Тотаотизм

Ад Ивлукич
     - Священство выше царства, товарищ Сахалин, - суетно и зряшно выкусывая блох под хвостом говорил дворцовый шпынь Нарышкин внимательно и целеустремленно вкушающему от мудрости отцов театралу Елагину, в своем нелепом, елисаветинских времен гундосого Бестужева, точно сыч надувшегося спесивой самозначимостью за печкой, где смешливый Дашков пугал утратившего остаточный разум старца тряпичным ушастым зайцем, сложенным из надушенного платка с вышитыми инициалами КБТ, парике странным образом напомнивший Екатерине виденного вчера нетопыря, Брюсиха еще скинула преждевременными родами ублюдка от Ланского, маленького мумрика коричневых оттенков, прямо на канапе с пашотом и скинула, - бывалоча, сам царь Петра разведывал тайные путя своего собственного казнокрадства, проявлявшегося в те скушные и суровые времена излишним потреблением горячительного и сломатием глобуса у полицей - местера Брюгге Вицина, бывшего на самом деле фон Витцзеном.
     - Пошел - поехал, - отрыгнул романеей улыбчивый гигант в парчовом халате, попросту выходя из провинциального, как  " Татлер ", будуара императрицы. Ему еще предстояло узнать от следующего фаворита, что сраные задворки Европы сакральным образом совпали с границами империи, но чахоточные инстинкты постельной левретки, воспринятые в далеком - по дедушке Фрейду - отрочестве, когда долговязый Васильчиков, а это был именно он, проходил ускоренный курс воспитания в Пажеском корпусе приозерного кооператива наравне с крысами и насельниками черты оседлости, божиим попущением допущенными в собрание нечестивцев на хладных брегах Селигера, не позволяли заглянуть чуть дальше собственного кармана, покойно и твердо забитого орденами, самим фактом награждения омерзительных холуев и микроскопических винтиков всепожирающей машинки доктора Геббельса, изъятой Нартовым из деревянной головы ярмарочного болвана, укупленного за большие деньги разгулявшимся Разумовским в Варшаве, лишившихся смысла и сути потребленного для отливки металла, некогда именовавшегося драгоценным, но сейчас, в подлое и кошмарное время всеядности и терпеливого ожидания физической гибели медленно гниющей с головы страны металл стал дерьмом, хотя матушка Екатерина и не всегда одобряла подобные высказывания.
    - По х...й, - засмеялась серебряным смехом Екатерина, чуть пристукивая по носу похудевшую после выкидыша Брюсиху китайским веером. - Господин адмирал, - позвала она и затопотал, загремел палашом, зазвенел шпорами всегда пьяный Ушаков, вваливаясь квадратом синего морского мундира в Эрмитаж, на крыше которого кто - то сидел и тихо попердывал в нездоровый воздух проклятого от фундамента города.
    - Я рот е...л, - икнул Ушаков, приматывая проволокой, извлеченной из бездонного кармана форменных клешей, к голове от х...я уши, - лукавых царедворцев и на х...ю мотал ваш дикий одр, - Васильчиков хохотнул, разглаживая широченной ладонью атласную обивку диванчика, на котором с ногами сидела Екатерина, - я вышел из моряцких борнобойцев, как утка и как бобр.
    Брюсиха незаметно вздохнула и ее аквамариновые глаза затуманились сладкими воспоминаниями о ротастом и зубастом Билли Бобе Торнтоне, прибывшем с караваном макутов с дальнего острова отцов доминиканцев в прошлом году. Как он хватал за талию и даже ниже !
    - Мы маляры, - загудел затейливый адмирал чревовещательно, нажиливая могутную шею и чуть дубя пошедший морщинами лоб, успевая отметить про себя отсутствие такого слова в алфавите, за что в свое время беспощадно пострадает Радищев, - и дух наш вздорен, как глянцевый фасад гнилушек Путина в говне ...
    - Но я умен, - уже свои голосом продолжал Ушаков, уже и не веселя Екатерину, а несколько пугая, - смышлен, проворен и даже захоронят меня не здесь, вовне.
    - Хватит, Кокий Пармяныч, - каким - то скрипучим баритонцем оборвала его Екатерина, бросив веер на пол, - не нужно Лесина.
    - Действительно, - вмешался Васильчиков, пристально наблюдавший за меняющимся лицом Екатерины, - какой Лесин, если имеется Леся ?
    Брюсиха улыбнулась и резко встала, направляясь во внутренние покои Эрмитажа. Екатерина с завистью смотрела в неестественно прямую спину графини. Повезло же уродиться от колдуна ! Сейчас сядет у мраморного камина и волшебством призовет малолетнюю девицу с родины гетмана, куролесящего уже по Берлину, откуда на перекладных везли в гниющий Петербург новую выдумку европейского ума. Полное собрание сочинений Дидерота, Монтескье и Вольтера, переписывавшихся с Екатериной по обычаю идиотических и никогда ничего не понимавших в Обители зла благомыслов, взращивающих персональных Гитлеров тупым видением ситуации, прямо гласившей со времен сказочного Толкиена о людях, гномах и орках, стосорокамиллионным племенем произведенных не из искалеченных эльфов, а из когда - то русских, недурно пущенных под пулеметы большевизма после двух тысяч лет противоестественного отбора на этих бескрайних и подлых равнинах, коих, видит Бог, лучше бы никогда не было на глобусе того Вицына, что царь Петра пьяным делом немного разбил, проходя самообразование наливать и пить.