— Догадался? Кончай? — поразился недогадливый Феликс. — Вы что такое говорите? Вы тоже преступник? Вы же должны защищать императора. Вы клятву давали, присягу приносили.
— Двенадцать раз, между прочим, — вздохнул предатель. — Каждый новый год. Такая в армии традиция.
— Отец Феликса начальник стражников седьмого округа, между прочим, — напомнила Туллия. — Мы сказали ему, куда идем. Если с нами, хоть что-нибудь случится или мы не вернемся через час…
Фений Руф осклабился:
— Девочка, ты вздумала испугать меня командиром вигилов? Сборищем пожарников и охранников? Меня? — Он снисходительно улыбнулся. — Скоро в империи поменяется власть. Кифарист, наконец, закончит править и во главе государства встанут те, кто ее действительно достойны. И я один из них. Меня просто некому станет наказывать. Все, хватит пустых разговоров. Диодот, приступай. Итак, задержались.
Сириец встал и вытащил длинный нож с широким лезвием. С улыбкой на губах перебросил с одной руки в другую.
— Закончим то, что начали? — он обвел побледневших друзей мрачным, не сулящим ничего хорошего взглядом. — От Диодота еще никто не уходил. У вас передо мной должок…
Туллия и Феликс, издав дикий визг, бросились в разные стороны. Брат быстро оказался возле стены и схватил в руки стул, пытаясь прикрыться им. Дочка адвоката забилась в угол возле стола, скидывая на пол восковые таблички и принадлежности для письма. Лишь Фабий, оставшись стоять на месте, с вызовом взглянул на префекта. В висках глухими ударами стучала кровь, сердце подпрыгивало, отплясывая дикий, полный безумия танец. Лицо, наоборот, оставалось спокойным, лишенным каких-либо эмоций. Страх внезапно прошел, сменившись злостью на обстоятельства и человека, являвшегося виновником большинства несчастий, приключившихся с ним и его семьей.
Медленно шагнул к двери, приближаясь к сенатору. Краем глаза заметил, как Диодот, немного поколебавшись, видимо, выбирая, на кого из них нападать, обратился в сторону Феликса и, молниеносно выбросив вперед руку, метнул в брата кинжал. Феликс издал истошный вопль, дернулся, выпустил стул из рук и оказался пригвожденным к стене. У Фабия на мгновение потемнело в глазах. Брат замолк и начал медленно сползать на пол.
“Юпитер Милосердный”, — ахнул про себя Фабий.
Он яростно, пылая гневом, взглянул на убийцу, затем перевел взор на вельможу. Уши наполнились криком Туллии, бледнея буквально на глазах, юная матрона прикрыла лицо руками, давя сдавленное рыдание.
— Ты что творишь? — вскричал Фений Руф. — С головой не дружишь?
— Обижаете, господин, — нахмурился наемник. — Я сделал что-то не так? Вы сами приказали, кончать с ними.
— Разумеется, не так! Ты хочешь тут все забрызгать кровью? Это же мой кабинет. Мне тут работать еще…
Фабий остолбенело глядел на мертвого брата, совсем не удивляясь, что туника в месте ранения до сих пор не окрасилась алым пятном.
— Не вижу ничего плохого. Ножом быстро и эффективно, — озадаченно возразил сириец. — Впрочем, воля ваша. Могу удушить. Ни крови, ни колотых ран. Чисто и даже несколько скучно.
В этот момент, остававшийся без движения Феликс, глухо застонал.
“Жив! — возликовал Фабий. — Действительно счастливый”.
Пригляделся и понял, что кинжал, угодив совсем рядом с Феликсом, порвал тому тунику, намертво пригвоздив ткань к стене. Брат тщетно пытался вытащить оружие, но оно крепко застряло, глубоко уйдя в деревянную обшивку. Бросил взгляд на Туллию. Дочка Цины тоже успела сообразить, что наемник промахнулся и, шмыгнув носом, быстро вытерла слезы. На щеках выступил легкий румянец, лицо приобрело решительный и даже несколько воинственный вид.
— Не стой, как истукан, — прикрикнул на замешкавшегося Диодота префект. — Или прикажешь мне делать твою работу?
— Обижаете, господин, — в руках сирийца мелькнула тонкая, почти невидимая, короткая веревка.
— Не трогай его, — заголосила Туллия. — Мужик называется. Только и способен более слабых обижать?
“Удавка”, — Фабий, желая помочь брату, повернулся к Диодоту и тут же, получив удар по ногам, оказался на полу.
Феликс тем временем, разгадав намерения наемника, принялся крутиться, словно уж, пытаясь освободиться.
— Мой отец доберется до вас! — пообещал он. — Отомстит за меня и за императора!
