После задержания пьяного дяденьки-маньяка, я пошёл быстрым шагом на вокзал. Далее в моей памяти - тёмный провал. Помню только, что мы на рижский поезд, по вине Светланы, опоздали. Я прождал её на перроне какое-то время; наш поезд ушёл, и вскоре после этого она появилась с какими-то иностранными людьми. Они были из Чехословакии и путешествовали на микроавтобусе. Это был молодой улыбчивый католический священник с друзьями. Мы провели с ними весь день. Чехи нас покормили и повозили по разным местам. Помню, мы заезжали на какое-то кладбище и там немного погуляли среди могил. Ещё, помню, они пели свои церковные гимны под гитару. Нам было с ними хорошо. Тут надо сказать, что меня всегда тянуло в католическую церковь и если бы мне тогда предложили окреститься, то я с радостью это бы сделал. Тогда в СССР приезжало много разных христианских деятелей, которые обращали нас, заблудших глупых овец, в свою веру. Делали они это искренне и, по всей видимости, без тайного злого умысла. Это я потом понял, что это всё не так просто, и тут надо быть очень осторожным. Мозги могут промыть так, что мама не горюй. И не будет у тебя ни свободного творчества, ни секса, ни других мелких греховных радостей. Религия – это очень опасная область, куда лучше не соваться, без мудрого наставника и честного проводника, ибо не всё то золото, что блестит, и в сани не свои - не садись…
А под вечер, они отвезли нас обратно на вокзал, где мы с ними душевно распрощались. Священник оставил нам свой адрес. Сердечно приглашал в гости. Он живёт в большом доме с восемью комнатами, в каком-то городке в окрестностях Праги. Разговаривали мы на русском языке, так как он хорошо на нём говорил. Английский же язык я тогда знал крайне плохо, хотя и изучал его в школе. Помню, как мне впервые в жизни удалось поговорить с иностранцем, - это произошло в ереванском мультцехе. К нам туда, под самый Новый 1985 год, привезли на экскурсию зарубежных мультипликаторов. Я попробовал что-то рассказать одному канадцу, и тут же запутался, поняв, что я ничего не могу сказать, и его тоже совсем не понимаю. У нас там никого не было, кто мог бы что-то внятное сказать на английском языке. При этом, с ними, почему-то, не было переводчика, - их сопровождал один кгбешник. Всё равно было весело. Мы поиграли в футбол; они посмотрели армянские мультфильмы, выпили армянского коньяка со сладостями. Потом мы проводили их до гостиницы «Армения», которая находилась прямо на центральной площади Еревана. Мне внезапно стало очень грустно. Мне показалось, что вот они, эти иностранцы – по настоящему, свободные и счастливые люди. Потом, уже на Арбате, я многократно общался с иностранными гостями, и тоже думал, что они свободны, в отличие от меня, молодого бездомного художника. Ни про какие кредиты, преступность, безработицу и жесткие условия труда при капитализме, про которые нам в «Международной панораме» рассказывал толстый Бовин по телевизору, я тогда не думал. Все прекрасно знали, что это – советская брехня и надувательство, и что жизнь на Западе лучшее, красивее и веселее! Именно там и есть настоящая жизнь с кучей возможностей себя реализовать. Мы очень были наивные…
Мы со Светой сели в поезд Таллинн-Рига и поехали дальше. Видимо я, совсем психически уставший от этих путешествий, начал проявлять нервозность, и причины для этого у меня были, - денег осталось только на билеты до Клайпеды. На еду денег совсем не было. Приехав утром в Ригу, мы там опять разошлись до вечернего поезда. Я опять что-то грубое наговорил Светлане, и она ушла в слезах. Думаю, что в тот момент мной руководили бесы или, попросту говоря, мой разум попал под дурное влияние светил, а точнее - транзитной Луны. Тогда я, конечно же, не знал о существовании астральных флюидов и жил в слепом невежестве. Это потом уже, повзрослев и начитавшись разной литературы по астрологии, я ощутил, как Луна влияет на мою психику. Я всегда был типичным лунатиком. Я был, конечно же, не тем лунатиком, который по ночам бродит по крышам или по кладбищам в розовой пижаме. Мой лунатизм проявлялся в том, что моё настроение менялось в зависимости от фаз Луны и от её прохождения по знакам Зодиака. Особенно, когда Она шествовала по знаку Рыб, где она пребывала в момент моего рождения, или входила в знак Скорпиона, который восходил в момент моего первого детского крика. Не буду вдаваться в астрологические дебри, потому что мало кто в этом что-то понимает, и я, буду честен, в том числе.
