Самолёт громко падал. Все уже мысленно околели. Но тут неожиданно ожила система оповещения:
– Говорит командир экипажа, заслуженный лётчик, тратата, Извращеев, вашу мать! Всем занять исходные места, уши в тазах, локти на коленях. Громко выдохнуть и молчать, сволочи!!! Вперёд, в атаку, уррраааа, трататататататаааа!!!
Но тут самолёт выровнялся. Так же неожиданно, как давеча начал падать. Система оповещения снова дала то ли сбой, то ли о себе знать:
– Я Извращеев, тратата! Командир я, вашу мать! Ну что, сволочи, летим?! Летим! Все живы – и то ладно!!!...
…– Я осволотил пассажиров потому, что за каждого несу личную ответственность. За каждого из них, сволочей, плачУ. И по каждому плАчу.
Не любить – значит, не бить. Так что я только за декриминализацию проявлений любви и лучших чувств. Мы тут все, кто за штурвалами – немного ментально нестабильные, связанные с гранатой. Так что, вот так. За что люблю, за то и замочу.
Аплодисменты.
Все ожили.