Каждое воскресенье Олег Николаевич «гонял», как он любил говорить, на своём велике. Это был давно заведённый и ставший уже привычным режим жизни. Раньше он, бывший спортсмен, тренировался три раза в неделю, потом - два и последние годы – только один, по воскресеньям. И не потому, что много работал и свободного времени совсем не оставалось. И даже не из-за возраста – ему было за пятьдесят. А из-за постоянных пробок на дорогах. Когда чадящие, отчаянно сигналящие и обезумевшие автомобили окружали его со всех сторон, ему становилось не по себе на своей лёгкой, спортивной машине. Поездки стали опасными. Он это понимал, но совсем не кататься не мог: тренировки держали в тонусе и придавали бодрости, - а потому оставил для себя один, воскресный день.
Ранним утром трасса по направлению из города пустовала, и можно было ехать без напряжения. Обратно он возвращался, правда, уже в плотном потоке, но ещё без заторов.
Стоя под душем, он смотрел на стекающую с него тёмными от гари и копоти разводами воду; понимал, каким воздухом дышит во время поездок, но поделать с собой ничего не мог и не хотел…
Этим утром Олег как всегда проверил изящную, серебристого цвета гоночную машину, которую после покупки назвал Жоржеттой за французское происхождение и, сразу поняв, а скорее почувствовав, её непростой и строптивый женский характер. Подкачал тонкие, чуть толще пальца колёса и смазал цепь. Затем достал из шкафа разноцветные вело-майку, трусы, шапочку и перчатки, надел, посмотрел на себя в зеркало и одобрительно хмыкнул. Олегу нравился его спортивный и подтянутый вид в яркой одежде, на трассе издали бросающейся в глаза.
Убедившись, что ничего не забыл: пару запасных камер, ремонтные ключи, флягу с водой и плитку горького шоколада – он выкатил велосипед из квартиры, спустился со своего этажа и вышел на улицу.
В ранние утренние часы с безоблачного неба уже начало припекать солнце. Ветер, шумевший за окном всю ночь, стих. Денёк обещал быть жарким.
Неспеша Олег дошёл до переулка, метрах в ста от которого стоял его дом, и перешёл на другую сторону. Поправив одежду, он сел в седло, опустил на глаза тёмные, защищавшие от солнца и пыли очки и, плавно набирая скорость, покатил по пахнущему свежестью недавно политому асфальту.
Ему нравилось ощущение чётко и ритмично работающих ног, нравилось чувствовать напряжение в тренированных и упругих мышцах. Он легко крутил педали и радовался чистому небу, солнцу и тому, что на улицах ещё так мало людей и машин.
Маршрут был хорошо известен и привычен. Несколько поворотов вывели его на широкую улицу, затем другую, дальше на проспект, переходящий у окраины города в загородное шоссе. Дорогу он изучил до мельчайших выбоин, поэтому ехал чуть расслабленно, не задумываясь о чём-либо серьёзном и наслаждаясь быстрой ездой.
Постепенно город остался позади, и он уже мчался по шоссе. Мелькали знакомые постройки. Справа показался лес. Ещё мальчиком, а затем юношей Олег обегал его весь вдоль и поперёк на лыжах, а потому знал каждую дорожку и тропинку.
Вскоре и лес остался позади. Пошли поля. В начале лета поля покрывались синими и лиловыми люпинами, а следом расцветал его любимый иван-чай. Запахи цветов достигали дороги, приятно будоражили и будили воспоминания...
Он гнал свою Жоржетту по пустынной трассе, наслаждаясь утренней свежестью, как вдруг его обогнала и оказалась прямо перед ним непонятно откуда взявшаяся с затемнёнными стёклами легковушка. Неожиданно, она резко затормозила. Не успев толком ничего сообразить, внутренне ещё продолжая движение вперёд, Олег рефлекторно, чтобы избежать сильного удара, развернул руль и направил велосипед к обочине, которую ограждал бордюрный камень и высокий металлический отбойник. Стремясь перепрыгнуть их, он передним колесом за что-то задел. На полной скорости его вместе с велосипедом перевернуло. Падая на спину, он только успел заметить быстро удаляющуюся, подрезавшую его машину и высунувшуюся из окна в приветственном жесте руку...
- Парень, не улетай... Эй, парень, не улетай... Смотри сюда, смотри сюда, только не улетай...
