(Встреча с Леонидом Енгибаровым)
Белгороду всегда везло на встречи со знаменитостями – уж очень удобно он расположен: от Москвы всего ночь пути. К тому же, город привлекал своей историей: одни знали его как родину великого русского актера Михаила Щепкина, у других он вызывал в памяти первый салют в годы Великой Отечественной войны, третьим был известен как центр Курской магнитной аномалии, а кто-то знал даже о Белгородской засечной черте – древней границе, защищавшей Русское государство от набегов степных кочевых племён…
Как бы то ни было, но с момента, когда этот небольшой город стал областным центром (в 1954 году), сюда охотно зачастили столичные артисты, писатели, художники. А весной 1972-го в Белгороде прошли гастроли Леонида Енгибарова.
Не помню, сколько спектаклей состоялось – наверняка немного. И, конечно, на каждом был аншлаг. Я тогда заведовал отделом культуры и школ в областной газете «Белгородская правда», и после первого же спектакля напросился к артисту за кулисы, чтобы взять интервью. Знать бы, что оно окажется для него едва ли не последним, я бы, конечно, постарался не ограничиться лаконичными и во многом дежурными вопросами. А так… Что получилось, то получилось. Но всё же, видно, нам удалось коснуться в разговоре чего-то важного, существенного в жизни и личности артиста, потому что через четыре месяца, в конце июля, когда его не стало (Енгибарову едва исполнилось 37 лет!), меня разыскали его родственники и попросили несколько экземпляров газеты для будущей книги о нём.
Вот эта короткая заметка.
ЭТОТ ВЕСЕЛЫЙ
И ГРУСТНЫЙ КЛОУН
Первый год, первый спектакль, первые гастроли… В этом театре пока ещё всё впервые. Вот только случайных совпадений уже два. Первое случилось в Одессе: там в октябре прошлого года театр начал свои первые гастроли,а 4 ноября Леониду Енгибарову было присвоено звание народного артиста республики. Одесситы не удивились: «Ну что вы хотите? Это должно было произойти именно в нашем городе!» - и сказали «да» новому театру. Второе совпадение настигло театр у нас в Белгороде, где он заканчивал те свои первые гастроли: ему, театру, здесь исполнился год…
Да, ровно год назад Леонид Енгибаров ушёл из цирка, которому отдал двенадцать лет, и организовал новый коллектив – Московский эстрадный эксцентрический театр. Почему? Причин много. Было тут, наверное, и всё возраставшее пристрастие актёра к пантомиме (именно она определяет «лицо» нового театра), было, вероятно, и стремление доказать широту возможностей эксцентриады как самостоятельного жанра («эксцентрический» - это слово не случайно вынесено в название театра). Но было ещё одно…
- Цирк тяготеет сейчас к большим, массовым аудиториям: строятся огромные помещения, которые оснащаются буквально всемогущей техникой… Против этого трудно возражать – в конце концов, можно давать представление и на стадионе. "Но если зритель так далеко, что перестаёт отличать меня от партнёра, если я не вижу глаз зрителя, а он не видит меня, если мы не чувствуем друг друга, - говорит Енгибаров, -мне трудно, неуютно, плохо выступать в таком зале".
Другими словами, клоуну, как и актёру драматического театра, надо чувствовать реакцию зрителя – его смех, тревогу, сочувствие, радость…
Первый моноспектакль Леонида Енгибарова состоялся в 1963 году в Праге. Понадобилось восемь лет, чтобы созрела идея, чтобы найти форму и содержание, чтобы преодолеть сомнения окружающих и свои собственные, чтобы подобрать партнёров – чтобы родился театр. И вот первый спектакль – «Причуды клоуна». И Одесса сказала «да!» А Белгород?
- В Белгороде очень чуткие зрители. Они тонко реагируют на каждое движение, на каждый жест, хорошо понимают специфику жанра. Было очень приятно выступать здесь, - признался Енгибаров.
Этот спектакль состоит из отдельных пантомим (автор всех – сам Леонид Енгибаров), но редко какая из них имеет название. Тем самым подчёркивается цельность спектакля, и актёр на всём его протяжении создаёт единый художественный образ. Его герой – добрый и сильный, весёлый и чуткий. Нежную и яростную любовь к человеку – вот что несёт он в зал.
Есть в спектакле «Причуды клоуна» чрезвычайно выразительная деталь – фонарь. Она «играет» в начале спектакля – в трогательной и светлой пантомиме о любви, она присутствует в большинстве других номеров (в этюде с тарелками, в пантомиме «Памятник» и т. д.), ею, наконец, завершается спектакль, когда фонарь, прижатый к груди клоуна, загорается и гаснет… в ритме сердца.
В ритме сердца – так можно было бы «озаглавить» всё, что делает на сцене Енгибаров. Зритель, пришедший в зал только "чтобы посмотреть клоуна", напрасно будет ждать от актёра пустого смехотворчества. Не отказываясь от традиционно «клоунских» приёмов, дополняя их своими творческим находками, Енгибаров стремится не столько рассмешить нас, сколько заразить симпатией к своему герою, «поселить» его в сердце зрителя (вспомним его Скрипача, Эквилибриста, силовой этюд…).
- Кто он, этот герой? Вроде бы клоун… А если мы скажем, что поэт? Мы не очень ошибёмся… А если – сказочник? Мы тоже не очень ошибёмся. Собственно, клоун в моём понимании – это и поэт, и сказочник. Он будет главным героем и второго нашего спектакля, который мы хотим выпустить к концу года.
Мы… Этим словом Енгибаров называет своих товарищей по театру, всех, кого видели белгородцы – Татьяну Садофьеву, Евгения Низового, участников инструментального ансамбля под управлением Александра Ли, и тех, кого белгородцы не видели – художественного руководителя театра Юрия Белова и других.
- Мы хотим, чтобы в следующий наш приезд белгородцы могли прочесть на афише нашего театра уже не одно, а два-три названия.
Будем ждать…
...Увы, сбыться этим ожиданиям было не суждено.