Долгожданный лайк упал ему в карму.
Аплодисменты.
Он открыл приложение и скорчил гримасу. Сенсорным интеллектом, мужчина распахнул ее виртуальное окно и принялся изучать профиль.
- Хооорошенькая, что уж скрывать.
- Путешествует значит в двадцать один год, интересно за чей счёт?
- Ну и образы, что за грязное откровение и вульгарность.
- А когда она успевает работать и кем?
Пока монолог сливался с раздражением, мужчина поглаживал свой нетронутый, немного пыльный инструмент правой рукой, пока левая была занята ласками а больное воображение стимулировало виртуальное восприятие, обостряя теменную долю коры мозга.
Но, не взирая на сложный химический процесс, состояние нищибродского мышления, заложенного из поколения в поколение, не давало возможности полностью расслабиться.
Кончить не получалось, не смотря на окрепшее желание.
Он приблизил фото незнакомки, вгляделся в образ и прислонил телефон к цветку, подаренный мамой на сорокалетие.
Следующий кадр и взрыв...
Семяизвержение свалилось на пол, тяжелым грузом. Он осмотрел себя, свои оголенные, худые и совершенно не спортивные ноги, натянул старые, студенческие штаны, которые приобрели за это время не свежий запах. Исак, напроч забыл застегнуть ширинку и подбежал к двери...
Своим чутким слухом, который он натренировал с самого юного детства, сорокалетний юноша, прислонил левое ухо и замер.
- МАМА, о нет.
Пять утра, рабочая смена закончена, закончен и ад, в котором она прибывает.
МАМА...
Стоптанные башмаки, похожие на обувь угрюмого дальнобойщика летят на пол, запахи обволакивают крохотную квартиру, переданную по наследству. Без стука она врывается в смежную комнату Исака, проходит мимо сына, словно через поток воздуха и запирает собственную дверь.
Недовольство, которое сопровождает ее, каждый миг, автоматом, через воздушный поток, накрывает молодого мужчину и он, словно следуя, по наитию ее ощущениям, заходит в незакрытый профиль юной и незнакомой дамы и выражается...
- Проститутка.
По навязанным стереотипам из космоса и окружения, он удалил из пар еще одную новую даму, даже не попытавшись разобраться во всем. Дизлайки и негатив.
Он раскидывался чужими фразами, в поисках предсказуемой защищенности.
Именно так, учила его мать, однажды став одиночной жертвой в этом суровом мире, который решает твою судьбу за тебя.
- Запомни сынок. Мир — жесток, а ты всего лишь невидимая единица системы!
Через несколько мгновений, за тонкой стенкой послышался мамин храп. Исак надел наушники и закрыл глаза.
Воспоминания окутали его, он откинулся на кресло и замер.
В мыслях всплывали запреты и трагизм. Эти два слова, словно рука об руку шли друг об друга, с самого рождения.
Сначала суровое воспитание, решение за него; кем быть и куда двигаться. С кем спать и кого приглашать в гости...
Голос матери затмевал его собственный.
С утра до обеда.
Друзей толком не было, потому что жёсткий фильтр был встроен автоматически, что уж там говорить о любовных утехах и утратах, подобное ему даже не снилось.
Проскользнув на кухню, он с надеждой отпер ржавый холодильник в предвкушении, потом залез туда с головой.
Не свежий запах и пустота, встретили его довольно холодно. Расстроенный Исак запер дверь.
Злость, боль и ненависть.
Чего он ожидал там увидеть?
Наверное праздник, который желают прочувствовать каждый человек, в той или иной интерпретации. И неважно, сколько тебе лет. Ребёнок ты или сорокалетний мужчина.
Урчащий живот, стоптанные чувства, девственность и постоянные запреты довели тело молодого мужчины до истерики.
Он нуждался в женской заботе, нежном голосе и поддержке. Он желал материнской любви, мягкой груди и разговоров, как любой другой мужчина.
Но, кто - то справляется а кто - то ломается.
Игра!
«При чем тут я» — спросит особь женского пола, которая ищет не «НИЩЕБРОДА» а «САМЦА», которого нынче перестали выращивать, то ли из - за лености, то ли из за глупости.
А может от дефицита желания разговаривать друг с другом на крохотном пространстве.
Лень и свободные пороки, которые нынче пожирают мужское и женское начало, не дав им развиться в собственном начинании.
Исак упал на пол, прямо посреди крохотной кухонки.
Спустя несколько секунд мужчина, принялся рыдать, истерика сдавливала горло, слезы окутывали с головой, вибрации раздражали тонкие стены а раны, словно пиявки ослабляли надежды.
В ожидании реакции он впадал то в гнев, то в радость, потом на смену, для отдыха приходило успокоение,и так по кругу, пока не прозвенел будильник.
Он услышал это и выдохнул.
- Исак, тряпка. Ты мешаешь моим сборам, я опаздываю.
- Сгинь с кухни и найди себя уже...
- Я устала видеть это нищебродство в «моем» доме...
Мать пнула сына ногой, потом всеми силами схватила хрупкое тело и отодвинула его к батареи.
Парень замер, но не сопротивлялся.
Она подошла к холодильнику, открыла пластмассовый ящик, пошарив плотной рукой, найдя где - то в глубине свёрток, украденный из ресторана в котором она работала. Женщина-мать, с жадностью запихнула остатки в рот и захрустела.
Сын по прежнему лежал в позе жертвы.
Его трясло, но капли последнего чувства достоинства не позволяли взглянуть на эту женщину, подарившую ему жизнь.
Проживав плотный кусок, запив его растворимым, она закурила дешевую сигарету и захлопнула железную дверь за собой.
Исак, не преуспев в задуманном, снова, как ни в чем не бывало встал на ноги и проследовал в свою детскую комнату.
В привычное пространство, в котором он прибывал от начала до продолжения.
Беззаботное время, снова в его распоряжении, он может делать все, что пожелает, пока эта старая, уродливая женщина, его - мать, сводить концы с концами, дабы прокормить своего любимого нищеброда.
Нет, нищеброд - это не приговор а всего лишь состояние мыслей, которое ограничивает возможности, отдавая бразды правления деструктивным убеждениям.
Скоро этот термин «Нищеброд», станет медицинским и тогда, по правилам, нищеброды будут прибывать в этом мире легально и осознанно, пока остальные занимаются рутинной ерундрой.
Именно так, мы — бессознательн, подпитываем в этом мире сухие сорняки!