Петр Михалыч уже встал с рассветом с кровати. Малый сон, следствие возраста и он на седьмом десятке жизни это понимал. Он взял удочку чтобы половить в пруду толстолобиков, а если повезет и карасиков, которых он уже давно мечтает развести и подкидывал периодически в пруд купленных мальков. Выйдя со своего двора, он вдруг увидел, что дом Шамаханской не заперт и, удивившись этому, он поставил возле калитки с внутренней стороны участка удочку и пошел к Ане. Приблизившись к ее дому, он услышал рыдание и не веря своим ушам ускорил шаг.
Аня сидела на веранде своего дома. Вокруг нее лежали чемодан с компьютером, кошка запертая в переноске и ворох книг, поверх которой лежал Коран, подаренный как он помнил, на день рождения их совместными соседками по даче.
- Анюта, что с тобой? Почему не спишь? О чем горюешь?
- Мне надо домой, мне очень надо домой, но я уже не сплю почти десять дней и, я не сяду в машину, а до электрички три километра мне не дойти с компьютером и кошкой.
- Зачем тебе надо домой?
- Я не знаю, не могу сказать, но мне надо домой! Мне очень надо домой, - снова заревела она
- Ты спала хоть немного?
- Нет, я не сплю с двадцать восьмого июня, уже почти десять дней без сна. Что это я не могу даже предположить. А зачем книги? Потому что они обо мне, там есть информация, которая очень похожа на мою жизнь, они должны быть рядом.
- Так, перестань плакать, я сейчас пойду к Виктору и попрошу тебя отвезти домой.
- О, спасибо, и скажите, что я оплачу дорогу, у меня есть деньги.
Спустя короткое время, когда он уже обговорил с Виктором отъезд Ани, он вернулся к ней, чтобы сообщить об этом. Его соседка уже не плакала, а улыбалась странной улыбкой.
- Ну все, через минут двадцать он ждет тебя. Поедешь с ветерком.
- Спасибо Петh Михалыч, за все спасибо и если я не вернусь, я хочу вам сказать спасибо за то, что мне помогали по даче, если бы не вы, я бы не справилась тут одна.
- Ты прямо так говоришь будто мы не увидимся,
- Возможно… эта книга, она меня сжирает, мне надо написать сколько смогу, даже если это будет мне стоить здоровья или жизни.
- Аня! Что ты несешь? Не пугай меня!
- В общем спасибо вам, не пугайтесь, все так как должно быть, я так чувствую, но объяснить не могу.
- А с машиной как?
- Пусть останется здесь, документы на машину я тоже оставляю здесь.
- Вон Виктор подъехал, иди уже, и хватит про книгу, она не стоит никаких жертв.
В его сопровождении она дошла до машины и еще раз попрощавшись, села в нее и закрыла дверь. Машина уехала, а он все еще размышлял над ее прощанием и тогда он принял решение позвонить Жене. Женя должен был знать что с Шамаханской происходит что-то аномальное.
***
Иннокентий сидел в грузовике напротив экрана допотопного компьютера, последнего из шести, которые он должен был настроить. Все они были настроены на окна таким образом, чтобы иметь представление что происходит внутри жилища. Именно для того чтобы настроить этот древний хлам, которым он увлекался с детства он и был выбран. Пока он занимался проводами его мысли были заняты другим.
С одной стороны, он гордился тем, что был единственным человеком, не родившимся для подобных целей, который преодолел временное субатомное расщепление для спасения мира и человечества, но с другой… Он не представлял, что будет дальше. Многие попавшие сюда не возвращались назад и их имена были навеки отпечатаны в каменных стелах вдоль дороги к Центру, по которой проходили «легионеры» - элита их мира, изредка «темные» и он, единственный «светлый».
Светлыми назывались все люди, которые жили без каких-либо тайн, а вот темными, они называли людей, которые были пригодны для выполнения только им заданных задач. И именно темные определяли цели и людей для выполнения Миссий. Так как никто не знал чем они занимаются, то и свое название «темные» они получили заслуженно. Большинство из них были Ведами, людьми, которые имели экстрасенсорные способности.
