момент пламя резко легло и почти погасло. Ингварр услышал вздох Анникин за спиной и передал ей свечу:
– Зажги лампу,– тихо сказал он и встал напротив стены.
Вытянув руки, он сперва уперся в нее, а затем навалился всей массой. Стена не поддалась и не шелохнулась даже после нескольких яростных пинков ногой. Ингварр дальше и, опустив голову, как бык, с разбега ударил плечом. Он протяжно выдохнул после удара и отстранился, покачиваясь. Осыпающаяся пыль зашипела по швам – стена призналась в слабости, но сдаваться не собиралась.
– Поскреби швы ножом,– хрипло прошептал кузнец и потер ушибленное плечо.
Но Митька, к которому он обращался, не успел даже сдвинуться с места. Немой вышел из-за спины Анникин и без лишних замахов и разгонов навалился плечом на стену. Камни с грохотом просыпались в образовавшийся проем, подняв облако пыли, которое превратилось в молочный туман, окрашенный тусклой масляной лампой. Немой отошел в сторону, давая пыли осесть.
– Что я говорил?– Митька выхватил лампу из рук девушки и первым пролез в образовавшийся проем.– Догоняйте! Здесь туннель: он целехонький и длинный.
Ингварр преодолел рухнувшую стену следом и помог перебраться Анникин. Он уже прошел несколько шагов за удаляющимся огоньком ламы, когда встревоженный голос девушки заставил его развернуться.
– Ты чего?– она держала свечу высоко над головой, всматриваясь в скрытое капюшоном лицо Немого.– Что случилось?
Здоровяк неподвижно стоял в проеме стены и явно не собирался его переступать.
– Я не понимаю,– взмолилась девушка.– Что не так? Надо уходить! Здесь мы не выживем… Если ты не пойдешь, я тоже останусь.
Она сделал решительный шаг к проему в стене, и в этот момент неподвижный и молчаливый здоровяк ожил. Он вытянул руку навстречу Анникин и оттолкнул ее. А потом перегнувшись через разлом поднял несколько выпавших из нее камней и пристроил их назад, в кладку. Ингварр зачарованно смотрел, как Немой поднимал камни и закладывал с обратной стороны пролом в стене.
– Ну и отлично,– услышал он за спиной голос Митьки.– Так они даже погоню не устроят. Если выхода наружу не найдем, так хоть пересидеть здесь сможем пару дней, пока корабли не уберутся.
Анникин всхлипывала, не отводя взгляд от Немого, и что-то неразборчиво ему шептала. Ингварр взял ее за плечи и развернув легонько подтолкнул вслед за пареньком, который снова удалился в катакомбы, оставив за собой прыгающую по стенам тень от масляной лампы.
– Почему? Как он мог меня оставить?– девушка замотала головой.– Я о нем заботилась… Думала, он это ценит, для него это что-то значит…
Кузнец скривился, подбирая слова, способные не только ее утешить, но и привести в чувства, и, когда казалось, уже нашел, что сказать, Митька впереди вскрикнул и начал чертыхаться в полный голос. Он бросился к пареньку и, оказавшись рядом с ним перед распахнутой дверью в боковое помещение, сам выругался в крик.
– Каэм?– ошеломленно переспросила Анникин, поспешившая к ним присоединиться.
– Не думаю,– дрожащим голосом произнес Митька, просунув лампу в дверь. И когда та осветила помещение, добавил.– Это, скорее его братики.
В небольшом квадратном помещении помимо неподвижно стоявшего прямо у входа железного человека, который был точной копией Каэма, находились еще двое таких же близнецов. Только те, лежали на вытяжку с разведенными в стороны руками, словно внезапная кончина настигла их, когда они выбегали из двери у противоположной стены.
– Думаю, нам туда нечего соваться,– неуверенно произнес паренек, сомневаясь, что его кто-нибудь послушает.– Здесь пламя не дрожит… Тупик. А туннель ведет дальше.
– Ну конечно,– хмыкнул Ингварр.– Посвети мне.
