...На земном шаре есть места, где нет солнца, и царит вечная ночная тьма. Там и находится вход в Тартар – царство мёртвых. В бездонной пропасти безраздельно властвует всемогущий бог Аид, управляющий всеми делами бездыханного мира усопших. Это царство орошают две реки. Стикс, девять раз огибающая плавными чёрными водами империю, и следом несущая чёрные воды уже другая река, Ахерон. Именно туда держат путь души убиенных легионеров на финальном исходе кровавого противостояния.
Охраняет реку Стикс грозный и неприступный стражник Харон, мрачный старец в грязной одежде, с длинной нечёсаной бородой. Будучи сторожем, ужасно-роковой старец курсирует по реке от одного берега до другого на своей плоскодонке. Он неспешно управляет плывущей лодкой всего одним веслом. Пассажиры его судна – это тени солдат, погибших на поле боя. Очередь из субстанций, желающих переплыть реку нескончаема. Да и куда, собственно говоря, торопиться-чалиться пророку. Рано или поздно все там окажутся. А ему успеется, не торопится, не спешит утешитель Харон.
Кап... Кап... Кап... Источаются божественные капли ледяной влаги с кончика весла. Неспешно несут свои воды Стикс и Ахерон. Лениво и медлительно раскручивается маховик векования воинских душ. Бескрайние просторы галактики не знают пограничных линий, а наша вселенная воспринимается для мироздания всего лишь трамплином для ухода солдатского естества в бесконечную вечность. Так и плывёт неспешно от берега до берега отшельник Харон со своими транзитными путешественниками, с душами убиенных на полях сражений героев.
Кап... Кап... Кап... Сочится мокрота с весла стражника. Вроде бы кругом людских силуэтов тьма-тьмущая, а в поднебесье повисло мёртвое спокойствие. Гробовая и безмятежная тишь да гладь в округе.
С одной стороны, на берегу люди устроили похороны и погребли молодые изувеченные тела павших оруженосцев на погосте, в земле братской могилы. Но, это у них там, в божьем подлунном мироздании, у потомков Адама и простых мирян. А сюда, в мир царства мёртвых, спустились только души убиенных бранных витязей. Все они терпеливо ждут своей очереди в лодку, по-современному – катафалк для человеческого естества. Здесь только виртуальные субстанции погибших. В округе не видно никакой материи, только по инерции теоретическое наличие каждого убиенного героя. Если присмотреться, можно наблюдать за воображаемыми подсознательными мотыльками уже несуществующих условностей погибших. В загробном мире только условно-воображаемая действительность каждого и до конечного счета еще далеко.
Вроде был и жил человек на земле, а вроде и не было никогда. Как отыскать его в просторах бескрайнего космического света? Вон их тут сколько мрачных теней, конца края не видать. Но над призрачными видениями не каплет, подождать можно. Однако мнения кажущихся допущений никто не спрашивал. Да они и сами не горят нетерпением, не стремятся глазоньки свои высмотреть на впереди стоящих бывших людей. Тем более, что манна небесная временного предела соткана на небосводе не для них. Кому по привычке, пусть тешатся, считают минуты, часы, дни, пока не осознают своим естеством забросить глупую затею. Ничего, послежизненным двусмысленностям всё прощается. Став прахом и тенью, мутный разумный дух не понимает ещё, что перед ним бесконечная вечность. Космос… Блаженное небытие… Нирвана…
Кстати, преодоление границы между осознанным и бессознательным миром не устраняет виртуальную межу двух противоречий как таковую. Необходимо только преодолеть себя, чтобы совершить подвиг. Всего-то шагнуть из реальности в иррациональность. Вроде бы всё просто на бренной земле, но не так элементарно бесхитростно. Путь каждой химеры к бессмертию проходит в обязательном порядке через эти два мироощущения. Однако у всех служивых своя высота и соразмерность поступка. Поэтому одни ушли признанными героями, а у других просто пуля цвиркнула в сердце. Но в обоих случаях итог убийственно беспощадный – смерть.
В неземной юдоли убиенным людям стрелки часов остановлены навсегда. Навечно. Это там, откуда они пришли, государства и владыки народные приходят и уходят. В этом краю для всех в абсолюте время течет одинаково вечно. Для маршалов, генералов и даже простых солдат оно едино. Все оказавшиеся здесь души терпеливо ждут собственной участи, чтобы переправиться через бездонные воды Стикса и Ахерона.
На другом берегу реки психеи умерших ратников встречал Цербер, трехголовый адский пёс. Он своим громким лаем уже никогда не мог допустить, чтобы солдатские души имели намерение или желание возвратиться туда, откуда они прибыли. Однако не надо было особо пугать собачьими завываниями, вечные странники не боялись рычания и гавканья. Просто прибывали и прибывали к месту встречи сплошным потоком с поля кровавого противостояния у реки Полисть, что в Новгородской области.
Между прочим, защищали храбрые воины кровную землицу, свою родину. Посему им была уготована дороженька прямёхоньким путём в рай обетованный. Куда, собственно говоря, и доставлял их охранник загробного царства, стражник Харон. Не удастся увильнуть виртуальным заплутавшим путешественникам ни направо, ни налево. Все будут доставлены строго по назначению. Не сомневайтесь, дорогие мои. Здесь им будет на веки вечные божественно, восхитительно и на диво как благодатно. Счастье вселенское.
Бог не вмешивался и не обижался сильно, когда паромщик Харон, перевозчик бестелесных, не существующих на земле человеческих первооснов, безжалостно отталкивал души погибших, которые не имели чести быть погребенными. Не найдя своего упокоения, они так и вынуждены скитаться вечно с неустроенным внутренним самосознанием. В другом мироощущении, видоизменённом пространственном измерении времени, на небесах война для них продолжается бесконечно. Для таких скитания в подлунном мире, на междупутье в неиссякаемой безбрежности становились уныло-постоянными, пока ветер, снег, талые воды да наслоения земли не успокаивали в земной целине навечно останки героев.
Однако абсолютное большинство несуществующих условностей хотели обрести жизнь после смерти, став памятью, рассказом или символом. В лучшем случае имели виды остаться на земле миртовой ветвью. В таком необычном и новом виде души солдат всегда возвращалась после гибели того, кому при жизни отказали в почёте, уважении и заслугах. Словно птица Феникс из пепла, восставала память об ушедших воинах, а в эфирном пространстве продолжали биться сердца мучеников, весь триумф которых на поле боя забыт современниками. Надо отдать должное, что избранных все-таки признали после их преставления...