Дашенька была уже не девочка-подросток, скорее девушка. Глаза её искрились живым блеском. В её фигурке была уже чисто девичья грация цветущей молодости. Она вошла в тот период когда стоит девчонке однажды почуять мужчину и вся детскость улетучится и она заживет «своим умом». «Или его умом», - подумал Николай.
Шло время. Николай и Даша при встречах молчали, погрузившись в свои мысли. Во дворах с подворотен, закоулков и крыш душераздирающе мяукали коты. Шагающая пара, робко взглянув друг на друга, улыбалась. И лишь когда они дошли до с детста родной Савкиной речки, тишина окутала их, такая глубокая тишина, что, казалось, можно было ощупать её рукой. И им думалось, что жизнь замерла в ожидании первого пения зоревого петуха, которое разбудит её, нарушив очарование. Оба отдавались течению своих мыслей и чувств, стараясь их понять и как бы убаюкивая друг друга своим дыханием. На поваленном грозой стволе ивы Дашенька сидела совсем близко от Николая и они вглядывались в отблесках лунного света в лица друг друга. На свиданиях они говорили вполголоса, всё тише и тише. Это был шёпот двух сердец, идущих навстречу друг другу с разных сторон, таких далеких, что сначала сближение казалось им самим невозможным. Постепенно устанавливалась близость, некая отчуждённость постепенно спадала, как ледышки с ветвей при весеннем пробуждении, и открывались их неиспорченные, незапятнанные пороками души. Они, как молодые растения, жаждавшие углубиться корнями в плодоносную почву. То, что мы называем любовью, — это встреча двух существ, которые идут друг к другу издалека разными путями к одной цели – Любви.
А пути были действительно разные. Николай, по окончанию военного училища, в звании лейтенанта добровольцем улетел в пылающий войной Афганистан. Несчастье Дашеньки, когда трагически погибли её родители, привело в дом к крёстной маме, где она и росла. Не даром поётся «Любовь нечаянно нагрянет...». Она и нагрянула на Дашеньку и Николая когда он, израненый в Афганской мясорубке и провалявшись по госпиталям, приехал в хутор к родному очагу у которого она – МАМА, подарившая ему жизнь.
А любовь зачиналась так. Николай во сне часто ночами кричал, матерился, вскакивал с сумасшедшими глазами, хватался за рубцовые раны и просил пить. Мама, со слезами на глазах, подносила к безкровным губам его воду, и он, цокоча зубами о железную кружку, жадно глотал воду, как жизнь. Он никогда и никому не рассказывал о войне, но она мучала его. И Дашеньке было очень жаль его и его маму. Она упросила крёстную разрешить ей хотя бы иногда оказывть помощь Николаю. И вот как-то, дежуря у его постели, когда занялась заря, Дашенька проснулась. Как то случилось она не понимала, но её щека лежала у Николая на груди, у сердца, которое билось ровно и сильно. Он лежал на спине, откинутая простынь обнажала волосатую грудь и бугристые мышцы молодого парня. Дашенька подумала: «мохнатый мишка-медведь, а мишек так приятно гладить; у них мужественное сердце, и они умеют защищать то, что им принадлежит.» Она забеспокоилась, что он лежит на спине, как бы не разбередил рану, но жаль стало его будить. Потом ей захотелось посмотреть, какого цвета у него глаза, и она сама удивилась, что до сих пор не знает этого. И захотелось услышать его голос. Она тихонько поцеловала его в висок. Николай открыл глаза и улыбнулся ей, говоря: - Доброе утро! - он поздоровался с ней так же, как всегда, и всё же по-иному. И Дашенька почувствовала, что так он может здороваться только с ней. Глаза у него были большие и тёмно-голубые. «Чёрный мишка с васильковыми глазами» - пронзила Дашеньку мысль, и сердце её наполнилось нежностью. С каждым днём всё ярче Молодость зазвучала в её голосе, засветилась в слегка затуманенном взгляде любящей юной женщины, не утратившей в душе девичьей чистоты. На пунцовых губах играла чуть заметная улыбка, как у языческой богини, довольной тем, что свершается её предначертание – быть ЖЕНЩИНОЙ. Так уж случилось, что в глуши хуторской расцветал цветок прекрасный и гордый в своей красоте. И вот теперь этот цветок дрожит под порывами ветра любви.
Каждый раз после свидания с Николаем её одолевает вихрь сомнений и страха. Быть может, между ними уже зародилась любовь. Но не будет ли она лишь страданием? Сейчас Дашенька знает одно: кроме Николая, никто не поймет, что у неё на сердце. Только в самой себе, а не в подругах может она искать поддержки. У её подруг разные характеры, но все они так или иначе оскорбят своими словами зреющее в ней чувство. То чувство, которое так пугает её, но с каждым днем всё меньше. Все эти перемены произошли в ней в последние шесть месяцев, с времени, когда Николай прибыл домой. Подготовлялось это уже давно, но свершилось неожиданно быстро. Он прижал её к себе и крепко целует. Так крепко, что даже дыхание захватывает.
Так простилась она со своим детством.