Он переступил порог, и осторожно направился к противоположной стене. Кузнец потянул на себя скрипучую дверь, которая со скрежетом сопротивлялась его усилиям и после очередного нажима хрустнула сгнившими петлями. Она упала, открыв проход.
– Там что-то светится,– Ингварр помахал рукой Митьке.– Дай лампу.
– Не стоит,– взмолился паренек.– Тут за сто лет никого не было. Мало ли, зачем проход замуровали…
Анникин забрала из его рук лампу и передала ее кузнецу.
– Мы здесь проход наружу ищем, а не то, что крысы охраняли,– не сдавался Митька, оставшийся в сгустившемся мраке. В нем боролись два страха: сдвинуться с места и остаться в темноте.– Не стоит рыться в чужих склепах, особенно, если там что-то светится.
Ингварр перешагнул порог и присвистнул, осмотревшись. Он стоял в огромном помещении, дальняя стена которого была недосягаема для света лампы. Подобно трапезной, оно было заставлено рядами столов, но столы эти были из сверкающего металла, не тронутого ржавчиной. Их поверхность была захламлена истлевшими книгами, помутневшими в стекле пробирками и колбами, а местами горки рыжей и зеленой трухи выдавали места, где ржавчина сожрала металлические детали и инструменты.
– Это не склеп,– покачал головой кузнец.– Больше похоже на лабораторию.
– Видел такие?– Анникин медленно прошла между рядами столов, осматриваясь, и встала напротив того, где лежали мумифицированные останки высохшего существа.
– Читал,– Ингварр подошел к ней и склонился над мумией уродца.– В них ученые исследования проводили и эксперименты всякие.
– Здесь этим занимались не люди и не крысы,– девушка прошла дальше подняв свечу высоко над головой.– Это место железных людей… Вон еще Каэм… и еще.
– Это плесень светится,– Митька вышел из тени с перекошенным лицом, а его дрожащий шепот звучал со зловещим эхо.– А в тех клетках мертвецы, высохшие… Уходить надо… Злое место.
Ингварр посмотрел в направлении, куда указывал паренек, и скривился. Действительно, зеленоватый свет, который он заметил при входе, исходил оп плесени. Она покрывала стены, пол и потолок огромными кляксами, и в местах, где сбилась в шарообразные комки, начинала светиться. Между кляксами, как вены, переплетались тончайшие нити, а с потолка они свисали еле заметными прядями, почти доставая до головы. Показалось ему это или нет, но с момента их появления, свечение стало ярче.
– Лучше здесь не задерживаться,– кивнул кузнец, заставив Митьку выдохнуть с облегчением.– Нордики весь двор перекопали. Не иначе, как это место ищут…
Он пригнулся, оглядываясь на потолок, и поспешил к выходу.
– Тут еще есть двери,– окликнула его Анникин.
– Они не для нас,– отмахнулся кузнец и, быстро преодолев квадратную комнатушку перед лабораторией, вышел в коридор.
Он облегченно вздохнул и посмотрел на съежившегося паренька, которого колотило, как от озноба.
– Мы даже не осмотримся там?– Анникин вышла к ним, переполненная недоумением.– А вдруг выход за той дверью?
– Если этот коридор не выведет наружу,– Ингварр вытянул руку вдоль стены,– я скорее вернусь к нордикам. Но в эту обитель плесени больше не войду.
– Иногда выход не там, где мы его ищем,– пожала плечами девушка и пошла за кузнецом.
*****
Ирина проснулась задолго до назначенного времени.
По сути, она и не спала, ненадолго погружаясь в тревожное забытье, чтобы через мгновение вскочить с постели, задыхаясь от приступа паники. Ее пугал не корабль, а Прима, которую она опрометчиво недооценивала. Теперь сплетенный против правительницы заговор и планы по захвату власти казались не просто наивными – смехотворными. Трон достается не достойному, а тому, кто в состоянии его удержать. И он по праву принадлежал Приме.
