Я вешаю на мокрую еловую лапу елочный шарик. Идет дождь, поливая жухлую траву и наши волосы. Небо уткнулось в тучи, декабрь печален.
Легко и отстраненно. Глянцевый бок отливает синим – сизый верх, серый низ.
- Тебе нравится?
- Нравится? Да. Наверное, нравится.
Наши руки соприкасаются, и души тоже, а потом мы идем в разные стороны. Вернее, уходит она, а я стою, утешаясь этим дождем и символом зимы на промокшей насквозь елке. Все так и должно быть.
Где-то люди обнимают друг друга. Где-то поднимают стеклянные бокалы с вином за будущие победы и удачи. И где-то признаются в любви. И дружбе. И иногда это правда.
Мой мир ограничен бескрайностью – небом, уходящим в разреженную вселенную, и землей, падающей в небытие. Мой праздник – это объятия с космосом. А еще тот маленький синий шар на елке, как дань человеческой моде.
Иногда в моем мире появляются отдельные люди. Например, она. У нее серо-голубые глаза, цвета верхней кромки океана, и миниатюрные руки. Она часто молчит в ответ на мое молчание, и из этого дуэта рождается наша привязанность.
Знает ли она, что я о ней думаю? Навряд ли, хотя, все может случиться. Она различает оттенки ветра и помнит наизусть все песни о вечном. Так, как она их понимает.
С ней нескучно, но и незаметно. И мы часто расходимся надолго.
Еще я встречаю старика в выцветшей шляпе. Он появляется внезапно, в совершенно неожиданных местах. Например, на рассвете за полевой дорогой. Или после полудня на другом берегу озера. Он снимает шляпу и спрашивает о настроении. А я его – о планах на завтра.
- Дорогой мой, - всегда отвечает он, - в моем возрасте обыкновенно уже не планируют время, оно просто приходит, или нет, но спать я ложусь всегда с открытой новому пути душою.
И я каждый раз желаю ему удачной дороги.
Или вот молодая женщина в бирюзовой накидке. Она любит снег, а снежинки не тают на ее пальцах. Мне думается, она из другого мира, но сама не догадывается об этом. И я ей не говорю.
Жизнь – это набор определенных действий, в которых ты можешь принимать участие или нет.
Когда я сажусь в трамвай, то всегда еду одним определенным маршрутом – по окраине города через наклонившиеся прямо над путями деревья до самой крайней остановки на границе с пригородом. А потом выхожу, сажусь на тот трамвай, что идет в город, и еду обратно. За время в пути я успеваю написать новую главу, состоящую из вчерашних наблюдений и не заметивших меня людей.
Люди действительно не замечают меня. За исключением детей. Они подходят ко мне вплотную и спрашивают, отчего я такой прозрачный. А их родители смотрят в пустоту.
Главы, одна за другой, ложатся в объемную книгу. Сегодняшнюю я назову «Елочный шар», и она будет о странностях людских традиций.
Я поправляю стеклянный шар и чувствую прикосновение руки.
Она не ушла.
- Давай сегодня останемся вместе, - звучит мой голос.
Вот оно, странное притяжение этих традиций.
- Нет, - качает головой она, - мне просто нравится твое отражение в синем стекле.