Заграды были уникальными местами, Центрами в них поддерживалась временная коллизия, там же была и подземная станция, напрямую отправлявшая людей к Космодромам и пространственным червоточинам. Он вспомнил путь смертников, как его называли все между собой и сам не однократно был среди тех, кто бросал маленькие белые цветы, под ноги уходящим, прощаясь с теми, кому, в большинстве своем, было не суждено вернуться назад. И вот он среди них и его имя тоже появилось на одной из стел вдоль той дороги навечно оставив право гордости за него своим родственникам и друзьям, а в будущем и детям.
Он посмотрел по сторонам. Слева от него, уже за настроенными компьютерами, сидело двое легионеров, а справа, тихо о чем-то говорили «темный» Азазель и «глава цепи». Они все были странными ребятами и стать одним из них мог не каждый. В эти подразделения отбирались дети, начиная с раннего возраста и как было не известно.
Самыми загадочными были легионеры. Были еще живы слухи, что их клонировали, но клонирование людей было под запретом из-за генной неустойчивости. Многочисленные опыты в прошлом потерпели полное фиаско. Клоны жили не долго и уже к тридцати годам их мозг просто напросто распадался, вызывая преждевременную смерть. Некоторые жили дольше, но они могли выполнять только простые функции. Клонирование же животных было вполне успешным. Они проходили это в школе, когда изучали микро-строение и функции мозга.
На самом деле, легионеров забирали из семей еще детьми из-за какой-то генной мутации. Их было мало. Насколько ему было известно, не каждый Заград мог похвастаться легионом, составляющим ровно четыре тысячи четыреста сорок четыре человека. Как правило, они уходили «звеньями» по четыре человека, четверо мужчин или четверо женщин, иногда две женщины и двое мужчин, но ни разу не было такого, чтобы количество мужчин и женщин было нечетным что вызывало и другие, не менее сумасшедшие, слухи, из которых следовало, что эти люди были однополыми партнерами, что было невозможным и немыслимым, так как во главе их общества и любой из религий стояла рождаемость на первом месте, а как ни крути «однополые» дать потомства не могут – это означало бы самоубийство рода, что было не приемлемо при малочисленности человечества, впрочем, у легионеров и не было почти потомства. Что-то начало проскальзывать в его понимание, но он встряхнул головой отбрасывая эти мысли. Доподлинно ему было ничего не известно, но то что отбор в легионеры проходил годами, а отсеивали не подходящих вплоть до шестнадцати лет.
Они обучались и жили отдельно на краю Заград, куда доступа обывателям не было. С ними постоянно работали лучшие преподаватели, психологи, мастера боевых искусств, медики, музыканты и много прочие, чьи навыки были лучшими из лучших. Но даже не долгое обучение среди потенциальных легионеров давало грандиозные плоды. Многие из отсеянных и вернувшихся в общество становились выдающимися художниками, композиторами, писателями, мастерами своего дела какое-бы оно ни было, учеными, но последнее было больше по части «темных». Он снова бросил взгляд на Главу цепи. В «Цепь» входило сорок четыре легионера, а это значило, что как минимум, сорок три человека здесь ждали своих приказов.
Его взгляд скользнул на «темного». С «темными» было гораздо все понятнее. Они подразделялись на ученых, военных, врачей и Ведов. Им разрешалось исповедовать любую из известных истории религий и благодаря им в Заградах стояло множество не понятных многим людям, (но не ему после подготовки к Миссии), Храмов, за которыми, однако, скрупулёзно ухаживали. «Темных» также отбирали с детского возраста.