Ирина почувствовала щемящее чувство ностальгии по особняку в Старом лесу. Если бы было возможно, она бы вернулась, чтобы охотиться с Ольгой на зверье, а по вечерам выслушивать нытье подруги и ее нравоучения. Было во всем этом какое-то провинциальное очарование. И главное, она бы и знать не знала о нордиках, Приме и прочей мирской суете.
До назначенного подъема оставалось больше часа, но Ирина сбросила одеяло, и встала с постели, не будучи в силах бороться с бессонницей. Она только успела накинуть сорочку, как в комнате вспыхнул свет и протяжно завыла сирена. Потолок над головой разливал настоящий электрический свет, которого она не видела уже сотни лет…
– Ты бы хоть штаны сначала надела,– услышала она голос Ольги.– А потом бы уже, как мотылек, пялилась на лампу.
– Тьфу на тебя! Зараза!– Ирина крикнула на подругу, вставшую за порогом распахнутой двери.– Чего ломишься без предупреждения? Хоть бы постучала или еще как-то себя обозначила.
– А сирену не слышишь, зачарованная ты моя?– Ольга вошла в комнату и, подобрав со стула штаны, бросила их подруге.– Вон, тревогу трубят для тебя.
– Это не тревога,– та быстро оделась и выскочила в коридор, даже не запахнув китель.– Тревогу я знаю. А это похоже на общий сбор или «по местам стоять». Готовимся к маневрам.
– Капитан говорил, что маневрировать начнем в восемь, а сейчас и шести нет,– Мазур неторопливо двигался по коридору к ним навстречу.– Расслабьтесь. Выход по-прежнему заперт, я проверил. Можем сесть в кают-компании и сварить себе кофе под этот грохот.
– А вы шустро одеваетесь для гражданских,– Ирина села за столик напротив Ольги, пока Мазур занялся кофейником, и принялась застегивать многочисленные пуговицы кителя.– Или спите одетыми, как дикари?
– Не спим, как и ты,– Ольга придвинула к подруге корзинку с печеньем.– Мы с Сашей уже давно встали. И чай попили, и печенюшек поели… Слышали, как ты вскакиваешь и кричишь во сне, но решили не мешать.
– Правильно,– съязвила Ирина.– Никогда не мешайте моим кошмарам. Я тоже не стану вас беспокоить, если будете орать и звать на помощь. И как провели время?
– Так, о пустяках болтали. Но один вопрос остался,– Мазур поставил на стол чашки с ароматным напитком и большой кофейник.– Ты как-то упоминала кровавых сирот. Говорила, что экипаж «Молота» укомплектован ими. Что это значит?
– Кровавыми сиротами называют тех, чьи родители были казнены или изгнаны из-за грязной крови,– Ирина поднесла чашку к губам и вдохнула бодрящий запах полной грудью.– Чудесно… Когда к Империи присоединяют города и пропускают через анализатор их жителей, частенько случается, что у родителей с грязной кровью, бывают чистые дети. Таких детей Империя объявляет кровавыми сиротами и не только берет на себя заботу о них, но и воспитывает в лучших традициях.
– Подожди,– Ольга мотнула головой.– Хочешь сказать, что у родителей с мутированными генами, могут быть дети без мутаций? Чушь какая!
– Ну,– пожала плечами Ирина, отхлебнув кофе.– Во-первых, большинство семей неполные. А чистая кровь может быть у второго родителя. И во-вторых, никто не знает принцип действия анализатора крови. Что это за сравнительный анализ, и как он сравнивает ДНК с эталоном, никому не известно. А на тему этого парадокса есть целая Теория очищения. И она набирает популярность.
– Какая Теория очищения?– возмутилась Ольга.– Я сама была биопрограммистом, если помнишь. Я кодировала ДНК! Это же вертикальный перенос генов: от родителей потомкам! Это фундаментальные основы!
– Чего разоралась?– Ирина удивленно посмотрела на подругу и, перегнувшись через стол, бесцеремонно забрала из ее рук чашку с кофе.– С тебя хватит, а то уже перевозбудилась… Ты спросила, я ответила. Я не автор теории. Нордики уверены, что мутации, возникшие после чумы – болезнь, ошибка природы. И теперь природа исправляет ошибки, а нежизнеспособные мутации проходят. Что тут странного?
