Её звали Алиса и она была инвалидом. Она лишилась глаз при большом пожаре, в тот день, когда отец взял её к себе на работу. Он трудился в архитектурном агентстве. Именно отец привил ей любовь к рисованию. Но в тот день, вместе с глазами, она лишилась и отца. Маме пришлось устроиться на вторую работу, чтобы прокормить их двоих. Но больше всего средств уходило на восстановительную терапию её дочери. Алиса не могла смириться с тем, что лишилась зрения, и искала всяческие способы вернуть его. Но ещё большую боль, ей причинял, даже не столько смерть отца, сколько тот факт, что она не может продолжить его дело, а, следовательно, и почтить его память. Эти мысли убивали её. В кромешной тьме, она лежала в кровати и пыталась заплакать, но слезы не текли по её щекам. Она не понимала, за что все это выпало именно ей.
Но вот однажды, Алиса услышала телефонный разговор мамы с каким-то мужчиной (её слух обострился). Мужчина говорил маме про какой-то эксперимент, а мама лишь твердила, что у неё не хватит денег. Ещё через несколько дней к ним пришёл этот же мужчина и просил беседы с Алисой. Мама сначала отказывалась, но все-же сдалась.
- Привет. Ты Алиса, верно? – спросил мужской голос. Алисе он казался очень страшным и в страхе своём она не хотела ему отвечать.
- Меня зовут доктор Прайс. Я могу вернуть тебе глаза, - продолжал мужчина.
Алиса услышала, как мама в слезах вышла из комнаты.
- Я занимаюсь кибепротезированием, и недавно мы как раз разработали экспериментальный технологию по внедрению кибернетических глаз. Это нанотехнология, которая должна вернуть тебе зрение. Да, это не настоящие глаза, и возможно твой организм не сможет принять их. Но также возможно, что ты снова будешь видеть. Я тебя не принуждаю, ты должна сама решить.
- Я согласна, - лишь произнесла она, чем повергла в новый приступ слез свою маму.
***
Подготовка к операции прошла быстро. Алиса, вопреки ожиданиям, не боялась, а лишь грезила о том, каково будет снова видеть. Ее чувства разительно отличались от того, что испытывала в этот момент ее мать. Ее даже пришлось выгнать из палаты за чрезмерную эмоциональность.
Час настал, и Алису привезли в операционную. Она лежала на операционном столе и в уме начала вспоминать, как она любила рисовать, как отец учил ее этому. Она чувствовала, как слезы подходят к глазам, но застревают лишь невыносимо горьким комом в горле. Тем временем ей уже надели наркозную маску и чувство реальности постепенно начало пропадать. Она погрузилась в глубокий сон. В отличие от мучительной реальности, во сне она видела все настолько четко, что реально видящие позавидовали бы. О сколько красок было в этом мире грез. Алисе снилось ее детство, когда они с отцом и мамой гуляли на улице и в конце каждой прогулки отправлялись в какой-нибудь парк. Там они раскладывали мольберт, доставали краски и кисти, ставили уже подготовленный заранее холст на подрамнике и начинали рисовать. Параллельно, отец рассказывал Алисе о таинствах перспективы, смешения цветов, свете и тенях, и лишь удивлялся мгновенной усвояемости своей дочери.
Но вот, видение испарилось и быстро переросло в другое. В нем отец вез ее к себе на работу, чтобы показать наконец, чем же он занимается и куда уходит каждый день так надолго. Ей тогда было около 15-ти лет, и, в отличие от других подростков ее возраста, ее отношения с родителями с каждым днем становились лишь крепче. Особенно с отцом. Вот они уже вышли из машины и направились в большое здание, следующее мгновение, и они едут в лифте на 68 этаж. Еще мгновение, и Алиса уже сидит за отцовским столом и рассматривает чертежи и схемы, которые он доделывал дома накануне. Она хотела было указать на ошибку в одном из чертежей, как вдруг завыла сирена и электронный женский голос сообщил о всеобщей эвакуации.
- Все будет хорошо, – успокоил Алису отец. Они направились к пожарному выходу. Они пробежали мимо окна, как вдруг прозвучал оглушающий взрыв и пол под ногами задрожал. Окно, от ударной волны вдребезги разбилось, осыпав миллионом осколков лицо Алисы. В один миг для нее наступила кромешная тьма. Она почувствовала адскую боль в глазах. Она упала на пол и лишь кричала:
- Я не вижу! Я ничего не вижу! Не вижу, Папа!
Не сразу, но она поняла, что отец не отвечает ей. Она почувствовал густую пыль, поднявшуюся от взрыва. Алиса на ощупь проползла около двух метров и наконец почувствовала его руку. Еще через мгновение, она осознала, что он совсем не шевелится, не смотря на ее уговоры, что нужно скорее уходить. Так же, на ощупь, она дотронулась до его усыпанного осколками лица и, порезавшись об крупный осколок, поняла, что тот торчит прямо из шеи ее отца. Она поняла, что сидит сейчас в луже его крови и наконец осознала то, что никак принимать не хотела. Отец был мертв. Она положила голову ему на грудь и это был первый порыв зарыдать и первое осознание того, что плакать она теперь никогда не сможет. Она потеряла сознание и именно в таком положении ее нашли спасатели. Они привели ее в чувства и Алиса, придя в себя и вспомнив, что только что произошло, в истерике стала звать:
- ПАПА! – вскрикнула Алиса. Она почувствовала сильную слабость, но все же пошевелила всеми конечностями. Все в порядке. Она дотронулась до своего лица. На месте глаз ее была тугая повязка, а голову разрывала жгучая боль и исходила она из места под повязкой.