Когда он готовился к Миссии его поразило что дети в этом времени учатся в одном классе от начала и до конца школы по одной программе. У них школы были много дифференцированными. При том ограниченном населении каким они располагали, учитывался будущий потенциал каждого ребенка. Ежегодно они сдавали экзамены и проходили психологическое тестирование в том числе на логическое, абстрактное и не стандартное мышление. После оценки результатов к следующему году они попадали в наиболее подходящий класс и так происходило каждый год. Сначала, с шести до одиннадцати лет, они обучались в начальной школе. Затем шла средняя школа до восемнадцати лет. Там уже было все сложнее. В течение первых двух лет происходило деление детей. Одни, из которых, получали образование с профориентацией на работу с людьми, другие направлялись в классы, которые далее переходили в высшую школу профподготовки для работы с техникой и технологиями, где они обучались до двадцати трех лет. Именно третьи чаще всего становились «темными» их отбирали Веды в отдельные классы. Чему их там обучали было не известно и именно поэтому за ними закрепилось название «темных», которое и стало со временем официальным. Ну, а все остальные становились автоматически «светлыми». Никому не нужно было придумывать название тому, что и так прижилось в обществе.
Веды же рождались не так часто и обладали уникальными способностями, но именно потенциал некоторых из них мог без всякой сингулярности проникнуть в сознание человека и оценить его возможности на ментальном уровне и предсказать его значимость для того или иного проекта. Именно Веды отбирали людей для Миссий.
Он задумался. Если их Миссия удастся, Заграды возможно больше нужны не будут. Земля возникнет снова такой какой она была здесь. У него был, распространенный в их времени брелок-напоминалка, и он знал, какой была и будет Земля пока ее не уничтожили люди, пока не сделали не пригодной к существованию ее остатки. Континенты превратились в большие острова, многие из которых были покрыты либо ледниками, либо были безжизненны из-за соли, или песка, или кислотных озер, либо из-за высоких температур, где все это было вместе. Они смогут перемещаться по Земле также, как люди перемещаются здесь, как он сам вместе с легионерами перемещался из так называемого Хабаровского края, а точнее безлюдного в этом времени места, обладающего уникальной аномалией, где и был его Заград в будущем. Да, и самих людей станет много, также много как он увидел здесь.
Взглянув на оживший экран и включив камеру, он еще несколько раз пощелкал пальцами по клавиатуре, после чего на экране возник многоэтажный дом в реальном времени. Таких домов здесь было много. Они были высокими и уродливыми, а в окнах копошились люди словно черви в камне. Это вызывало у него странную внутреннюю неприязнь и отвращение. В его мире бетон был запрещен Ведами в строительстве, так как было доказано, что бетон вытягивает из людей энергию, истончая энергетический кокон, оставляя их беззащитными перед болезнями, а то что вредило здоровью человека или живому существу находилось под строжайшим запретом, однако здесь, бетонные строения были в порядке вещей. Они были повсюду. Он мысленно представил все дома, в центре которых стояла их фура под синим тентом, и подумал, что, наверное, обитатели домов, которые жили на этом пятачке, могли бы заполнить целый район их Заграда. Он улыбнулся и хмыкнул.
Почти тысячелетие люди собирались по всему миру и восстанавливали утраченное, собирали по возможности знания и аккумулировали их, продвигали науку и технику, обменивались опытом и пытались воссоздать утраченный мир, что во многом Ее влияние и сделало это успешным. А потом у людей появилась цель вернуть мир целостно. Тогда появились Заграды, в том понимании, к которым они привыкли.
После вселенской катастрофы многие из выживших ушли вглубь материков, где затем, строились села и города. Многие из них и стали первыми Заградами, а остальные были эвакуированы. За последние сто девять лет Заград стало много, они строились в трудно доступных местах этого времени, где они не помешают проявлению мира, который в случае удачи должен был появится у них. Изначально они пополнялись за счёт эвакуированных из покинутых городов, а затем росли за счет потомства этих людей. Всем этим управляли скоординированные между собой Центры, которые были во всех Заградах. Сама же она жила где-то в окрестностях Московского моря. Он Ее, ту что была сейчас, никогда не видел, просто знал, что Она есть. Ей было уже за сотню лет, но она по-прежнему оставалась оплотом их надежды вернуть земли, вернуть человечество, которое на всей их Планете по последним сводкам достигало без малого три четверти миллиарда, а потому каждая человеческая жизнь представлялась огромной ценностью.