– Это не насморк, чтобы сам прошел…– Ольга откинулась на спинке стула, сложив руки на груди. Она хотела еще что-то сказать, но, встретившись взглядом с Ириной, обреченно отвернулась.
– Сироты знают, что их родителей казнила Империя и продолжают верно ей служить?– Мазур подсел за стол, выставив перед собой коробку с галетами.
– Воспитание,– Ирина запустила руку в коробку и с хрустом надкусила сухое печенье.– Если тебе с малолетства долдонить, что ты дятел, у тебя в конце концов вырастет клюв, которым можно деревья валить…
– Клюв не вырос, но воспитание помогло найти точные ориентиры,– Дмитрий стоял у входа в кают-компанию с неизменной широкой улыбкой на лице.– Когда твое детство проходит в окружении подобных тебе, обретаешь больше, чем просто семью. Вам этого не понять, но мое детство было счастливым. А те, кто служит на «Молоте», больше, чем команда. Они братья.
– Извините за бестактность,– Ирина ответила капитану воздушного корабля такой же откровенно неискренней улыбкой.– Не знала, что Вы подслушиваете.
– Сирена,– поторопилась вмешаться Ольга, пока ее подруга не обострила ситуацию больше, чем требовалось.– Что-то произошло?
В этот момент сирена замолкла, оставив после себя звенящую тишину.
– Прибыл еще один гость,– Дмитрий снял фуражку и подсел за стол. Мазур с готовностью придвинул ему кофейник с чашкой, и Нордик кивком поблагодарил, лукаво посмотрев на Ирину.– Если не возражаете, я проведу вас к нему, и вместе вы сможете позавтракать не только сухарями…
Он взял в руки кофейник, но не успел даже наклонить его, как Ирина проворно забрала чашку и встала с места:
– Некогда кофе распивать. Гость ждет. Из-за нас его завтрак стынет…
– Вы правы.
Нордик порывисто встал и надел фуражку, прижав внутреннее ребро ладони ко лбу так, чтобы образовать прямую линию между переносицей и кокардой. Ирина вспомнила этот нехитрый жест, которым военные еще в бытность прошлой цивилизации центрировали головной убор, и улыбнулась. У нордиков фуражки и сапоги не были обязательным атрибутом формы – их существовало огромное многообразие на выбор. Мало того, каждое подразделение и воздушный корабль могли иметь свой устав и собственные требования к форменной одежде. Поэтому для архивной службы она сама придумала покрой мундира и никогда ничего не надевала на голову, что позволяло ей смело экспериментировать с прическами.
Ирина запустила пальцы в волосы и растрепала их, приведя в полный беспорядок, а потом несколько раз махнула головой, чтобы копна волос приобрела хоть какую-то форму. Недоумевающий Дмитрий дождался окончания сложного для его понимания выражения протеста и провел гостей корабля к выходу из блока, где их ожидала пара легко вооруженных летяг.
На этот раз их путь пролегал через верхние палубы «Молота» к носу корабля: мимо казарм, лазарета, камбуза и учебных классов – через самые оживленные коридоры и тоннели. Здесь не было технологического оборудования, труб и кабелей вдоль стен, которые бы привлекли внимание: только гладкие металлические стены, пол, мощеный непроницаемыми решетками, чистота и режимный порядок. Единственным свидетельством вызывающей уникальности корабля оставалось электрическое освещение. Во всех помещениях, включая тоннели и коридоры, потолок представлял собой непрозрачную матовую поверхность, которая равномерно разливала холодное голубоватое свечение. На глаз не попалось ни единого неосвещенного участка или выключателя, что указывало на централизованное или автоматическое освещение.