— Займись же, наконец, крикуном, — приказал сенатор. — А я пока позабочусь о его дружке и девчонке.
Фабий попытался встать, но Фений Руф рывком перевернул его на спину и ловко связал крепкой веревкой в начале руки, а после и ноги. Лишив возможности двигаться, легко оттащил к окну и усадил в кресло.
— Посиди, отдохни — посоветовал он ему. — Не трать силы попусту.
— Вам это с рук не сойдет! — вращая от ярости глазами, выкрикнул Фабий прямо в лицо заговорщику. — Я… я…
— Понятно, — улыбнулся сенатор. — Ты поквитаешься еще со мной. Охотно верю. Только боюсь, возможности тебе не представится.
Воспользовавшись моментом, Туллия, перестав кричать и ругаться, замолчала и попыталась выбежать наружу, бросившись к двери. Начальник гвардейцев, несмотря на солидное телосложение, догнал ее легко и быстро.
— Отстаньте от меня! Руки прочь, мерзавец! — она попыталась укусить заговорщика, одновременно лягнув ногой в колено.
Скрипнув зубами от боли, Фений Руф с силой тряхнул дочку Цинны. Та взвизгнула, стараясь вырваться, но вскоре оказалась возле Фабия со связанными руками и ногами.
— Негодяй! — не унималась она. — Подлец! Предатель! Ни какой вы не тираноборец. Вы самый обычный интриган. Прикрываясь красивыми фразами, сами хотите оказаться у власти. Настоящие тираноубийцы детей не трогают.
— Значит, я не совсем настоящий, — развел руками Фений Руф. — А вас оставлять в живых опасно. Сами виноваты, что сунули нос не в свое дело. Что не сиделось дома? Вы теперь все про меня знаете. Про меня и моих друзей. Вы, вообще, теперь слишком много знаете. А я не могу вам доверять. Побежите ведь при первой возможности докладывать. Придется убить. Как мне не хочется, но придется. Другого выхода не вижу. — Он вздохнул, взгляд его на мгновение затуманился, сделался отрешенным и ушел в сторону. — Выходит, на пути к благой и светлой цели необходимо пролить немного детской крови. Ничего не поделаешь, рисковать нельзя. Вы не захотели молчать, жаждите помешать. — Сенатор криво улыбнулся и вновь вздохнул, взор прояснился и скользнул по Туллии, остановившись на Фабии. — Диодот, ты долго еще там?
Наемник между тем грифом навис над Феликсом и накинул ему на шею удавку. Брат, извиваясь, захрипел, тщетно пытаясь высвободиться из цепких объятий сирийца.
— Отпустите его! — писклявым, срывающимся голосом воскликнула Туллия. — Ничего у вас не выйдет. Ваш заговор обречен. Это Фабий никому ничего не рассказал. А я не удержалась и проболталась кому надо.
— Неужели? — Фений Руф подошел к ней и присел на корточки. — И кому интересно, девочка? Своему пропавшему папе?
Подмигнув ей, он ловко засунул в рот Туллии темную тряпку. Дочка адвоката зло замычала.
— Посиди молча и подумай. Тебе недолго осталось. Ты скоро?
Он обернулся к Диодоту.
Фабий, извиваясь всем телом, тщетно старался скинуть путы. В голове кружились грязные проклятия, некоторые из них, не удержавшись, срывались с губ. В этот момент раздался звук, похожий на тот, который издает лопнувшая струна.
— Боги милостивые, — наемник озадаченно повернулся к начальнику гвардейцев. — Впервые такое…
— Что еще не так? — тот подскочил к нему. — Мальчишку не можешь задушить?
— Удавка, господин, порвалась. Чудеса, да и только.
Рядом, держась за горло, хрипел Феликс. Лицо налилось кровью, глаза выпучились, словно сваренные вкрутую яйца.
— Доберусь до вас… — угрожающе просипел он.
— Ну-ну, — ухмыльнулся Фений Руф. — Какой, однако, злой мальчик. — И прикрикнул на Диодота. — Где тебя только отыскали?! Убить даже неспособен. Есть с собой яд?
— Да, господин, — мгновенно отозвался наемник и показал маленький прозрачный пузырек. — А не проще шею свернуть?
— Не проще. Без крови сможешь?
Тот покачал головой.
— Так, воспользуйся своим зельем. Надеюсь, стоящее…
“Вот ведь запасливый попался…” — мрачно подумал Фабий и, отчаявшись освободиться, начал осторожно опускаться на пол, поглядывая на торчавший в стене кинжал.
— По моей команде, — тихо, едва слыша собственный голос, попросил он, продолжавшую громко мычать Туллию. — Постарайся отвлечь на себя внимание.