Он вспомнил как ежедневно по вечерам в новостях объявляли о новорожденных и ушедших из жизни. Отдельно сообщалось об отправившихся в Миссии, они автоматически вычитались из общего количества живущих на Земле до их возможного возвращения. В последний раз, когда он слушал новости дома, в их Заграде было тридцать восемь тысяч человек. Затем он снова встряхнул головой, пытаясь сосредоточится на работе, но ему это не удавалось. Было второе июля и Солнце нещадно пекло. В грузовике было жарко, отчего у него взмокли пах, подмышки и грудь. Более того, ему казалось, что на него исподтишка бросают взгляды, от чего он чувствовал себя дискомфортно. Он навел камеры на указанные окна. Микрофоны включать было бесполезно, так как там пока еще никого не было. Прошло еще минут десять и в грузовик влезла красивая азиатка примерно его роста и в мужской одежде, называемой здесь шортами и майкой, в точно такую же он был облачен и сам. У нее на плече он заметил татуировку из двух диагонально скрещенных овалов – Глава цепи. Он проводил ее глазами с ужасом осознав, что здесь несколько Цепей и только он об этом подумал, как к нему подошел Азазель, крутя на пальце «напоминалку»:
- Кеша, дальше мы сами, а пока у тебя есть четыре дня, ты можешь отдохнуть в предоставленной тебе квартире и посмотреть на здешний мир по телевизору или погулять по Москве. Инструкции ты знаешь. Знакомства тебе запрещены, вступать в любые контакты с людьми здесь тебе запрещено, при вынужденных контактах максимальная лаконичность. В-общем помни, что люди здесь примитивны и стоят только у истоков науки и всего того, что для нас является обыденностью, а потому будь осторожен. Пить спиртосодержащие напитки, кроме пива, и употреблять любые наркотические продукты, включая сигареты, тебе запрещено, а так поезжай, увидишь, как оно было по-настоящему. На кредитной карте у тебя приличный счет, так что развлекайся, и, да, можешь купить себе что-нибудь из одежды на свой вкус, только помни об аутентичности и присмотрись к тому что здесь носят чтобы не привлекать к себе внимание, ну что ж вроде все, - и с этими словами он улыбнулся грустной улыбкой и, похлопав его по плечу, вернулся к своим собеседникам.
Он понял, что это приказ и взяв со стола ключи от квартиры покинул насиженное место.
Квартира находилась в рядом стоящем доме, напротив того, на окна которого он наводил камеры. Он взбежал по лестнице на шестой этаж, (лифтами пользоваться он боялся), и вошел в прохладное нутро, где работал кондиционер. Квартира была уютной, несмотря на все его предубеждения и то, что здесь была всего одна комната и немного давил низкий потолок. Он бесцеремонно скинул с себя одежду и бросил ее в мешок, а затем пошел в душ. Уже спустя полчаса он крутился возле зеркала, снова одетый в точно такую же, только свежую одежду, которая лежала тут стопками.
В этом мире он считался высоким и это с его-то ростом в метр восемьдесят пять, Азазель тоже был примерно его роста, а вот легионеры были выше их на порядок, не считая азиатов, с которыми он был примерно наравне. Ему было приятно осознавать себя высоким, да и внимание здешнего женского населения, которое они не однократно демонстрировали ему, (хоть они и были одеты чудно-, в почти полностью обнажавшую их одежду, что его смущало до сих пор), также льстило ему.
