В маленьком сокровенном уголочке памяти обязательно хранится воспоминание о детских праздниках. Едва заглянешь туда и возникает на губах ласковая улыбка, а перед глазами появляется он, праздник Новый Год, радостный и долгожданный, многообещающий и щедрый.
Первое чудо - ёлка, красивая, зеленая, душистая и нарядная, из сказки пришедшая и сказку обещающая. Самое большое счастье - ожидание счастья, потому что оно уже состоялось.
В нашем доме ёлку ставили всегда, и не только для нас с братишкой моим Женькой. На нашей улице Майской в поселке Тулун с войны вернулся только один мужик, наш сосед Матюнин, а детей росло полным полно, вдовам не управиться.
Мама была директором начальной школы и вся безотцовщина - на ее попечении. В пристанционном поселке школа мамина за все отвечала и калитка наша не закрывалась.
Таинственная предновогодняя суета начиналась заранее, ребятня что-то придумывала, мастерила, устраивала, даже во дворе со смехом лепили из снега кто что сможет.
Потом школьная лошадка по имени Монгол привозила нам ёлку, ее устанавливали в углу нашей единственной комнаты, называемой парадною. В центр комнаты ёлка в парадной не помещалась, но это никого не смущало.
Приходила пора и доставали ящик с игрушками, с замиранием сердца открывали и так радовались каждому украшению, словно это Божий Дар спустился нам с полатей, где хранился до праздника.
Эти ощущения живут в памяти и так горячи, что обжигают, едва их коснешься.
Вот оно, уже начинается.
Ёлку наряжаем мы с Женькой, но ему скоро это надоедает, его заменяют мама и сестра ее Нина. Бабуля ёлки не касается, у нее много дел на кухне. На всю ребятню, что придет на ёлку, она готовит постряпушки. Печет коников с синими глазами из голубики, маленькие плюшки, ватрушки с творожным сердечком - много, чтобы хватило всем с избытком.
Почему-то мука была только серая, но бабуля смазывала стряпню красивым петушиным перышком, обмакивая его в чашку с яйцом, и получалась она румяной, аппетитной.
Да, нашим ребятам аппетит было не занимать. Нет-нет, дети тогда уже не голодали, по откушать сладких коников в компании под ёлкой, это же святое дело.
Каждый год привносил в наш новогодний ритуал что-то новое, но сохранялось основное - предвосхищение счастья и радость праздника.
В назначенный день с утра запиралась калитка - для таинственности, а к обеду распахивалась настежь, цепной пес Казбек запирался в будке, начинался великий исход в наш двор пацанвы из поселка, всех, кто знал и хотел. Выстраивалась очередь к венику, которым обметали снег с валенок - единственное требование хозяев.
Ребята в поселке все знали друг друга, дружили с Женькой и со мной и веселье быстро становилось всеобщим, ведь забавы, игры и потешки придумывались заранее и с их участием тоже.
Мама поначалу присматривала, потом все шло само собой. Электричества у нас не было и, когда начинало смеркаться, бабуля в прихожей зажигала лампу, ставила на стол большие чашки с угощением и надо было видеть, как быстро работали ручонки гостей. Угощения хватало всем.
Праздник состоялся и начиналось ожидание следующего, когда обязательно, вот всенепременно случится чудо из чудес, еще не виданное, но уже ожидаемое.
Помню, как уже усталые и сытые в сумерках рассаживались мы у ёлки на полу, уходить не хотелось, тянули время разными рассказами и страшилками. Пришедшие с работы мамины сестры Анна и Нина ужинали у бабули на кухне, в доме было тепло, уютно и никакое несчастье не смело к нам даже заглянуть.
Я это помню.
Сложно писать о детских праздниках, трудно выделить главное, хочется написать это, обязательно нужно вот то, еще и еще. Все так важно и мило, а вот это, например, просто нельзя забывать, а тут вот мистика какая-то, не разгаданная до сих пор.
И как все это помещается в том маленьком заветном уголочке памяти о детских праздниках?
Однажды в предновогодний вечер тетушка Аня высыпала перед нами на стол целый пакет удивительных штучек. Призывно засияли на клеенке красные, желтые, белые леденцы, невообразимая роскошь для нас, да еще и никогда не виданная. Подумать только, это были не просто леденцы, а разноцветные рыбки, зайчики, слоники или, может, бегемотики, колечки и звездочки. Потрясение было полным, такая красота казалась невероятной, а ведь она была еще и сладкой.
Нас с братом Женькой угостили, конечно, и сказали, что к этим фигуркам мы привяжем ниточки и украсим ими ёлку. Срывать фигурки нельзя до старого Нового Года, когда ёлку разберем и удивительные сладкие игрушки утешат нас при прощании с нею. Да, ниточки были привязаны, вкусные игрушки развешаны на ветках, но очень коварными они оказались и постоянно дразнили нас.
Мы с братом, причем, каждый самостоятельно, нашли выход. Срывать фигурки нельзя, но на облизывание запрета нет, и мы лизали эти сладкие фигурки сперва потихоньку, а потом, изобличив друг друга, в открытую. Взрослые посмеивались и не сердились - да, облизывать не было запрещено. Зайчики и слоники катастрофически бледнели, худели, но мужественно не покидали ветки.
Наверное, это была одна из самых вкусных и веселых ёлок из детства. Больше никогда в жизни мне не встречались такие чудесные елочные игрушки, только память осталась навсегда.