В палату вошли.
- Привет, Алиса. Как твои дела? – спросил доктор Прайс. Алиса не спешила отвечать, но не в силах обуздать весь тот хаос мыслей в своей голове, наконец спросила:
- Что произошло?
- Операция прошла успешно. Твой организм не проявил отторжения. Ты очень сильная девочка, Алиса.
- Почему мне так больно? – спросила она, силясь унять боль.
- Боль скоро пройдет. Это процесс адаптации. Ты и так превзошла все мои ожидания. По предварительным подсчетам, постоперационный период должен был продлиться не меньше месяца. Но, учитывая твою усвояемость, могу с уверенностью сказать, что в течении недели все придет, так сказать, в норму. Насколько это, конечно, возможно.
- И я смогу видеть? – немного помедлив, спросила Алиса.
- Я не могу этого гарантировать, но учитывая тот факт, что наниты прочно синтезировались с нервными окончаниями и все процессы работают исправно, вероятность того, что ты будешь видеть, очень высока.
- Когда я смогу снять повязку?
- Как только восстановится слизистая оболочка век. Я думаю, еще дня два-три.
- Что будет, если снять ее раньше? - не унималась Алиса.
Наносвязь с твоей нервной системой может разрушиться, - доктор Прайс на мгновение задумался. – Отдыхай, - спустя какое-то время произнес он, закрыв за собой дверь.
Алиса боролась с искушением снять повязку, но держалась. Так, в мучительном ожидании прошли сутки. На второй день, проснувшись, она все же не выдержала. Наряду с проходящей болью, теперь в районе глаз все сильно чесалось. Алиса сняла повязку, но глаза не открывала, боялась, что «наносвязь что-то там…». Она почесала под бровями и почувствовала холодные круги там, где должны были быть глаза. В этот момент, она дотронулась пальцем до одного из кругов, и веко непроизвольно приоткрылось. На какую-то долю секунды, но этого было достаточно, чтобы осознать, что она как минимум, различает свет и тьму. «Я ВИЖУ!» - с восторгом и волнением думала про себя Алиса и, переборов страх, навеянный словами доктора Прайса, она начала медленно открывать глаза.
Тьма постепенно рассеивалась и Алиса начала некоторые очертания своей палаты. В изумлении, она раскрыла глаза полностью тут же закрыла их, под гнетом адской боли, пронзившей, будто насквозь, ее голову. Немного погодя, она повторила попытку. В этот раз уже было не так больно. Она поморгала и не смогла сдержать смеха. Но что-то было не так. Очень скоро, успокоившись от восторга, Алиса поняла, что не может различить ни одного цвета. Да, она теперь снова видела свет, каждый предмет, ее зрение будто улучшили в несколько раз. Но все вокруг было серым. Будто в старых черно-белых фильмах, что раньше показывал отец.
- Период адаптации, - успокаивала себя Алиса.
***
К приходу доктора Прайса, Алиса уже снова надела повязку и лежала в своей постели, как ни в чем не бывало. Она не хотела раньше времени говорить ему, что операция прошла успешно. По крайней мере, пока не восстановиться способность видеть цвета.
- Ну как дела, Алиса? Идешь на поправку? – спросил доктор Прайс.
- Сегодня голова не так сильно болит.
- Очень хорошо. Сейчас я проведу пару тестов, чтобы оценить твое состояние. Надеюсь, ты не против?
- Не против, - ответила Алиса.
Доктор Прайс достал какую-то холодную пластину, и приложил к ее лицу.
- Это нанодинамическая линза, чтобы проверить усвоение нанитов твоими нервными окончаниями - параллельно пояснял он. – А это, обычный термометр и тонометр, чтобы следить за твоими давлением и температурой. - Затем последовали осмотр челюсти и горла, он поводил каким-то пикающим прибором вокруг ушей и все время приговаривал - Отлично, отлично. Наконец, закончив обследование, доктор Прайс убрал приборы и начал что-то писать.
- Все в порядке? – поинтересовалась Алиса, немного погодя.
- Вполне. Реакция нанитов стабильна. Такими темпами, завтра вечером можно будет снять повязку.
- И я буду видеть? Все полностью? – от волнения Алиса чуть не прокололась, но доктор Прайс будто и не заметил. Он полностью погрузился в свои записи и лишь ответил:
- Никогда не узнаешь наперед.
***
Этой ночью Алиса не могла уснуть. Странное жужжание немного щекотало веки каждый раз, когда она пыталась сфокусировать взгляд, или просто водила глазами влево-вправо. Сначала, это немного раздражало Алису, но и к этому она привыкла достаточно быстро, как и к холодным шарам вместо глаз. Уснуть она не могла не по этой причине. Ей не давала покоя мысль, что она теперь никогда не сможет различать цвета. «Ведь все зажило, почему же тогда все черно-белое?» - думала Алиса. «Как же я теперь буду рисовать?».