Он провел рукой по торчащим во все стороны коротким рыжеватым влажным волосам и почесал пальцем конопатый курносый нос. Еще раз осмотрев квартиру и проверив карманы, он направился к выходу с намерением возвращаться сюда только для ночлега, чтобы как можно больше увидеть своими глазами. Рассказать конечно об этом некому, но даже тот факт, что он оказался в истории наполняло его грудную клетку торжественным трепетом. Он увидит Москву, которую спустя двести лет погребет водой и люди покинут это место навсегда, не считая тех, кто не захотел уйти и остался жить у замерзающего моря. Заградов на побережье Московского моря нет, а потому и транспорт сюда ограничен, только для поддержания жизнедеятельности тех людей, которые живут здесь.
Он быстро преодолел путь до метро Москвы, о котором он читал и видел многочисленные сохранившиеся фотографии и справившись кое-как с проходом, спустился вниз. Он просто выходил на каждой станции и рассматривал их. Что-то он узнавал, что-то видел впервые. Пользоваться какими-либо запоминающими устройствами ему было запрещено, да и бесполезно, поэтому он старался как можно больше запомнить. Он вспомнил что при СССР, когда метро в Москве начало строиться, оно имело какое-то оккультное значение, но, когда возникла Россия, оккультность этого сооружения была разрушена новыми ветками метро, расползшимися во всех направлениях. Он сожалел что, готовясь к Миссии, мало запомнил об этом.
После того как он устал ездить по метро он направился к главному достоянию Москвы - Кремлю.
По дороге он рассматривал здешний транспорт, которого было в избытке и из-за которого он почти неделю адаптировался к душащему его воздуху с газовыми испарениями. В их времени тоже был транспорт, но он весь работал на голубой энергии, безвредной для жизнедеятельности и подземка у них была, но она была высокоскоростной и люди ею пользовались только для преодоления больших расстояний или перемещений в другие Заграды на материке, дальние перемещения и через водные пространства осуществляли «тарелки», которые они называли летобасами, а в повседневной жизни они обходились своими гэрами, похожими на машины этого времени, только более обкатные и не имевшими колес и ушей-зеркал, так как передвигались по специальным магистралям, создающим термическую подушку. Да и управление в гэрах было сенсорным или голосовым, а потому он не представлял себе, как водители здесь управляют своими машинами, двигая одновременно и ногами, и руками, и головой и при этом умудряются не сталкиваться друг с другом.
Пока он шел по дорогам Москвы он видел много церквей, похожие на те, что строились и у них, и задался целью найти Храмы и других концессий. Он сам, верил в Проматерь Триединства всего сущего и свои службы справлял в Храмах радости, где росли тюльпановые деревья под стеклянными куполами, за основу которых был взят проект и ориентация Пирамиды Хеопса, а настил земли покрывали белые цветы-седмичники и голубые незабудки. Там не было ни образов как в церквях, ни мозаики и узоров как в мечетях, ни золотых статуй буддистов, там была только природа и там человек соединялся с ней и всем сущим воедино в своих молитвах, одновременно получая энергию и оздоровление для всего организма.
Ему показалось странным, что возрождение их религии относится к чуть позднему, но к этому времени, в котором он находился сейчас, так как никакого почета к Природе у здешнего населения не чувствовалось. Везде стояли воняющие от жары железные коробки, наполненные разным мусором, который уже переработать во что-либо полезное скорее всего невозможно, землю покрывал асфальт, насыщающий воздух жуткой вонью и канцерогенами, по газонам валялись окурки сигарет и мелкий мусор, а трава была желтой и высохшей, деревья в центре Москвы попадались редко и судя по всему их даже не поливали и, в целом, вся Москва была поглощена искусственными материалами. Впрочем, через несколько лет, когда мир рухнет и перестанет быть тем миром, в котором они живут, вернет их мысли к тому, что они своими руками уничтожили, что в свою очередь уничтожило их самих. «Да, осталось не долго, когда Планета явит себя и покажет всю свою разрушительную мощь… но вот они… ходят, встречаются, общаются, не подозревая о том, что если малой горстке людей не удастся достигнуть цели, то все эти улицы наполнятся запахом смерти и разложения»: подумал он, но в этот момент его отвлекло хихиканье двух девушек, смотрящих на него. Он им грустно улыбнулся и пошел дальше, «знакомиться было запрещено».
