Еще один голубой воришка

               

            Не  в  пример  некоторым  российским  гражданам,  себя  Гринька  считал  очень  порядочным   и  даже  стеснительным.  Пускай  он  и  мелким  был  воришкой  и  на  крупные  дела  не  тянул.  Видимо,  трусоват  был  товарищ.  А  как  знать?  Может,  и  вправду  чересчур  уж  совестливый  он?  Но он,  ловкач     премудрый, планировал-то  вон  что. 
            Чрезмерно  осторожный,  робкий,  даже  трусоватый,  Гриша  целую  неделю  с  утра  и  дотемна  добросовестно  наблюдал  за  автобусной  остановкой, и  к  исходу  дня  он,  уже  неимоверно  усталый  от  бдения, подсчитывал почасовое количество  приходящих  туда  пассажиров.  А   в  субботу,  наконец,  окончательно  подбил  итоги.  И  цифры  получались  довольно-таки  интересные,  и  обнадеживающие. 
            В  среднем  приходило  туда,  под  крытое  шикарным  рифлёным  железом  кирпичное  строение,  пять  пассажиров  в  час.  Иной  раз чуток  больше.  От  силы – восемь.  Вы,  конечно,  уже  заинтересовались,  на  хрена,  мол,  ему  подсчеты  пассажирских  рыл?  Уж,  не  для  проведения  ли  диверсии?  Нет-нет.  Совсем  нет,  дело  тут  иное.  По  мнению  Гриньки,  этакого  мизерного  количества  народа  на  случай  возникшей  вдруг  непогоды,  в  принципе, ведь  даже  и  трети  крыши  вполне  достаточно  будет,  чтобы  временно  укрыть  их  от  дождя,  снега  ли,  града?  Верно? 
            К  тому  же,  у  некоторых  более  обеспеченных  товарищей  и  зонты  бывают.  И  если  уж  разбираться  по-честному,  так  сказать,  положА  руку  нА  сердцЕ,  то  для  чего  на  остановке  чересчур  большая  крыша  для  столь  малого  количества  народа?  Ну,  всего-то  лишь  в  5 – 8  харь?  Не  слишком  ли  шикарно  для  кризисной  России? А  на  бедного  Борьку  его,  боровка  безвинного,  из-за  худой  крыши  дождь  постоянно  капает!  Даже  заливает  иногда.  Поэтому  смышлёный  с  детства  Гринька постановил: и  двух  третей  листового  железа  на  крыше  строения  для  защиты  Бореньки  будет  вполне  достаточно. 
            И  он,  Гринька,  не  изверг  какой,  и  о  людях  тоже  вон  как  думает  и  переживает,  и  оставленную  им  третью  часть  крыши  точно  не  тронет.  Тем  более,  что  все  у  него  делается  по  науке,  с умом,  и  оставит  он  крышу  как  раз  с  северной  стороны.  Да-да,  оттуда,  откуда  все  время  непогода  и  идет.  Он  что,  неграмотный?  Поэтому  пассажиры  ни  в  коей  мере  в  особом  убытке  не  останутся.  В  случае  мороза,  круговерти  какой,  чай  уж  додумаются  господа-товарищи  до  столь  простецкой  мысли  спасительной. 
            Мол,  уж  если  даже  глупые  овцы,  он  извиняется,  в  подобных  экстраординарных  ситуациях  в  кучу  сбиваются,  ближе  друг  к  другу.  Чтобы,  как  говорится,  быть  «в  тесноте,  да  не  в  обиде».  Впрочем,  так  ведь  оно   и   теплее,  и  дружнее.  Да,  хотя  бы,  даже  и  следуя  того  же  чувства  солидарности,  что  никогда  не  было  чуждо  русскому  народу.  Дабы  сплотиться. Вместе,  в  куче-то,  оно  вон,  как  хорошо! Правильно  же?  Поэтому  Гринька – воришка  честный  и  он  все,  однако,  учел. 
            Он  что? Люди,  может  быть,   думают, он  тупой  совсем  и  не  читал  в  «Двенадцати  стульях»  о  завхозе  2-го  дома,  о  столь  же  застенчивом  «голубом  воришке»,  как  и  он  сам,   Александре  Яковлевиче?  Да-да.  И  хотя  все  существо  их  обоих  протестовало  против  краж,  но  вот  не  красть  они  попросту  не  могли.  Еще  как  читал  оное  Гринька! 
            Однако,  все-все  перечеркивал  кормилец-Борька,  днем  и  ночью  ожидающий  помощи  от  непомерно  стыдливого  хозяина.  И  озадаченный      боров  частенько  с  тоской  поглядывал наверх, на протекающую  крышу. Ведь  на  носу-то,  о  чем  он  прекрасно  знал,  осень промозглая, дождливая  и  слякотная.  Поспешил  бы  хозяин  его,  чересчур  уж  застенчивый…Если,  конечно,  захочет  его,  Борьку,  на  зиму  оставить.  А  то  возьмет  и  прирежет.  С  него,  трусишки,  «взятки  гладки».  Что  с  него  возьмешь?