Сознание медленно возвращалось к Олегу. Он слышал незнакомые голоса. Звуки превращались во фразы, смысл которых он не понимал, обозначились лица, фигуры…
- Парень, ты где? Давай, возвращайся..., - говорил склонившийся над ним в голубом медицинском халате средних лет мужчина.
- Да, какой это парень? Мужик, не видишь что ли, - сказал женский голос.
- Вы – кто? Где - я? – чуть слышно произнёс Олег.
Острая парализующая боль, от которой Олег постоянно терял сознание, мешала говорить.
- Ну слава Богу, очухался, – сказал мужчина. – Ритуль, смотри-ка – ожил.
Он и Ритуля, с грустным лицом женщина, облегчённо улыбнулись.
- Ты, парень, больше не улетай. И так еле вытащили...
Олег уже понял, что это – машина скорой помощи, и над ним – врачи, которые только что спасли ему жизнь.
- Ребята, – корчась от боли, но стараясь улыбнуться, прошептал Олег, - что со мной? Что вообще случилось?
- Машина тебя, парень, сбила. Скажи спасибо людям, которые подобрали. В канаве, ведь, валялся. Да так, что и незаметно было. Как они тебя обнаружили?
- А что за люди? И где мой велик? Эй, ребята, велик мой где?
- Вот дурной. Чуть не помер, а велосипедом интересуется. Знаешь, как вас, велосипедистов, один знакомый дальнобойщик называет? - «Хрустик».
«Хрустик»... Это почти ласковое слово Олегу понравилось и немного успокоило.
- Да я-то – даром, ничего не ст`ою, а за велосипед большие деньги уплочены, – превозмогая боль, старался шутить Олег.
- Не волнуйся. Там, где мы тебя подобрали, недалёко «сервис» есть. Туда мы твой велосипед и отдали. Обещали сохранить в целости... то, что от него осталось...
- А меня куда? В какую больницу?
- В ближайшую.
- А в... - Олег назвал номер, - нельзя?
- Почему туда?
- Да меня там уже собирали. Знают.
- Что? Уже собирали?
- Не раз.
- Ну ты, парень, даёшь. И что, велосипед всё?
- Ага.
- Ты бы шахматами занялся, что ли.
Все засмеялись. Олегу тоже стало смешно и он хотел рассмеяться вместе со всеми, но только скривился...
Когда Олега привезли в реанимацию, боль которую раньше он чувствовал по всему телу теперь сконцентрировалась в одном месте – в спине. Он понял, что у него сломан позвоночник. Но как это произошло, почему и где, он вспомнить не мог. Помнил только удаляющуюся с затемнёнными окнами машину и руку в окне – всё, что отпечаталось в памяти.
Он лежал и пытался воссоздать происшедшее, пытаясь осмыслить, как подобное с ним, в общем, осторожным человеком, могло случиться. Он сознавал, что перелом произошёл не только в позвоночнике, но и в его жизни.
Олег постарался пошевелить руками, ногами. Они двигались. Значит, не парализован. Уже хорошо. Пришёл врач - молодой грузный человек и принёс снимки.
- Нуте-с, Олег Николаевич, и как же это вас, батенька, угораздило?
Он говорил чуть свысока и немного на старомодный манер, стараясь тем самым подчёрнуть свою значимость.
- Так-с, ну что же, седьмой грудной и четвёртый шейный у Вас повреждены. В спине – компрессионный перелом, а в шее остистые поломаны.
- Что поломано? – переспросил Олег.
- Остистые...
Олег не стал переспрашивать, немного шокированный манерой врача говорить, но понял, что и с шеей что-то не так.
- Пульс – в норме, – продолжал врач. – Давление, как у молодого. Вы что же это, батенька, спортом увлекаетесь?
Олег посмотрел на рано лысеющего и обросшего изрядным брюшком молодого человека, годящегося ему в сыновья.
- Да так, знаете.
- А не поздновато? – скептически улыбнулся доктор.
- В самый раз. Доктор, мне бы телефон. Позвонить, предупредить.
Врач достал мобильный.
- Говорите. Только не долго. Телефон, хоть и казённый, но разговор денег стоит.
- Не волнуйтесь, я заплачу.
- Да ладно, – пробурчал врач и прошёл к соседней кровати, где лежала, по-видимому, молодая женщина. Олег её не видел, но слышал чуть приглушённый, молодой женский голос, всё время повторяющий одно и тоже:
- Доктор, а доктор... Доктор, а доктор...
