1.
Колкими мамиными маникюрными принадлежностями Маринка вычикрыживала из журнала фотографии проклятой Клаудии Шифер и безжалостно определяла их за приоткрытую дверцу голландки.
По улице провиу-виу-викала патрульная машина. Сирена стихла у двора.
Сквозь прикрытую цветастым ковром половицу сердечко хряпнулось в подпол. Маринка выстремглавила на веранду - отпирать щеколду для отца.
Четвертый раз пропавшего без вести с почестями департировали к семейному очагу с незаметно засосавшей беззаботной кутиловки с астраханскими браконьерами.
Отец не торопился подниматься на порог. Со двора доносился смех знакомо громковатых подвыпивших голосов. Добазарили за жизнь. Ударили по рукам.
Марина зачерпнула из бака кружку воды и вернулась к журналам.
Раньше она была "папина дочка". Он, жалея маму, сам Маринку и купал, и наряжал, и кормил свежеперекрученными на мясорубке паштетиками.
Папа заплетал косички и завязывал банты, передавал трюфели от лисичек.
Играл с дочкой и соседними ребятами в прятки, брызгалки и догонялки. Помогал не запрокидываясь набок осваивать "орлёнок" вдоль нового высокого забора и подстраховывал, когда училась лазить за тутовником на шелковицу.
Мамочка у них с отцом была "домашняя": читала вслух книжки, учила с выражение рассказывать стихи, пела на ночь колыбельные, шила наряды Маринкиным куклам, готовила свежие обеды из трех блюд, выглаживала рюши на детских платьях. Но дурачиться, драться, визжать, показывать язык можно было только с отцом.
Дверь второй раз хлопнула. Вернулась с изнуряющей ночной смены молодая, красивая, рано начавшая подкрашивать волосы и в последнее время нещадно полнеющая мама.
Заскрежетала высоковольтная пауза нечаянной встречи - отболело и отбегало к окну на каждый лай собак. Ползунок прибавки звука - медленно, но несдерживаемо - выкручивался вверх.
Марина отошла от печки и перемешала колоду проклеймённых синим библиотечным штампом книг. Она высоко ценила стихи и рассказы о войне. Кумиром была Гуля Королева.
Но под осколками обвинительных фугасов, летающих за стеной, героизма не хотелось. Грезилась безопасная землянка. Или надежный тоннель за линию фронта.
Школьница открыла подзаброшенного "Незнайку на луне". Марина не слишком жаловала книгу.
Первые страницы кто-то вырвал - шрам между обложкой и "началом повествования" они тонкой белой полоской залатывали вместе с мамой. Герои книги живо увлекали в свой "коротышечный" мир, но все равно оставалось ощущение какого-то безвинного стыда встречи с калекой.
Маринка зарылась в сказку с головой. В моменты отвлечения от книги напрягалась, почему выключен телевизор - "а, ну да, это же я сейчас всё прочитала".
Бабушка заехала проведать своих кровинушек. За стеной загрохотала мебель, звякнула посуда, тряско хлобыстнула дверь. Всё стихло.
Маришка, устав от сидения в одной позе, возвратилась к журналам. Фотографий кокетливой блондинки не осталось.
Ну и ладно. Клаудия была виновата только в том, что Копперфильд пообещал на ней жениться.
Уже несколько дней по телевизору показывали "шоу великого иллюзиониста", предваряя его "грандиозный и незабываемый" концерт в Кремле.
Сюжетная линия раскатов взрослых голосов за стеной расщеплялась на две второстепенных. За самоустранением солиста-баритона взрывно задуэтили между собой только мама и бабушка.
Марине не хотелось подлететь под случайные снаряды родительского гнева. Она свернула из тетрадного листа простой цветочек, который, точно также складывая, Дэвид вчера красочно оживлял в настоящую розу.
Девочка извлекла закладку из книжки Носова и заменила её своей поделкой.
К концу главы обнаружился след ещё одного из прошлых читателей. Цветной карандаш на вдвое сложенном листке в "косую" линию излагал чьи-то краткие мысли о том, что же там все-таки могло бы быть на вырванных страницах.
Марина закрыла глаза и заговорила с Дэвидом. Он волшебник - он должен услышать. Если и он не услышит, то на что надеяться?
Дэвид, слышишь, Дэвид? Не пугайся. Это не злой дух, а просто шестиклассница Марина из России. Ты, наверное, сейчас уже в Москве: разминаешь пальцы перед выступлением, проверяешь реквизит... Наша страна много больше, чем одна столица... Если я скажу название своего города, ты, наверное, не сможешь отыскать его на контурных картах... а, может быть, даже на глобусе... Нет, ты и без карты сможешь легко отыскать меня - ты же волшебник. Я, конечно, понимаю, что я маленькая, что мы не знакомы, что я тебе не нужна. Но, послушай, я ведь круглая отличница, я одна из солисток в школьном хоре, помогаю учителю бальных танцев проводить занятия для новичков, а однажды я выиграла районный конкурс чтецов стихотворений о Великой Победе и первый тур олимпиады по математике... Через несколько... Да, через страшно много-много лет мне будет 18. Клаудия, конечно, красавица, но ведь она тогда будет уже старая. Дождись меня, Дэвид. Пожалуйста. Я отыщу тебя.
2.