Юная матрона кивнула, показав, что поняла. Диодот между тем быстро открыл пузырек и вновь приблизился к Феликсу. Фабий задохнулся от ужаса.
— Отстаньте от него! — выкрикнул он. — Феликс не сделал ничего плохого.
Тщетно. Ни Фений Руф, ни Диодот даже не повернулись к нему.
“Неужели все? И надежды нет”, — отказывался верить Фабий.
Брат тем временем попробовал одной рукой оттолкнуть наемника, а второй схватился за кинжал и с силой потянул. Опасность и близость смерти придали ему сил и, напрягшись, он сумел вытащить оружие. В глазах блеснул торжествующий огонек, но горел недолго. Нож предательски выскользнул из пальцев и, ударившись о пол, отлетел далеко в сторону.
— Открой ротик, не противься, — с хищной улыбкой на губах произнес Диодот.
— Не а, — Феликс замотал головой и отчаянно замахал руками.
— Тебе это не поможет, — почти ласково продолжил уговаривать сириец. — А-а-а...
Пузырек от резкого движения правой руки брата вылетел из рук и взмыл в воздух. Диодот попытался его поймать, но не сумел и яд, упав возле стола, закатился под него.
— Юпитер! — выругался Фений Руф. — Пошел вон!
— Господин, — наемник виновато склонился. — Впервые со мной такое… Клянусь. Малец — сущий демон. Сами боги берегут.
— Твои кривые руки берегут, — прорычал сенатор. — Иди, стереги детей. Все приходится делать самому, ни на кого нельзя положиться.
— Хорошо, как скажете, — соглашаясь, затараторил Диодот. — Только бутылек заберу, еще пригодится.
И полез под стол за пузырьком с ядом. Не слушая бормотание своего подручного, и не видя, чем тот занимается, Фений Руф взял длинную веревку и направился к Феликсу.
— Говоришь, удавка тебя не берет, кинжал не режет, яд не травит, — он покачал головой и осклабился. — А что скажешь насчет доброй, крепкой веревочки? Вот сейчас подвешу тебя на этот светильник…
— Гад! — выкрикнул Фабий. — Иди лучше ко мне. Отстань от брата.
Сенатор, нахмурив брови, кинул в их сторону испепеляющий взгляд и, схватив Феликса за плечи, рывком заставил выпрямиться. Тот попытался сопротивляться, но военная подготовка начальника гвардейцев, взяла свое. Одержав легкую победу, он принялся завязывать на шее брата причудливый узел.
— Пора, — прошептал Фабий, боясь только одного, что не успеет.
Туллия тут же замычала намного громче, чем до этого, одновременно начав дергать руками и ногами и с шумом кататься по полу. Каким-то образом сбила стоявшую рядом высокую, пузатую вазу, расписанную затейливыми сценами. Та, упав на пол, раскололась пополам. Изрыгая проклятия, к ней из-под стола кинулся Диодот. Воспользовавшись тем, что на него сейчас никто не смотрит Фабий начал ползти. Передвигаться, словно дождевой червь оказалось весьма трудным занятием. Расстояние до заветной цели сокращалось очень медленно. Наконец, он добрался до лежащего возле стены кинжала и попытался перерезать веревки.
“Еще немного времени, совсем немного, — взмолился Фабий. — Юпитер Всемогущий, Венера Милостивая, Марс Победитель, Квирин защитник города…”
Боги не услышали. Вместо них над ухом раздался окрик Диодота:
— Куда собрался? Лежать!
Фабий перекатился на спину, боясь, что наемник заметил свой нож.
“Юпитер, не хочешь помогать, дай хотя бы частичку удачи Феликса”.
Осторожно, едва шевеля пальцами по прохладной стали, спрятал оружие в рукаве.
— А ну-ка обратно к своей подружке! — Диодот, схватив беглеца за ноги, потащил к креслу.
— Геракл Мускулистый! Дай мне сил! — на всю комнату прорычал Фений Руф, пытаясь заставить Феликса стоять смирно. — Ты во всем виноват, из-за тебя пострадала моя любимая ваза.
Брат, разумеется, вовсю противился, скидывал с шеи веревку, спрыгивал со стула, поставленного под бронзовым светильником.
— Господин, вам помочь? — обратился к нему Диодот.
— Отчего кругом одни бездари? — вскричал сенатор. — Дионис Вдохновитель, помоги. Вразуми, подскажи… — Он пнул стоявший рядом стул и изрыгнул поток грязных проклятий. — Только время теряю, столь драгоценное сегодня. С детишками не могу разобраться.