В отличие от безлюдных нижних палуб, поразивших накануне изобилием явно запрещенных технологий, здесь бурлила настоящая жизнь. Со слов Дмитрия, сухо комментировавшего чудеса корабля, экипаж «Молота» состоял из двух тысяч трехсот человек, включая восемьсот летяг, полторы сотни корабельных офицеров, триста артиллеристов и два батальона воздушной пехоты по четыре сотни бойцов в каждом, без учета их офицеров и вспомогательного персонала. Поэтому по населению корабль был соизмеримым с городком средних размеров, а верхние палубы больше походили на густо заселенный небоскреб.
От разнообразия мундиров рябило в глазах. Но примечательным казалось то, что парни и девушки были практически сверстниками и удивительно похожими друг на друга, как это бывает в том возрасте, когда беззаботные лица идеалистов одинаково светятся мечтами о будущем. Они, действительно, казались братьями и сестрами, молодыми, свежими, с твердыми характерами и ясными жизненными ориентирами…
Встречные щелкали каблуками, приветствуя капитана, и вытягивались перед ними смирно. А Ирина опускала глаза всякий раз, когда им салютовали, и хмурилась в ответ на улыбки: она вспоминала о трех тысячах головорезов Нечаева, которые затаились в порту в ожидании удобного момента, чтобы захватить «Молот». По ее замыслу вся эта наивная детвора должна была стать оправданной жертвой, которую потом замели бы под ковер алтаря великих целей. Но одно дело жертвовать безликими именами, и совсем другое – видеть их лица собственными глазами.
Ирине было тяжело признать, но она почувствовала облегчение от того, что план захвата корабля не удался…
За очередной охраняемой дверью открылся совершенно иной коридор, словно он уводил с борта воздушного судна в чертоги дворца: пол устилали ковры с высоким ворсом, а стены украшали картины. Даже потолок, покрытый нейтральным рисунком, не был светящимся – тусклые масляные лампы коптили в вертикальных нишах под незаметными дымоходами. Сопровождавшие их летяги остались за дверью, и только капитан, беззвучно шагая по коврам, провожал их вглубь тайного дворца, скрытого на верхних палубах «Молота».
Они вошли в просторную залу без стен. По крайней мере, такое ощущение давали трехметровые панорамные окна, полукругом обступившие помещение с трех сторон. Палуба, заставленная дорогой кожаной мебелью и вызывающе роскошными предметами интерьера, выдавалась далеко вперед, открывая прекрасный вид на высокогорье, окутанное сказкой раннего утра. Это было время, когда новорожденное солнце уже разлило свою благодать на землю, но суета нового дня еще не наступила, и весь мир замер в почтении, молчаливый, смиренный.
– Люблю свежесть утра,– хрипловатым и грубым голосом произнесла женщина, стоявшая перед панорамным окном на самом краю палубы. Ее узнаваемый силуэт, слишком утонченный для такого голоса, на фоне изломов скал казался совершенно хрупким и уязвимым.– Оно всегда переполнено надеждами… иллюзорными и несбыточными.
Женщина повернулась к вошедшим и кивнула капитану, после чего тот исчез, беззвучно закрыв за собой дверь.
– Прима!– Ирина решительно шагнула к хозяйке роскошной залы, поприветствовав ее неопределенным жестом, но остановилась на значительном удалении.– Как это возможно!? Торжества начнутся через несколько часов. Вам должно принимать парад с трибуны дворца.
– Составьте мне компанию за завтраком,– Прима скорее обращалась к остальным, чем к Ирине. Она развела руки, указывая на низкий стол, плотно заставленный фруктами и закусками.– Сама я не очень голодна, но хочу угостить вас.
Она села во главе сервированного на четверых стола и, взяв в руки высокий бокал с пунцовой жидкостью, откинулась на высокую спинку:
– Не помню, когда я последний раз лично принимала парад,– задумчиво произнесла Прима, рассматривая смущенных гостей.– На всех публичных мероприятиях толпе обычно машут мои двойники. Я плохо переношу скопления людей… Да, и по вопросам безопасности, как вы понимаете, мне лучше не искушать врагов.