К вечеру, порядком уставший, он вернулся домой. Он шел от метро ВДНХ, когда ему подумалось, что где-то здесь, но уже в руинах, родится Она, та которая смогла, наконец, преодолеть время и пространство, и при помощи величайших ученых смогла поддерживать коллизию двух временных потоков где Мир был и где его не было и это притом, что существовали и другие масштабные Миссии, две космические, известные всем, одна из которых занималась проблемой Нейронной Звезды, которая угрожала полному уничтожению Земли уже у них, а вторая - разведкой Второго пояса Солнечной системы. Он знал, что существуют и другие Миссии, но они были засекречены как собственно и детали той, частью которой он стал. Впрочем, в общих чертах об этой Миссии людям было известно достаточно.
Он посмотрел на прохожих и подумал о том, что никто из них даже и не подозревает о том, что среди них живут люди из будущего, а может и прошлого. Ведь даже в этом времени существовала временная коллизия и кто ее создал было так и не известно. Возможно, если все удастся, то и неизвестные земли, не обозначенные на картах и где работали временные коллизии из прошлого, также появятся, а пока территории, где они гипотетически работали, были также уничтожены.
У него было еще уйма времени. Находясь уже дома, он включил телевизор, занимавший почти пол стены его комнаты, и начал переключать каналы в поисках программ, посвященных Природе, Истории, Археологии всему тому, что было здесь, но не было там. Он знал, что многие виды удалось воссоздать, клонировать, а некоторых переместить и, сейчас шли полномасштабные программы по увеличению всех популяций, которыми занимались, (он не без гордости подумал об этом), «светлые». Он несколько часов к ряду жадно поглощал информацию, а затем, под крики чаек летящих над морем, он уснул.
На следующий день с самого утра он преодолел большой путь чтобы увидеть Университет имени Ломоносова. Ломоносов считался грандиозным ученым древности, и он просто был обязан увидеть Университет, названным в его честь. Как же он хотел поступить в Институт, но он не прошел тестирование. В его мире получить высшее образование было мечтой каждого ребенка – это все равно, что стать волшебником, создающим новый мир, впрочем, у них была почетна любая работа, а потому, он отучился в высшей школе и вот уже четыре года работал программистом синтетиков - биороботов, которые строили новые Заграды в пока не пригодных для жизни людей местах.
Они мало походили на людей, как в фантастических фильмах этого времени, которые он успел посмотреть. Некоторые из них были высотой в пятнадцать-двадцать метров, да и какими им быть, если они были 3Д-строителями домов и сооружений в Заградах, а некоторые были почти похожи на людей, но имели много разнокалиберных конечностей и занимались более мелкими работами, но в них действительно были встроены органические синтетические ткани человека и разных животных, которые не смогли бы существовать сами по себе. Роботы не только создавали новые города, но они использовались еще и для оценки влияния изменённого ими же климата и среды на пригодность перемещения туда биологических видов. Их работа поддерживалась фотонно-плазменными процессорами, намного более продвинутой сложности, чем их домашние трансляторы и КаФэЧе, (компьютеры на основе фотонно-плазменных частиц).
Его лучшие друзья, которые у него появились в высшей школы, стали один - утилизатором симбиотических отходов, превращая их во что-то полезное, а второй - манипулятором глубинных роботов-проходчиков. На его взгляд, у проходчиков была действительно интересная работа. Они частенько натыкались на что-то, что порождало у них массу дискуссий, строящихся на догадках и гипотезах об ушедших временах.