Олег давно жил одинокой холостяцкой жизнью, привык к этому и уже не представлял, что может быть по-другому. Пару раз он был женат, но отношения не сложились. Когда случился последний разрыв, решил, что, видимо, не создан для семьи и перестал строить планы совместной с кем-то жизни. Каждый его новый роман, которые со временем случались всё реже, длился недолго, а потом затихал как-то сам собой. Любви, того сильного и трепетного чувства, когда хочешь всего себя отдавать любимому человеку и которое ему однажды посчастливилось узнать, Олег больше ни к кому не испытывал, а потому спокойно переживал прекращения отношений.
Единственный человек, кому Олег мог позвонить, был его друг – Митя.
С Митей они учились когда-то на одном факультете, где и познакомились. Потом, спустя годы случайно встретились. После этой встречи стали ездить друг к другу в гости и подружились. По прошествии стольких лет, они были уже не просто друзья, а почти братья.
- Мить, салют. Нужна твоя помощь, - Олег говорил тихо, почти не слыша и не узнавая свой голос.
- Что такое? – тревожно спросил Митя.
- В аварию попал. Сейчас - в реанимации, а через пару дней обещали в общую палату перевести.
- Да что случилось? Расскажи толком, - Митя не скрывал беспокойства.
- На «велике»... потом расскажу... Перелом позвоночника и что-то с шеей... У меня к тебе просьба. Съезди на Ярославку. Там в районе Пушкина «сервис» должен быть. В нём - моя Жоржетта. Забери её. Не знаю, что с ней и в каком состоянии, но забери, что осталось. Жалко, машина дорогая.
- Ты ненормальный? Сам – в реанимации, а думает о каком-то велосипеде. Да чтоб его...
- Мить, не кричи. У меня и так сил еле-еле. А Жоржетту поищи. Ладно?
- Ладно. Только сначала к тебе заеду, а потом туда.
- Не пускают ко мне. В реанимации я.
- Забыл. Ну ладно. А когда в палату переведут, позвони.
- Хорошо. Телефон у кого-нибудь попрошу и позвоню. Спасибо тебе.
- Вот ещё - спасибо. На здоровье...
Через пару дней Олега перевели в общую палату.
Два сомнительного вида человека, больше похожих на надзирателей чем на санитаров, громко без стеснения матерясь, скинули его, как чурку, с реанимационной удобной кровати на жёсткую каталку и, так же продолжая материться, покатили по длинным обшарпанным больничным коридорам. В отделении они ещё раз скинули его на постоянную и не такую удобную койку и с громким гиканьем, стуча колёсами каталки, удалились.
Палата была грязная, с четырьмя кроватями. На первой, ближайшей к двери, с наушниками на голове, сложив ноги по-турецки, сидел совершенно не похожий на больного миловидный, с почти девичьим лицом юноша. Он оказался чемпионом города по бальным танцам и в больнице находился с целью «откосить» от армии. К нему часто приходили многочисленные приятели и смазливые, манерные девицы, принося с собой разные вкусные штучки, которыми он честно делился с Олегом и другим, третьим обитателем палаты. Того сильно побили повстречавшиеся на улице юнцы за тёмный цвет волос и немного восточный тип лица, хотя, сосед был русским и носил русскую фамилию. С тяжёлым сотрясением мозга и многочисленными гематомами он провалялся тут не одну неделю, постепенно шёл на поправку и уже мог передвигаться, ухаживать за собой и помогать другим.
Немного освоившись на новом месте и перезнакомившись с обитателями палаты, Олег попросил телефон и позвонил другу. Митя приехал через пару часов. Привёз необходимые вещи, фрукты, соки, несколько книг и телефон. Засунул под подушку деньги.
- Ну что, нашёл Жоржетту? - спросил Олег.
- Опять он за своё. Ты сначала расскажи, что и как случилось, а потом уже - про Жоржетту.
Олег рассказал, как ехал ранним утром по пустой трассе, как откуда-то выскочила машина, как резко затормозила перед ним, подрезая и перекрывая движение, и как он, свернув, пытался перепрыгнуть бордюр и отбойник... Митя всё спрашивал, но Олег ничего больше не мог вспомнить, только удаляющуюся машину.
- А милиция приезжала?
- Приезжала.
- Ну и что?
- Ничего... номера-то я не запомнил. Да и как я его запомнить мог? Летел ведь вверх колёсами.
После некоторого молчания, Олег опять поинтересовался велосипедом.
- Объездил всю Ярославку, в том месте, где ты сказал. Побывал во всех «автосервисах» в округе. Ни у кого твоего велосипеда нет, и никто ничего про него не знает.
