Я слышал, ее отец носит дома перевернутый крест. Целует его перед сном. Потом так и вешает в изголовье скрипучей кровати. Свое бесовское распятье.
Слышал также, что он беспробудно пьет. Проспиртованный насквозь, словно уродливый зародыш из банки – хватило бы вспышки, чтобы ему сгореть изнутри. Вспыхнуть, запламенеть. Затем почернеть и обуглиться.
Еще поговаривают, он хранит под кроватью пустой с бархатной выделкой гроб. Выдвигает его временами, ложится как бы на пробу. Потом задвигает обратно.
Говорят, их подвал заполнен темной затхлой водой – беззвучно в ней извиваются черные блестящие змеи. Их кормят объедками, мертвыми голубями. Обрезками мяса с жаркого и задержавшимися на ночь гостями.
Также я слышал, в их доме нестерпим запах гнили, и что обои там, вздувшись, скрывают насекомых целые полчища. Что стены те мерзкие, липкие, а от плесени мягкие-мягкие. Что сквозь сероватый старый паркет сочится вода. Что плитку в их ванной покрывает мутноватая белесая слизь.
И что мать их семейства давно умерла – после первой же ссоры с супругом была похоронена заживо. Лежит теперь под кустом белых разросшихся роз. Изящных и нежных подобно ажурному кружеву. Или, скорее, тонкому савану. Букет из них подарил родителям наш новый сосед. Тот самый, который безбожник-отец, что отдыхает в гробу время от времени. Вручая цветы, он странно нам улыбался безо всякой причины.
Мне сказали, что судьба ее давно решена: душу девочки когда-то давно продала преждевременно умерщвленная мать. И совсем скоро ее поочередно возьмут на ритуальном столе в соседнем лесу. А затем свяжут и бросят в костер. И, если она не сгорит (меня уверили, что не сгорит, как не горят и все ведьмы), тельце сбросят в наводненный подвал. И там его обовьют, увлекут за собою на дно блестящие длинные змеи.
Кто-то видел клыки отца и не мог найти его тень. А кто-то слышал, как скребется под розами мать. Когда по илистому берегу озера проползала беззвучно змея, все знали, чья вина в ее появлении.
Все это мне передали родители. Братья, сестры, соседи, прохожие – все люди, к чьему мнению нужно прислушиваться. Когда вокруг ропот, главное – быть к нему чутким.
Поэтому руку, что робко протянута, я не пожму. Не приму разноцветных леденцовых конфет и откажусь стать друзьями. При случае крикну «ведьма!» в сторону худой бледной девочки.
У нас так принято.