В стране мы были одни из первых, кто сел за парты с семи лет.
Шла борьба с неграмотностью(ликбез) вместе с нами пришли учиться те,которые
на много старше нас и на уме у них была далеко не учёба, они мешали познавать
нам науки
и мы с удовольствием "сдавали" их учителям и родителям, за что получали
"по соплям" от наших старших товарищей, то есть от них.
В памяти один из таких эпизодов, правда, трактовать его можно двояко, но в
моей жизни он сыграл немаловажную роль: никогда ни на кого не стучала -
надеялась на небо: там разберутся.
Подсадили ко мне во втором классе моего родственника Петьку, лет на семь
старше меня. Он занимал своей комплекцией почти всю, партой называемую пло-
щадь, а мне, как бедной родственнице, приходилось ютиться на самом краешке
со своими пожитками, что доставляло ему невиданное удовольствие.
Списывал он в наглую и безбожно, бесполезно было закрываться промокашкой или
рукой. Он, эта громила, затычкой от чернил ставил мне на нос печати сверху-
вниз, за день их копилось столько, что почти круглый год приходилось ходить
с фиолетовым носом.
И что всего обиднее,дома мама оттирала чернила до "болятки" ко всему же меня
ругала, что типа, не уживаюсь с коллективом, то есть - с Петькой.
А вот заступиться и поговорить по душам с обидчиком - не думала, так как он
доводился ей двоюродным братом.
Однажды, он спихнул специально свою ручку под парту и попросил разрешения
её достать. Весь туда не пролез, только на половину в своём овчинном пиджаке.
Я,было, хотела юркнуть к нему, чтобы помочь, но он вылупил круглые глаза и
прошептал:"Брысь!" Там, под партой, он...закуривал.
Козья ножка с самосадом, видно, была заготовлена на перемене или не до конца
докурена. Дальше: сел за парту, периодически затягиваясь, когда без глаз
учителя, а дым пускал в зажатый рукав пиджака.
Почему он сидел одетым?.Мы все так сидели: в ватниках, валенках, шерстяных
платках в клетку, иногда и в варежках, ибо школа не была часто отапливаемой,
из за недостатка дров и мы, ученики,были как бы на само обогреве.
Ну вот,значит, сидит мой сосед Петро,покуривает и победоносно так поглядывает
на нас, мелкую челядь сверху-вниз, справляя своё никотинное удовольствие.
Возможности такой: поднять и потрясти рукой упустить я не могла - не имела
гражданского права. Его выставили из класса.
Уходя, он голосом Змея Горыныча прошептал:"Готовьсь, из школы-прибью", но не
исполнил обещанное, во первых - родня а во вторых, сам был рад развитию таких
событий: там, в коридоре, всегда находились такие же "выгнатые" переростки
и все, разумеется, были счастливы этой встречи, хоть покурить во благе без
лишних глаз.
Домой я летела на крыльях, предвкушая что расскажу домашним, как рассекретила
Петьку за все его вредности - разом. Не обмахнув валенки от снега, вихрем
ворвалась в дом.
До сих пор картина: мама, меня встречавшая, отец чинивший валенок, надетый
на колодку и дедушка просто сидевший на сундуке.
За рассказ мой аплодисментов не последовало, все почему то молчали.
А мама в этой тишине внушительно сказала:"Доносчику - первый кнут!"
Я стала плакать от обиды, не найдя поддержки, отец прижал меня к себе,но
слов утешения так и не услышала. Ни от кого.
!!Вскоре Минобразование приняло очень хорошее постановление:Взрослую негра-
мотную молодёжь, а значит, в том числе и вредного Петра Алексеевича,
отделить от нас "нормальных" в вечерние школы (ШРМ).
Благо стало всем.