Она дождалась, пока все рассядутся и высоко подняла бокал:
– За «Молот»! За прекрасный корабль, который, надеюсь, подарит нам увлекательное путешествие.
Прима отставила вино, даже не пригубив, и стала терпеливо рассматривать гостей.
– Не похоже, чтобы технологии «Молота» были ограничены Манифестом Изъятий,– сдалась первой Ольга.
Она рассматривала Приму так же внимательно, как и та ее. Изменившие ей воспоминания о последней встрече стали быстро проявляться: красивая и властная женщина с очень большими выразительными глазами обладала нестандартной и очень притягательной внешностью. Даже ее грубоватый голос дополнял впечатление и создавал цельный образ правительницы.
– Согласитесь, было бы забавно, если бы я позволила врагам пользоваться достижениями науки, а сама от них отказалась,– Прима улыбнулась, повернувшись к Ирине.– Я удивлена тому, как долго это ускользало от вашего понимания. Надо было увидеть «Молот», чтобы понять, что воздушные корабли не имеют отношения к дирижаблям.
Она требовательно щурилась и продолжила говорить, только когда Ирина подняла на нее взгляд:
– Взлетный вес среднего по размеру крейсера составляет более двадцати тысяч тон. У «Молота» почти шестьдесят. Вы представляете себе объем несущего газа, чтобы поднять такую конструкцию над землей? Думаете, водород или гелий справились бы с этим?– Прима пренебрежительно скривилась.– Баллоны воздушных кораблей удерживают газовую смесь, которая защищает механические конструкции внутри от контакта с воздухом. Пластины, создающие разность гравитационных потенциалов, покрыты тончайшим напылением, а оно мгновенно окисляется в атмосфере. Именно положение пластин, скрытых в баллонах, и углы их наклона относительно гравитационного вектора планеты создают разность потенциалов и достаточную силу, чтобы поднять корабли.
– Они летают на эффекте антигравитации?– Ольга поджала губы, понимая, насколько наивным оказались их представления об уровне развития нордиков.
– Не стоит рассуждать о том, чего не понимаете,– резко оборвала ее Прима.– Я не говорила ни о какой антигравитации. В этом слове вообще нет смысла! Но мы сейчас не об этом. Мы никогда не сдерживали развитие технологий, но всегда контролировали их распространение. Понятное дело, что школьникам не рассказывают о том, как устроен ядерный реактор, а людям для освещения улиц и отопления жилищ хватает масла и угля. Они счастливы и благополучны в своем неведении…
Ирина, с суровым видом всматривавшаяся в Приму, с негодованием повернулась к Мазуру, который, несмотря на всю щекотливость ситуации, с энтузиазмом приложился к завтраку и теперь звонко стучал приборами, разбирая ими экзотические фрукты.
– Мы бы и дальше бороздили небеса нашими прекрасными кораблями, если бы не их паровые двигатели. Запас хода для беспосадочного полета у них не превышает четырех недель. А учитывая тихоходность наших судов, это ограничивает радиус их действия. Поэтому понадобился «Молот», который может находиться в полете четырнадцать месяцев…
– Больше года?– Мазур оторвался от фруктов, чтобы продемонстрировать всем свое по-детски восторженное лицо.– Впечатляет!
– Мы, наконец, наладили производство миниатюрных генераторов поля, чтобы они могли уместиться в трюме корабля,– Прима с признательностью кивнула Александру.– Пришлось сделать еще несколько серьезных прорывов, прежде чем все это взлетело в прямом и переносном смысле. И теперь наши корабли могут пересечь океаны по воздуху.
– Так в этом назначение «Молота»?– Ирина, уязвленная откровениями разговора, с трудом подбирала слова, и багровые пятна на ее лице выдавали борьбу, которая происходила в ней.– Корабль, который через океаны отправится к другим материкам? Если нордики все это время строили ядерные реакторы, приручали гравитацию и прочие научные горизонты… зачем нужна была моя служба? Зачем все эти архивы, артефакты и раскопки прежней цивилизации, когда технологии Империи уже шагнули так далеко вперед.