- Понятно, – Олег с сожалением и грустью вздохнул. – Пропала моя девочка. Кто-то прибрал к рукам. Ну ничего, главное - самому выкарабкаться, а там другую куплю.
- Что? – Митя замахал руками и повертел пальцем у своего седого виска. – Да ты в уме? Совсем рехнулся на старости лет. Только чуть живой остался и опять за своё.
- Ну что ты всё шумишь? – Олег посмотрел на друга с улыбкой. – Мне и без твоих назиданий тошно. Вместо того, чтобы поддержать товарища в «минуты роковые», он ещё и жизни учит. Да шучу я, шучу. Какие там велосипеды. Мне бы вылезти отсюда. Ещё не знаю, смогу ли ходить... А велосипеды – так, шутка...
Когда Митя уехал, Олег разобрал привезённые вещи, спрятал деньги и задумался о планах на дальнейшее больничное существование. Хотя, какие тут могли быть планы. Он уже понял, что это – надолго и надо приспосабливаться к новой ситуации, новой обстановке и новым людям.
Больничная жизнь текла своим чередом.
Однажды пришёл лечащий врач, который не часто заходил и в палату, вообще, и к нему, в частности.
- Ну, как дела? – начал он.
- Да ничего себе, живой..., - Олег заметил в руках доктора свою «историю болезни». – Доктор, а нельзя мне посмотреть, что здесь про меня «насочиняли»?
- Смотрите.
Олег развернул журнал, пробежал глазами строчки, содержание которых и так знал, и, не найдя ничего нового, закрыл. Он уже хотел отдать его, как внимание привлекла небольшая запись, сделанная на обложке в углу – «больной..., доставлен в приёмное отделение..., бригада..., бригадир...» Рядом стояла фамилия и инициалы.
- Это же та бригада, которая меня привезла, – мгновенно сообразил Олег. – А дай-ка я позвоню на скорую. Чем чёрт не шутит. Может, найду этого бригадира и он мне скажет, где моя Жоржета.
Олег набрал ноль три. На другом конце провода раздался усталый женский голос.
- Скорая слушает.
Олег объяснил, кто – он, что звонит из больницы, что его привезла сюда после аварии машина скорой помощи и что бригадиром был... Олег назвал фамилию, которую только что прочитал.
- Да это наша бригада, – услышал Олег, – с нашей подстанции.
- А как бы мне с бригадиром поговорить?
- Подождите, сейчас, где-то он тут был... - в трубке замолчали. – Михалыч, эй Михалыч... к телефону тебя требуют... - услышал Олег далёкие крики.
В трубке раздались какие-то щелчки, удары и треск. Видно, положили на стол в ожидании Михалыча.
- Слушаю, – спустя несколько минут раздался прокуренный мужской голос.
- Здравствуйте, - сказал Олег. - Вы подобрали меня дней десять назад после аварии на Ярославке, в районе Пушкино... велосипедист... может, помните?
- Ну как же не помню. Отлично помню. Не каждый день мы таких «хрустиков» из канавы вытаскиваем. Ну и как вы там?
- Я - нормально. Спасибо... Вы мне говорили, что отдали мой велосипед в какой-то «автосервис», там, на Ярославке, и что его обещали сохранить. Мой друг объездил все и не нашёл. В какой отдали, не помните?
В трубке послышался смех.
- Вы не поняли, не в «автосервис». Вас сбили прямо против кладбища - там, невдалеке от дороги кладбище находится. Вот вас кладбищенские работники и подобрали, когда утром на работу к своим покойничкам шли. Они и скорую вызвали. И велосипед ваш забрали и обещали сохранить. Дом там двухэтажный стоит. На нём большими буквами написано – «СЕРВИС» и «Ритуальные услуги». Ещё название у него забавное такое... О, вспомнил. «Комильфо» называется.
У Олега аж рот раскрылся. «Комильфо»... Это же надо!
- Михалыч, дорогой,- вырвалось у Олега. – Ну какие же вы... Меня спасли и «велик» мой любимый...
От волнения он запнулся.
- Да ладно. Поправляйтесь, лучше. Или, как теперь принято говорить - выздоравливайте. А на велосипеде-то кататься будете? – Михалыч рассмеялся.
- Ежели ходить буду, то и не велосипеде – о-бя-за-тель-но, - с приподнятым настроением отчеканил Олег.
Его разбирал смех. Вот это – да! «Комильфо»! Скорее Митьке рассказать. Олег набрал номер.