Я весь день пробродил по центру Риги, снедаемый тоскливыми мыслями и голодом. В этом городе я никого не знал, и чувствовал себя тут потерянным и одиноким. Сигареты закончились, и в карманах не было денег даже на буханку хлеба. Стояла жаркая погода. Утешала мысль, что завтра я окажусь в Клайпеде, где живёт знакомый художник. Всё-таки, я не был хиппи, как я уже писал. Если бы я был настоящим хиппи, то нашёл бы местных хиппарей, и они помогли бы мне. Или я занялся бы попрошайничеством или «аском», как это делали частенько девушки-хипповки на Арбате. «Сама я не местная, мне не хватает денег на поезд и так далее». Они, конечно же, собирали деньги своим дружбанам на портвейн. Возможно, некоторые даже занимались проституцией. Я не был девушкой-хипповкой и, поэтому, просить деньги на хлеб было очень стыдно. «Извините пожалуйста, я сам из города Москвы; я – художник. Нет ли у вас какой-нибудь мелочи, а то мне на обратный билет не хватает?». Мне даже было стыдно стрельнуть сигаретку, хотя это делали многие, и в этом не было ничего предосудительного. В общем, Рига мне тогда совсем не понравилась. Когда в животе пусто, то никакая готическая архитектура не радует…Через год с небольшим, я приеду сюда со своим другом Лёшей Ч., и всё тут будет совсем по-другому. Мы будем жить, как буржуи, в отеле «Рига», ужинать в ресторане и выставлять свои графики на местном заборе…
Уже вечером, придя к поезду «Рига-Калининград», я, совершенно обессиленный, опять прождал Светлану на перроне. Она так и не пришла. Надо было ехать дальше. Я сел в плацкартный полупустой вагон и поехал дальше. В Клайпеду мой поезд прибыл очень рано. Всё утро я сонно бродил в районе пустого вокзала. Разглядывал какие-то авангардные скульптуры литовских авторов в ближайшем парке, и там же насобирал вкусных сочных яблок и утолил свой голод. Настроение заметно улучшилось. Несколько раз позвонил местному художнику. Трубку так никто и не взял. Возникла ситуация отчаянной безысходности. Я оказался совсем без денег, в чужом литовском городе, далеко от Москвы. Потом, находясь в неком шоке, зачем-то зашагал в сторону Паланги, видимо, просто чтобы что-то делать и как-то прийти в себя. Я тогда ещё не был подвержен никаким паническим атакам, но всё равно мне стало сильно не по себе. А вдруг этого художника сейчас вообще нет в Клайпеде? И куда мне тогда идти? Денег мне могут прислать родители, но для этого надо послать им телеграмму. Я не помню, сколько тогда это стоило. Может быть, где-то в районе рубля или трёх рублей. Всё равно, даже на телеграмму денег не было. Пройдя немного по шоссе я, облаянный злыми собаками, повернул назад и грустно зашагал на вокзал.
Несколько часов я тупо просидел в зале ожидания и даже подремал. Ещё раз позвонил. Художник Владимир взял, накоенец-таки, трубку, и какое-то время пытался вспомнить, кто это такой. «Помните, Вы дали мне свой телефон на Арбате и приглашали в гости!» - радостно залепетал я. В общем, он вспомнил меня, и продиктовал мне адрес своей мастерской. Это было совсем недалеко от вокзала, в стареньком двухэтажном доме находилась его студия. Надо сказать, что там все дома были старенькие, очень симпатичные немецкие домики двухсотлетней давности. Клайпеда раньше называлась по-немецки - Мемель и принадлежала, до 1923 года, Германии. Город сей основали рыцари Ливонского ордена в каком-то там 13 веке. Здесь жили представители разных народов: немцы, литовцы, поляки, евреи и даже англичане. Мемель был мощным торговым и культурным центром Прибалтики. Тогда я это всё, конечно же, не знал, ибо мало интересовался всей этой местной историей. Когда я туда приехал, в августе 1989 года, там культурные немцы уже не жили. Там обитали, в основном, литовцы и русские.
Художник Владимир Богатырёв выглядел где-то на 45 лет. Это был солидный человек с окладистой бородой, как у настоящего советского художника или как у русского купца XIX века. Когда я благополучно добрался до мастерской, то застал его в компании с высоким худым молодым литовцем, приятной наружности. Она выпивали и закусывали и, как говорится, стол был полон скромных яств. Литовец был какой-то известный местный поэт, и он прекрасно говорил по-русски. Можно сказать, мне обрадовались. Накормили меня и слегка напоили и, самое главное, дали сигарет. Я не курил два дня. Художник Владимир когда-то учился в ленинградской академии художеств, и картины его, написанные маслом на холсте, отличала реалистичность и профессиональная сделанность. Чувствовалось, что он с симпатией относится к сюрреализму, и не брезгует иногда нарушать законы соцреализма. В их пьяном шумном разговоре мне не пришлось участвовать. Я сразу же осоловел и сидел, счастливо улыбаясь; слушал весёлого литовца. Он рассказывал какие-то смешные истории из своей бродячей жизни. Он много путешествовал по нашей необъятной стране. Как мне было хорошо! Потом они ушли, оставив меня одного; Богатырёв одолжил мне немного денег и выдал ключи от своей уютной мастерской.
На другое утро я сходил на вокзал. Если со Светланой всё в порядке, то она приедет в Клайпеду следующим поездом «Рига-Калининград». Других поездов из Риги не было. Так всё и получилось. Поезд прибыл, и на нём прибыла Светлана. Она очень обрадовалась, обнаружив меня на перроне. Я тоже обрадовался, но виду не подал. Шумно радоваться я никогда не умел и стеснялся проявлять свои чувства. В Риге Светлана не пропала, как и следовало ожидать. Она там познакомилась с хорошими людьми. Они её покормили, провели экскурсию по городу, купили ей билет. Она, в отличие от меня, не страдала эти два дня, и прекрасно провела всё это время. А на поезд же она просто опоздала, и потом заночевала у новых друзей. Как я и говорил, ей везло на людей. Она их притягивала своей детской улыбкой и лёгким характером. Очевидно, что у неё в гороскопе был очень хороший Юпитер, который находился в гармоничных аспектах с её Венерой и Меркурием. К сожалению, я не записал дату её дня рождения и, поэтому, не могу проверить своих предположений. Я не вёл тогда дневника и не записывал точные даты событий. Это я потом понял, как это важно делать. Как важно записывать, желательно каждый день и понемногу, какую-нибудь информацию. Как важно, при встрече с людьми, тут же спрашивать дату их рождения и записывать её в свой блокнотик, который должен быть всегда наготове. Если этого не делать, то жизнь твоя становится совершенно бессмысленной и бесполезной…