Сюда же он попал, как ему казалось, из-за своего собственного хобби. Ему было интересно как начинался мир программирования, и он несколько раз ходил в экспедиции во внешний мир и собирал интересующий его древний хлам. Иногда ему везло, и он мог выдергивать по крупицам информацию из реанимированных жестких дисков из прошлого. Ему вдруг стало грустно. Он вспомнил лица родных и друзей, которые провожали его по пути цветов. Ведь с Миссий почти никто не возвращался. Он посмотрел снова на Университет, вспомнив о самом престижном институте, в котором учились почти все те, с кем он сейчас находился и снова задумался о той Миссии, в которой он участвовал и о своей роли в ней, но понимания зачем он здесь так и не приходило. «Собрать все эти компьютеры они могли и сами, зачем им я?»
Затем, этот день и весь следующий он посвятил центру Москвы, где дома ему казались более пригодными для обитания, чем те, где было его место работы. Москва ему нравилась. В узких переулках люди не толпились, а иногда вообще и не встречались по дороге. Ближе к вечеру третьего дня запиликал говорильник в кармане, (он не запомнил название этого устройства). Он достал маленькую коробочку, где прочитал «Завтра в восемь утра будь на месте». Прочитав сообщение, он убрал коробочку в карман и, с намерением успеть посмотреть еще что-нибудь по телевизору зашел в магазин, чтобы купить понравившиеся ему продукты и в первую очередь мороженое в вафельных стаканчиках и воду под названием Дюшес.
Когда утром он влез в грузовик, а их уже было к этому дню два, то обомлел от количества народа в нем. Его встретили приветственными кивками, и он начал протискиваться вперед. Здесь было порядка десяти человек, а может и больше, которые едва вмещались в этом пространстве. Они говорили в основном на китайском и английском языках, у некоторых из них он также видел на плече татуировку скрещенных овалов, а у одного даже полную Звезду, создававшуюся из четырех овалов: двух диагонально перекрещенных поменьше - Главы цепи и двух вертикально и горизонтально перекрещенных побольше; вертикальный овал дорисовывался Главе фронды или куплинга из четырёхсот сорока четырех человек, а большой горизонтальный овал Главе легиона из Четырех тысяч четыреста четыре человека. Он осел на свободный стул перед тем же компьютером, который покинул три дня назад и вышел из ступора, когда услышал голос Азазеля: «Все народ, машина подъехала, работаем!»
Из машины возле дома вышла худая женщина без определенного возраста, неся с собой три сумки. Спустя некоторое время стало понятно, что в одной сумке был переносной компьютер, в другой рыжая кошка и в последней книги. Он смотрел в монитор и никак не мог взять в толк кто она и почему к ней такое пристальное внимание, но его взяли сюда чтобы он не задавал вопросы, а исполнял приказы. Это он хорошо уяснил. «Светлых» поэтому и не брали в армию, что приказы они выполняли плохо и были не дисциплинированными, а импровизация в условия Миссии не входила.
Азазель давал распоряжения на китайском: «Все? Разделились? Часы сверили? Тогда по графику смена каждые четыре часа, здесь остаются сейчас четверо, давайте расходитесь по одному, не привлекайте внимание, я остаюсь до третьей смены, потом меня сменяешь ты, (он обратился к единственному здесь Главе легиона), Иннокентий работает сегодня первые четыре часа, проверим все, а потом он заступает двенадцатого до времени Х… все поехали!»
Когда люди стали по одному спрыгивать с грузовика, он увидел, как их куратор снова на китайском обратился к двум сидящим за дальними компьютерами: «Подключитесь к ее жизненным показателям!»
- Кеша, давай, сейчас она подключит компьютер, перехвати ее вай-фай и скачай все файлы какие на ее компьютере есть! – сказал Азазель почти не моргая уставившись в монитор, уже обратившись к нему на русском.
- Я китайский тоже знаю… - начал было он
- Ах, да, обязательная школьная программа. Ладно выяснили, а теперь не отвлекайся…
- Да, как скажете, - ответил он и включился в работу.
Следующая глава http://www.proza.ru/2019/12/29/1153