Часть пятая. Червячок.
Ах, эти дни былого счастья
Мы с вами будем вспоминать!
И словно луч среди ненастья
Нас будет снова озарять, опять, опять!
«Сердце». Леонид Утесов.
Внешне я оставалась веселой беззаботной девочкой, хорошо отдохнувшей в каникулы, с красивым загаром и нежным румянцем. Но покоя мне не было. Я уже знала, как щемит сердце. Мне вообще казалось, что сердце мое стало похоже на яблоко, изъеденное червями. Они выгрызали внутри туннели. И эти пустоты заполнялись тоской, тревогой, сомнениями, волнениями от грядущих событий. Единственным утешением мне были крошечные островки в моем сердце, на которых ещё уцелели прекрасные воспоминания о той ночи и образ моего любимого. Но впереди меня ждала операция. Нет, не могу сказать, что предстоящая операция меня пугала. Я уже была настроена. Над последствиями аборта я не задумывалась. Меня беспокоило одно: как я могу единолично распорядиться жизнью крошечного человечка, не поставив в известность его отца.
Я попыталась узнать о Мастроянни что-то через знакомых студентов из Строгановки. Но из моих знакомых никто еще не заехал в общежитие. Нужно было ждать, а времени у меня в запасе было немного. И вот я увидела своего знакомого. Алексей не был дружен с компанией Мастроянни, но мог что-то узнать. По крайней мере, я знала, что друг Валеры Саша – москвич, женат и иногда бывал в общежитии.
К счастью, Алексей ничего не знал о моей мечте соблазнить Могилевского Валеру. Ему я сказала, что Мастроянни мне должен вернуть деньги, взятые в долг перед каникулами.
– Что-то мне подсказывает, подруга, что денег тебе не видать, – скривив в усмешки губы, сказал вечером Лёшка. – Но я раздобыл для тебя телефон Сашки. Вот с ним и поговори.
И я поговорила. Мы встретились у метро «Сокол» на следующий день с Сашей и мило поболтали. От него я и узнала, «что мил уехал, не простился, знать, любовь не дорога»…. Валера после окончания Строгановского училища уехал к себе в Николаев. Это я вспомнила. Только я ведь не знала, что он женат на иностранке. Пакет документов был готов в июле, и он сразу уехал к жене. Выехал на ПМЖ. На постоянное место жительства. «Неужели ко мне милый не вернется никогда!» Саша рассказывал ещё что-то, но я уже не слушала. Я размышляла о том, что это я своей настырностью, замешанной на беспечности и безответственности, решила судьбу крошечного ни в чем неповинного ребенка. Я чувствовала себя пакостницей, но мысли о том, что я могу быть матерью-одиночкой не допускала.
Из того времени ничего вспоминать не хочу. Не было ничего такого, что стоило вспоминать. Осталось только ощущение, что я жевала галошу. Такой был наркоз. Может, это и не так было, но с тех пор я не выношу запаха резины. И еще вспоминаю, что я была бестолковая. Так как я чувствовала себя хорошо, то и не пошла больше к гинекологу. Спустя какое-то время пришла почтовая открытка на мое имя, что я должна появиться у врача. Открытка валялась несколько дней в ячейке, и все, кому не лень, с ней ознакомились раньше меня. В том числе и тот парень, которому я дала пощечину на танцах. Он со своими друзьями устроил мне адскую жизнь в общежитии. Но я никому не жаловалась, даже когда они попытались меня изнасиловать. В их глазах я была распутная шлюшка, которая выпендривается, а должна их обслуживать. А мне никто не был нужен. Но я здесь не об этом веду разговор. И, слава богу, через год мои мучители окончили институт и разъехались на работу по распределению. А я серой незаметной мышкой продолжила учёбу. К концу обучения жизнь снова стала разноцветной, правда, не такой яркой, как раньше. Но хоть не серой. Родители однажды приехали в Москву в гости к папиной сестре, приехавшей из Германии в отпуск. Познакомили меня с молодым офицером, сыном своих друзей. И после окончания института я уехала к нему в Германию. Он был очень хорошим парнем. Но как поется: «Я б другого полюбила, да любови в сердце нет!» Нет, я своего мужа любила, жила с ним счастливо. Но если быть честной перед собой, то без страстности и трепета. Вот и подошла к концу моя история, если бы…
Эпилог. WhatsApp.
А мой милый меня вспомнит,
И его я буду ждать.
Русская народная песня.
Пролетело время пейджеров и кнопочных телефонов. Сынуля подарил мне телефон с большим экраном, подключил к интернету мой мозг. И я после установки Ватсапа стала любительницей роликов, фотографий и различных картинок. Нашлись и одноклассники, и друзья по институту и прежним работам. Географически все мы разбросаны по миру и разным часовым поясам. И однажды моя подруга отправилась в гости к дочери в Америку, та самая Марианна-шляпница, и прислала оттуда ролик с картинами русского художника, который стал известным сначала в Америке, а затем в Европе и в Японии. Его работы выставлялись в галереях, а еще больше разошлось по частным коллекциям. Я стала смотреть. И растерялась сначала. Я не могла понять, почему мне эти картины знакомы. Особенно, графика. И тут меня озарило, что женщины на этих полотнах похожи на меня в молодости. Я сразу связалась с Марианной.
– Да, дорогая! Умер американский художник, которого друзья называли «Однолюб». Образ одной женщины он пронес через всю жизнь, и ей посвятил много работ. Это Могилевский Валерий Моисеевич! Если ты помнишь?! Я тебя сразу узнала в его работах. Есть работа, где ты на картине в шляпе и с торбой в стиле пэчворк, которые мы когда-то носили по графику. Мастроянни его, кажется, звали в студенческие годы? И я думала, что ты в него была влюблена. А оказывается, это он тебя любил всю жизнь. Он, после того, как иммигрировал, развелся с женой и больше не женился. Наверное, думал о тебе, – засмеялась Марианна.
– Наверное.
Над рекой стоят туманы,
Красна солнца не видать,
А мой милый меня вспомнит,
И его я буду ждать.
Русская народная песня.
Город Саров. 21.12.20190год.