Дима был на год старше всех в классе. Его голос первым приобрел низкие ноты. На восточном лице наметилась тень для подростковых усиков. Он был немногословен, держал голову слегка поверх, играл русский рок на электрогитаре и, в целом, чем-то очень походил на Цоя.
За одной партой с Саньком им было о чём поговорить. Друг начал осваивать акустическую гитару, сам собирал фонарики из подручных материалов.
В середине года странная Елизавета Григорьевна для повышения дисциплины принудительно всех рассадила "мальчик-девочка". По росту в соседки Диме досталась Маринка. Говорить им было не о чем. Что с неё взять - с зубрилки.
Напротив столовой с лотка продавали книжки. Дима приобрёл тракт по оригами "для продвинутых". Складывал реактивные истребители, шаттлы, рогатых жуков и фантазийных чудищ.
Пока сосед гонял за пирожками, книголюбивая Марина тайком обнаружила, что там есть схемы и для орхидей, роз, "анютиных глазок", разнообразных причудливых морских раковин (с бумажными моллюсками и без), целлофановых бутылок, внутрь которых можно поместить макет чего угодно - и купила себе точно такую же книжку.
Это было эволюционно-геометрическое волшебство. Начинаясь с плоскости, проходя через стадии базовых форм "рыб", "лягушек", "птиц" - ничто, всё больше складываясь, усложнялось и перерождалось в что угодно и могло в секунду развернуться снова в пустой лист и следом, теми же тропами, пересложиться в нечто совершенно противоположное.
Организовав на подоконнике "морское дно" и "цветущий сад" из фигур, покрытых вышедшим из моды лаком для ногтей, Марина долистала пособие до создания очень натуралистичных объемных роз с плавными, гибкими и округлыми линиями.
Это был образец "изопространственного складывания" Кавасаки. Бумажный квадрат, проглаживаясь по обманчиво простой схеме, делился на равные отсеки, помогающие создать, как по лекалу, линии розовых лепестков. Затем заготовка полностью разворачивалась обратно в квадрат. Финальным этапом было оптимистичное: "Следуя намеченным сгибам, соберите розу и зафиксируйте образовавшимся снизу кармашком".
Марина обожала головоломки, покупала сборники заковыристых математических и логических задач. Но подвернувшийся орешек был совсем не по зубам. Девочка шаг за шагом повторяла всё, как нужно. Разворачивала лист. Пыталась помогать себе бельевыми прищепками, чтобы все-таки собрать из мятого листа нежный бутон. Протирала бумажные сгибы до дыр. И начинала всё с начала.
3.
Дима явно был более опытен в изящном японском искусстве. Маринка, по началу смущенно, а потом всё настойчивее канючила помочь ей сделать цветок.
Достала! Таракана он бы ей в два счёта сделал.
А розу эту дурацкую он даже, чтобы только отвязаться, сложить уже пробовал. Кто его знает, как там пальцы вывернуть, чтобы она всё-таки вышла.
Молчаливые соседские отношения разладились. Чуть она опять про свою розу - Дима в крик. Едва ли не дерутся.
Чтобы она провалилась со своими чертовыми цветочками. Дура.
Подкрадывалось 8е марта. Классная организовала коллективное создание подарочных открыток в виде корзинок с цветами - для всех тех, кто сидел с девочками, чтобы не ударили в грязь лицом на чаепитии и поздравили.
Димка едва услышав об этой затее психанул и, не боясь неудов по поведению, свалил домой.
О подготовленных подарках девочки пронюхали почти сразу же. Маринку несколько дней подкалывали все, кому не лень, что ей одной на празднике никто ничего не подарит - надо же было так довести соседа.
Не сказать, чтобы Марина была в силах нервничать по таким пустяшным поводам. Но всё же насмешливое внимание было малоприятным.
За столом в актовом зале мама с папой были такими дружными, улыбающимися, весело и задорно обсуждали всё вокруг. Марине захотелось тоже ощутить себя частью этой семьи.
Девочка подскочила к родителям, но они так и смотрели мимо. Зуля привела с собой младшего брата. Несмышленый кучеряшка изучал устройство самовара. Зульку угостили шоколадкой, она без заминки тут же целиком отдала её братику.
Маринкины родители довольно переглядывались, улыбались и светились гордостью за чужого ребенка. Девочка судорожно дернула головой по сторонам. Отчаянно не найдя у себя ни брата, ни шоколадки, вернулась на своё место.
Приближался час позора. "Корзинки с цветами из открыток" подарили всем, кроме неё.
Дима вообще на праздник не пришёл. Ну, что ж, вечно подтрунивать над дурындой всё равно не смогут.
Ничего: дождаться бы финала представления. А вечером, дома, врублю на кассетнике "Квин" и в этот раз уж точно сложу себе розочку сама.
Димка, как голубь мира, впорхнул в зал, когда все почти собирались расходиться по домам.
Парень суматошно протянул ей огромную, фантастически красивую и явно дорогущую бархатную розу на длинном изящном пластиковом стебле и смущенно отошёл к мальчишкам. Одноклассники шушукались и поражённо открывали рты.
Без тени сомнений, Марина встала с места и с поцелуем в щёку вручила свой подарок маме.
Отец договаривался с мужиками продолжить школьный банкет "по-взрослому". Мама безучастно кивнула дочери, машинально взяла цветок и продолжила мысленно искать предлог, чтобы утащить благоверного домой.