Начальник преторианцев вдруг остановился и лицо его просветлело.
— Диодот? — мягким, почти ласковым голосом позвал он наемника. — У тебя имеется с собой три мешка?
— Конечно, господин, — сириец потер руки. — Будем топить? У меня на такой случай и пара камешков заготовлено.
— Ты прав, будем топить… Мы все-таки не изверги, вешать детей. Смерть в воде видится мне более гуманной.
— И тела не придется прятать, — подхватил Диодот.
Феликс, воспользовавшись их разговором, скинул с шеи веревку и со всех ног пустился бежать к двери, крича во всю глотку:
— На помощь! Помогите! Префекта убивают! Пожар! Ужас какой! Убивают! Помогите!
Сириец, несмотря на короткие ножки, догнал брата буквально в два шага и четкими, отработанными движениями, повалив на пол, крепко связал.
— Все, — шикнул он на него. — Заканчивай баловаться…
И засунул в рот кляп, сделанный из грязной тряпки. Феликс замотал головой и возмущенно замычал. Диодот бегом выскочил из комнаты.
— Я за мешками и камнями, — на ходу пояснил он Фению Руфу.
Заговорщик кивнул и обратился к детям:
— Можете поберечь связки и не пытаться кричать. Все солдаты, кроме караульных возле ворот и еще парочки мест, каких, вам знать необязательно, отправлены в город, охранять порядок. Вас некому услышать.
Он улыбнулся и пригладил растрепанные волосы. Придирчиво осмотрел тогу, поправил складки, вернув парадному одеянию идеальный вид.
Вернулся Диодот, неся на плече большой, широкий мешок.
— Займись ребятишками, — приказал сенатор. — А я пока подгоню повозку.
Сириец хищно ухмыльнулся и быстро привязал к ногам Туллии тяжелый на вид камень. Юная матрона пыталась крутиться, извиваться, грозно мычала, но наемник лишь рассмеялся, глядя на ее тщетные потуги, и ловкими движениями поместил дочку Цинны в мешок.
— Ничего у вас не получится, — прошипел Фабий. — Вам не удастся довести нас до реки. Днем повозкам запрещено ездить по городу. А ваш заговор обречен. Скоро сюда придут и вы все получите по заслугам.
Наемник смутился, его движения сделались нервными и скованными. Едва на пороге показался Фений Руф, он сразу пожаловался ему на слова Фабия.
— Ерунда, — весело отмахнулся тот. — Мою повозку никто не посмеет остановить. Нашел, кого слушать, болван. Он сейчас наговорит все что угодно. Давай, пошевеливайся. Тиран уже должен покинуть дворец.
Вдвоем они засунули в мешок сначала Феликса, а затем наступила очередь и Фабия. Предварительно заткнули рот кляпом, затем привязали к затекшим лодыжкам камень. Внутри вонючей мешковины стоял тошнотворный смрад. Фабий на короткое время даже потерял сознание. Пришел в себя от мерного покачивания, видимо, уже лежал в повозке, едущей по городу. Дернулся, но сразу понял, что связан слишком крепко.
“Кинжал. Где он?”
Попытался нащупать, но начинавшие дрожать пальцы отказывались повиноваться.
“Выронил?”
Страх холодком пробежал по спине. Наконец, извернулся и с облегчением почувствовал кожей руки спасительную прохладу стали. Медленно вытащил оружие из рукава туники и попытался перерезать веревки. Сделать это оказалось не так просто. Оружие на счастье попалось острым, но резать было неудобно. Связанные руки с трудом двигали лезвие, рискуя в любую секунду его выронить.
— Вот и приехали, — послышался удовлетворенный голос Фения Руфа. — Дети? Прочитали молитву? Готовы встретиться с Хароном? А с его хозяином Плутоном?
— Приступать, господин? — торопился нетерпеливый Диодот.
Голос сирийца заглушил плеск речной воды. У Фабия перед глазами промелькнула синева Тибра. Сколько раз он купался в нем? Плавал, весело плескаясь? И даже подумать не мог, что окончит в этих водах свои дни. Сильное течение отнесет мертвое тело далеко отсюда и мама даже не будет иметь возможности похоронить сына. Стиснув зубы от гнева, он яростно продолжил перерезать веревки.
— Впрочем, — весело продолжил сенатор. — Я вовсе не изувер. Диодот, лиши их сознания, выруби. А то, как представлю, как детки бьются в мешке, заполняющимся водой, так на глаза сразу слезы наворачиваются.
Фабий мысленно застонал, сжимая ладонью кинжал.
“Будь ты проклят!”
Мешковина раскрылась, в лицо ударил яркий солнечный свет, спустя мгновение сменившийся темнотой.