Прима не ответила. Ее лицо оставалось беспристрастным, а взгляд спокойным. Она неторопливо встала из-за стола и, перегнувшись, взяла в руки одну из хрустальных пиал с ярким разноцветным содержимым, залитым поверх взбитыми сливками, и, обойдя стол по кругу, подошла к Мазуру, сидевшему напротив нее.
– Это замечательный фруктовый салат,– шепнула она ему.– В меру сладкий, с кислинкой и очень свежий. Идеально подходит для завтрака.
– Я десять лет занималась ничтожной работой,– продолжала распаляться Ирина.– Все, что я делала, было просто возней в песочнице! Мои отчеты… исследования… выступления перед научным советом! Посмешище!
Ее голос сорвался: она зажмурилась, что-то вспомнив, и закрыла лицо руками.
– Если Империи не нужна была ее работа,– Ольга провожала взглядом Приму, пока та возвращалась не место,– значит…
– Значит, от нее нужно было что-то другое,– закончила хозяйка стола, усевшись на место.– Что-то достаточно важное, чтобы не обращать внимания на мелкие заговоры и попытку захватить «Молот»… Александр, Вы ешьте, это замечательный салат.
По выражению лица, казалось, она испытывала от разоблачения больший дискомфорт, чем остальные, сидящие за столом – в ее интонациях не было торжества, злорадства или угрозы. Скорее, это указывало на досадную неловкость.
Ольга машинально оглянулась за спину, где по-прежнему не было ни одного человека и даже намека на присутствие охраны. Она не сомневалась, что невидимые телохранители были где-то рядом, готовые к любым неожиданностям, но даже в этом случае Прима вела себя слишком вызывающе и безрассудно.
– Конечно, я бы не рисковала, если бы не была уверена в своей безопасности,– хозяйка стола посмотрела на Ольгу, которая вздрогнула, усомнившись, был ли это ответ на ее неосторожное движение или на прочтенные мысли.– Нечаев сейчас помогает моим людям устранить последствия собственного и вашего безрассудства. К началу парада портовые доки будут зачищены, а к концу дня «Гром» и «Молния» перейдут под командование Западного флота...
– Что все это значит?– Ирина резко встала и нависла над столом.
Она хотела сказать что-то еще, но в следующее мгновение вскрикнула и взмахнула руками, чтобы сохранить равновесие. Она висела в воздухе всего в десяти сантиметрах над палубой, цепляя ногами сидушку стула, и выглядела напуганной. Сидевшая напротив Ольга машинально рассредоточила взгляд, чтобы ей открылся вид силовых линий пространства – одна из тех способностей, за которые люди считали их ведьмами. Именно направляя и удерживая потоки силовых линий, они могли летать. И это был навык, который всегда с трудом давался Ирине… как не имела отношения к своему полету она и сейчас.
Без видимых усилий Прима не просто удерживала своей волей силовые линии. Она изогнула одну из них так, что та спиралью обвила Ирину, и извивалась змеей. Ольга умела многое творить с природными силами: могла летать, держась за силовые линии, могла сталкивать разнонаправленные потоки энергий, чтобы высечь молнию из воздуха. Но вязать такие узлы было под силу разве что Валу, ее чернокровному сыну. Вспоминая свою одаренную ученицу, Катерину, она не могла поверить, что кто-то из ее последователей сумел настолько развить свои способности.
Демонстрация была короткой и убедительной. Через несколько мгновений Ирина опустилась на стул с потерянным взглядом. Она молча смотрела перед собой и сохраняла неподвижность. Мазур тоже застыл с занесенной над тарелкой вилкой и не решался на следующее движение.
– Это значит,– Прима пожала плечами,– что пришло время поговорить откровенно. Не надо так напрягаться. Конечно, кто-то и за меньшее головы лишался. Но не в вашей же ситуации. Сами посудите. Столько терпения было проявлено, столько ожидания, усилий затрачено… И все это чтобы отправить вас на виселицу? За кого вы меня принимаете?