Однажды была у нас очень печальная ёлка, обойти бы ее молчанием, но как можно? Из песни слова не выкинешь и настоящее горе из памяти не сотрешь.
В прирубе нашего дома в тот год жила высланная из Украины семья Михайленко с сыном Мишкой лет пяти-шести, да еще у них родился очень больной мальчик Женя. Три сестры - Анна, Нина, Евгения и бабуля были людьми чрезвычайно сердобольными и постоянно привечали самых несчастных, появлявшихся в поселке.
Город Тулун был местом всяческих ссылок, высылок, наказаний, присылали репрессированных, украинцев, прибалтов, иеговистов, баптистов, адвентистов седьмого дня, тунеядцев.
Беременную женщину с Мишкой привела Анна из столовой, где их подкармливали работницы. С Мишкой мы подружились и очень яркое воспоминание осталось - мы с Мишкой по очереди облизываем сепараторные тарелочки, где сливки скапливаются при перегонке. Бабуля крутит сепаратор, перегоняя молоко от нашей коровы Красули, а когда сепаратор разбирает, отдает нам множество сепараторных тарелочек, а там такие вкусные, теплые белые сливки. «Тоби, мэнэ, тоби, мэнэ», - строго говорит Мишка и мы собираем сливки пальчиками, языками. Всю жизнь люблю свежие сливки.
Новый Год приходит независимо от наших домашних событий.
Как обычно, были предновогодние хлопоты, ёлку нарядили, ребятни собралось много, а Мишки нет. «Он ведь впервые у нас на ёлке, может, не знает или боится», - с этими мыслями я побежала за ним, бегом через холодные сени, рванула дверь прируба и застыла у порога от ужаса.
Маленький белый трупик Женечки над тазиком мыла соседка, держа его под спинку, а на впалом животике резко выделялся большой фиолетовый номер.
Я кричала так, что все сбежались в прируб, заголосила мать Женечки и Мишки, заплакали бабуля и сестры Федоровны - Анна, Нина и Евгения.
Малыш часто и подолгу лежал с матерью в городской больнице, но не смогли ему помочь, он умер и родители принесли его в прируб потихоньку, не желая испортить собравшимся детям праздник, которого так ждали.
Нет, не было праздника в тот раз, не было веселого визга, смеха, игр и забав. Все поглотила печаль о маленьком мальчике.
Мама как-то объяснила все ребятишкам и гости наши разошлись, унося с собой бабулины ватрушки и коники с голубыми глазами.
Невеселый Новый Год, но не уходит из памяти.
Один новогодний случай из детства не могу забыть и объяснить до сих пор, а за достоверность его просто ручаюсь.
В августе, девятого числа, умерла наша бабуля. Слишком была я мала, чтобы понять все происходящее. Бабулю уважали в поселке, проститься пришло очень много людей, бабулю хвалили, кланялись ей, на дорогу бросали цветы.
Меня обидели, не взяв на кладбище, но потом посадили за стол на поминках в нашем дворе и я вместе со всеми пела любимую бабулину песню про бродягу, который бежал с Сахалина звериной узкою тропой.
Печаль моя пришла потом, когда я оставалась дома одна, никто меня не приласкивал, ничего не осталось привычного, а все новое мне совсем не нравилось. Я тосковала по бабуле и скучаю о ней до сих пор.
Она, видимо, и в том, незнакомом пока мне мире, знала о моей любви и тоске. К Новому Году, как обычно, была наряжена красивая ёлка и меня уложили спать в постель рядом с нею. Дома тихо, тепло и спокойно.
Ночью меня разбудил какой-то внутренний сильный толчок, я открыла глаза и хотела встать, но как-то странно не смогла, словно теплые добрые руки меня прижали к кровати, а взгляд мой обратился на ёлку.
В темной комнате ёлка светилась красивым голубоватым светом, а за нею на стуле спокойно сидела моя бабуля, живая и здоровая, только с платком на голове, которого я никогда не видела, бабуля платки не носила. Еще на ней была белая блузка с вышивкой на груди и юбка какая-то длинная, такие она не носила раньше.
Обновки, что ли?
Я обрадовалась, хотела окликнуть ее, но не смогла и молча смотрела на нее, пока голубоватый свет не стал бледнеть, а потом исчез совсем и вместе с ним исчезла бабуля.
Нисколько меня все это не испугало, я спокойно уснула и только утром рассказала взрослым о том, что увидела. Мне сказали, что все это приснилось и такой добрый сон, конечно, предвещает подарок, который я получу под ёлочкой.
Подарок я получила, а вот уже будучи взрослой узнала, что, оказывается, я видела бабулю у ёлки в похоронной одежде, о которой не могла знать, то же самое и с платком.
Одежда была закрыта покрывалом, а платок скрывали цветы.
Ко мне на ёлку бабуля пришла в одежде, в которой отправилась в последний путь. Удивительно и необъяснимо.
Что это было? Не могу объяснить и только помню, словно было вчера.
Примечание.
Рецепт Новогодних коников с глазами.
Лепешка из дрожжевого теста размером с ладошку смазывается маслицем, посыпается сахарком и складывается пополам, три надреза по округлому краю - ноги и голова с гривой, глаз любого цвета из ягодки.
Красиво и вкусно, стойкий запах детства.
Приятного аппетита!