- Мить, а Мить, ты знаешь, я, кажется, нашёл Жоржету, - стараясь сдерживать возбуждение, выдохнул в трубку Олег и рассказал только что услышанное от Михалыча. - Подъезжай туда, забери. Ладно?
- Ладно, не волнуйся. Ну и угораздило тебя. Рядом с кладбищем... Вот, чёрт - тебе крупно повезло...
Через пару дней Митя приехал к Олегу в больницу.
- Ну что, нашёл? – нетерпеливо спросил Олег.
- Нашёл, нашёл... Привёз. Порадуешься, когда домой приедешь. Побита, правда, сильно. Но ничего. Сам восстановишься и её восстановишь. А какие хорошие люди оказались. Встретили, как родного. Накормили, напоили. Про тебя расспрашивали и просили, чтобы привет передавал. Передаю. И ещё наказали, чтобы выздоравливал быстрее и к ним, на кладбище, приезжал...
В последствии, размышляя о случившемся, Олег вспоминал, какими тяжёлыми были проведённые им в больнице дни, и как он, не вытерпев больничных беспорядков, вынужден был просить друга, чтобы тот его забрал. Как потом, находясь дома, проводил долгие месяцы, прикованный к кровати; как с трудом поднимался и превозмогая боль, передвигался по квартире, справляя необходимые простые житейские надобности. Как позже, когда смог более-менее уверенно ходить, отправился в реабилитационный центр, где познакомился со спортсменами, у которых были точно такие травмы, как у него. Только те остались парализованными, а Олегу повезло - он мог двигаться...
Прошёл год. Олег стал свободно ходить.
Спина, хотя и болела, но не так сильно. Он уже привык к этой боли и почти не замечал, вернее, старался не замечать. Он совершал дальние прогулки, заставляя себя ходить по многу километров, и часами бродил по своим любимым Сокольникам...
Почувствовав себя достаточно уверенно, Олег, наконец, решил, что пора съездить к спасшим его людям, нашёл телефонный номер кладбища и позвонил. Он ждал ответа и подбирал слова, чтобы объяснить, кто он и что хочет. К его удивлению, о нём не забыли, даже помнили имя и сказали, что, если он приедет, то будут ему необычайно рады.
С сумками, полными водкой, вином, закусками и подарками, Олег поехал.
Сойдя с автобуса, он огляделся, узнал место, где случилась авария и подошёл. Частые удары сердца, подобно колоколу, отозвались в голове. События того времени промелькнули перед ним, как кадры из кинофильма.
Прыжок, полёт, удаляющаяся машина, падение, удар...
Олег стоял около металлического отбойника, отделявшего обочину от кювета и канавы, куда свалился и где его нашли, и не мог понять, каким чудом при падении не упал на эту трубу. Попади на неё, его переломило бы пополам, как спичку. Но он свалился рядом, в каких-то полуметрах.
- Повезло, – подумал Олег. – В чём-то должно везти.
Постояв некоторое время, он пошёл по дороге, ведущей от шоссе к кладбищу.
Всё точно. Как когда-то рассказывал бригадир скорой Михалыч.
В глубине, метрах в двухстах, стояло небольшое здание с хорошо видной издалека вывеской «Сервис». Чуть ниже - «Ритуальные услуги».
А ещё ниже, Олег улыбнулся, - действительно - «Комильфо».
Войдя в здание, Олег спросил, где найти нужных ему людей. Его провели в дальнюю, маленькую и замызганную комнатушку, не такую нарядную и помпезную, как покрытый розовым туфом (с образцами на любой вкус и кошелёк гробов и венков) приёмный зал.
- Сейчас позову, – сказала, улыбнувшись, встретившая Олега женщина. – А вы располагайтесь.
Олег осмотрелся. Комната напомнила ему хорошо знакомые геологические бытовки. В углу стояли измазанные глиной, разного размера кирзовые и резиновые сапоги. Над ними на вбитых в стену гвоздях висели грязные телогрейки. Вдоль облупленных стен разместилась пара продавленных диванчиков, несколько старых кресел и стульев. Посередине стоял стол, на котором гудела зажжённая керосинка. В чёрном от копоти чугунке варилась картошка.
Олег поставил свои сумки на пол и сел в одно из кресел.
Минут через пять в комнату ввалились несколько грузных, средних лет женщин и высокий, худощавый мужчина.
- Олег Николаевич! Живой! – с громкими криками, встречая, как давнего знакомого, бросилась к Олегу шумная компания.