– Так что же от нас надо Империи?– Ольга, которая до того не прикоснулась к еде, взяла надрезанный в виде распустившегося цветка фрукт и переложила к себе в тарелку.
– Не так быстро,– казалось, Прима вздохнула с облегчением.– Сначала вам стоит узнать новости…
– Нет,– побледневшая Ирина расправила плечи и, подняв лицо, посмотрела на нее.– Сначала стоит узнать, что нас ждет. Может, нам уже ни к чему будут эти новости.
– Я же сказала, вам ничего не угрожает,– Прима откинулась на спинку стула и отвернулась к пейзажу за панорамным окном.– Если бы я вешала всех, кто жаждет моей смерти или пытается свергнуть с престола, уже давно осталась бы без подданных. Мой вам совет на будущее: действовать надо решительно. За три года, пока вы вынашивали свои замыслы, мы раскрыли два мавританских покушения на мою жизнь и подавили восстание на медных рудниках. А ведь вы даже не слышали об этом. Никто об этом не слышал…
Она встала, скрывая лицо, и подошла к окну:
– Предают не только императриц,– с нотками иронии произнесла она.– Половина ваших сподвижников или уже донесла на вас или находится на службе Империи. Три года… слишком большой срок для заговора. Я беспокоилась уже не из-за ваших планов, а за рвение своих силовиков и слабость ваших союзников.
Оставаясь спиной к гостям, Прима отошла к низкому креслу перед окном и спряталась в нем так, что в зале остался только ее приглушенный, хрипловатый голос:
– У меня был младший брат. Не помню его имени, как и его матери: ни с кем из родственников близко не общалась. Но он остался последним из выживших в резне за наследство отца. После «случайной» кончины очередного претендента на трон, он написал мне слезное письмо, в котором отказывался от борьбы. Писал, что не имеет отношения к покушениям на меня, не хочет власти, готов признать мои права на престол. А сам он мечтал исследовать дальние земли, странствовать по чужим краях, расширять границы Империи и наших знаний о мире…
Ольга и Ирина недоуменно переглянулись, когда голос рассказчицы подозрительно дрогнул. Было не понятно, почудилось им это, или история Примы была наполнена искренностью одинокого человека… Или то была прекрасно сыгранная для них роль.
– Я так и не ответила на письмо. Да и что я могла ответить? Через две недели его нашли повешенным. А еще через три меня короновали. Официально было объявлено, что он покончил с собой, хотя паренек всегда цеплялся за жизнь и боялся смерти. Спросите у любого нордика, и вам каждый скажет, что это дело моих рук! И восемь из десяти признают, что я поступила правильно.
Она выдержала задумчивую паузу и продолжила говорить уже другим голосом, в котором не было тех подозрительных ноток, обративших на себя внимание.
– Никогда не перечила этим слухам, хотя к его смерти… к смерти именно этого брата не имела никакого отношения. Еще когда читала его письмо, понимала, что с ним расправятся свои: те, кто убивал от его имени, и кто готов был умереть за то, чтобы сделать его Императором…
Протяжная сирена «Молота» заполнила паузу, для которой Прима не могла подобрать слов. Она встала и повернулась к гостям.
– Выдвигаемся,– уверенно произнесла она.– Пройдем над Белгородом в парадном строе и сразу уйдем на запад к развалинам древнего монастыря. Утром будем на месте. Там нас уже давно дожидаются те, кого вам предстояло найти. Только теперь времени не осталось…
Ольга кивала головой, слушая Приму, и несдержанно жевала губы:
– Думаю, Вы не совсем понимаете последствия этой встречи…
– Если это беспокойство из-за возвращения Жнеца,– резко ответила ей та,– это вы не понимаете значение этой встречи… и то, зачем нужен уцелевший робот. «Блестящий» объявился у границ Империи. Он уничтожил три воздушных корабля и нейтральный город на юго-западе. Уверена, теперь он направляется в Белгород. И это единственное, чего следует бояться…
Ссылка на следующую главу http://www.proza.ru/2020/03/31/997