Они обнимали его, тискали, хлопали по плечам, по спине, не думая о боли, которой отзывался каждый удар.
Олег от неожиданного для него приёма несколько оторопел, но быстро поняв, что попал к хорошим и простым людям, тоже стал обнимать, ничуть не смущаясь, большегрудых дам и хлопать по плечу долговязого мужчину.
- Друзья мои, я вам так благодарен, - голос Олега дрожал. - Вы меня подобрали, вызвали скорую и, в общем, спасли жизнь. Вот тут, – он показал на сумки, – немного вина и подарки. Надеюсь, не побрезгуете.
- Олег, - мужчина тут же перешёл на ты. – Да всё – путём. Не переживай. Ща бабы нам картохи наварят, укропчиком посыплют, маслицем поросят... выпьем, закусим. Всё – как надо.
Эй, Зинк, – повернулся он к одной из женщин. – Ты огурцы свои доставай. Знаешь, - уже обращаясь к Олегу, - она такие огурцы с`олит – с пальц`ами скушаешь…
Женщины принялись накрывать стол, а Олег и Серёга, так звали мужчину, сели на диван, и Серёга начал вспоминать, как в то воскресное утро шли на работу: он – чуть впереди, а женщины – приотстав. И как он увидел в канаве на повороте к кладбищу что-то красное.
- Подошёл, смотрю парень лежит. Нагнулся – не, не парень, мужик взрослый. В майке красной, трусах таких – в обтяжку... велосипед рядом валяется. Ну ясное дело – не пьянь. Спортсмен какой-то. Тут бабы подошли. Смотрим. Мёртвый? Да нет, вроде дышит. Без сознания, только. Бабы и говорят – беги, дескать, в контору и в скорую звони. Ну я и побёг. Быстро приехали. Тебя в бессознанке так на носилки и положили. Грязный весь, из ран кровь течёт. Во ё... Их старшой, врач, подошёл ко мне и говорит, чтоб велосипед твой забрал и сберёг. Очухается, дескать, спросит. Спросил?
- Первое, что сделал, когда в сознание пришёл, – улыбнулся Олег.
- Во-во. Тот так и сказал – спросит. Попал. Ну мы его и забрали, велосипед твой. Красивый такой, лёгонький. Колёсики то-оненькие. И как на таком ехать? Изломанный сильно, но всё равно – красивый. Ты чего ж это – занимаешься?
- Так, для формы и поддержания духа.
- А, ну-ну, дело доброе. А, вообще, чем робишь?
- Художник я. Картины пишу.
- Картины? Вот эт да. А какие картины-то? Баб голых? Или так - разное?
- Разное.
- Покажешь?
- Обязательно...
Разговор прервали женщины.
- Эй, хватит базарить. За стол давайте. Серёг, ты, давай, Олега-то приглашай.
На столе уже была разложена по тарелкам дымящаяся картошка. В мисках лежали солёные Зинкины огурчики, нарезанная и посыпанная луком селёдка. Привезённые Олегом деликатесы были аккуратно выложены на чистые блюдца. В центре стояли бутылки с водкой и вином.
Сначала выпили за здоровье Олега и его выздоровление. Потом – за хозяев-спасителей. Дальше - за всех присутствующим. А потом уже без тостов, кто за что хотел: пили и говорили, говорили и пили... И Олега не покидало ощущение, что он – у родных и близких ему людей, с которыми просто очень давно не виделся.
Когда всё было выпито и съедено, Олег стал собираться. Женщины его не отпускали и лезли целоваться, а Серёга, положив ему руку на плечо, мечтательно говорил, что вот он тоже когда-нибудь купит велосипед, и поедут они вместе с Олегом по лесам и полям ...
- Ладно, братцы, – не очень уверенно стоя на ногах, промычал Олег, – поеду я. Время – позднее, а мне ещё сколько добираться. Поеду...
- А доедешь? Может останешься, тут в кладбищенской сторожке переночуешь. На кладбище – тишина, хорошо...
- Доеду... а не доеду - дойду...
- Слышь, Николаич, – Серёга обнял Олега, чтобы не упасть. – Ты ежели чего... ну нужда будет, иль помрёшь... или ещё чего... так ты, того... имей ввиду... Место для тебя всегда у нас на кладбище найдётся. Так что – не сомневайся и рассчитывай... Милости, как говорится, просим.
- Нет уж, ребята, лучше вы - к нам, – вспомнил Олег фразу из известного кинофильма, махнул рукой и побрёл на автобусную остановку.
***
Москва. Май - Июнь 2011.