13. О городе и огороде
Утром Светка угощала Роберта вкуснейшими блинчиками, Гену они будить не хотели, пусть лечится во сне.
- Хотел спросить, Ты приехала из тайги, выросла в деревне. Как тебе наш город?
- Город... Большой. Сначала я растерялась. Ведь он был со мной с детства, с Пушкина и Гоголя, Достоевского, Толстого. Там, в тайге, зимними ночами я бродила по проспектам и набережным, дворикам и скверам. И вот я здесь, и всё мне знакомо. И даже люди те-же. Но было чувство настороженности, город казался декорациями, понимаешь, как туристический буклет, целый город в кармане. Потом я стала приближаться к сути городской жизни, и я растерялась. В деревне было просто, всё знакомо с детства, всё просто и понятно, всё родное. И там существовал один цельный мир. Он был одним на всех, и его нам вполне хватало. Нам не нужен был большой внешний мир с его загадками, проблемами, вопросами. У нас не было никаких загадок, мы жили каждый день, как всегда, и солнце всходило и уходило, и ничто не менялось, даже люди не умирали, просто мы их уже не видели на улочках, они просто переселялись на другую улицу, по которой мы не ходили, но они были рядом, с нами вместе. Люди были персонифицированы, своя интересная жизнь, свои заботы, свои радости, это было общим, своим. А здесь вокруг существуют тысячи масок, я не могу их увидеть, это иероглифы, символы, каждый со своим значением, но это не личности, а определения, они легко классифицируются, имеют значение, как коэффициенты, символ сущности, символ взаимодействия, символ отношения, личности за ними нет, только количество обезличенной информации. Люди умирают, и исчезают из жизни и памяти, они перестают быть, и никого это не интересует. И здесь тысячи миров. За каждым углом свой мир, свои тайны и ребусы. Можно, конечно, их не замечать, не думать, проходить мимо. Я так не могу. И я каждый день будто разрываюсь на тысячи плоскостей, и думаю, думаю, как всё это совместить, и не понимаю.
- Это я могу понять. Когда мы с Михалычем отбыли срок, вышли в мир, я тоже растерялся. Хотя срок был не большой, но мир меняется постоянно, и если какое-то время не быть в нём, теряешься в смыслах. Но мы были вдвоём. Мне повезло, что рядом был друг, который лучше ориентировался в жизни, в этих запутанных реалиях, в людях, их побуждениях, страстях. Запутаться ведь очень просто, пойти не той дорогой, встретить не тех людей, принять их ценности за свои...
- На что-же вы там жили? - спросил появившийся Гена, тут-же присевший к столу и взявшийся поглащать блинчики, обмакивая их в блюдечко со сметаной. - Насколько я понимаю, в деревне работы нет? Прости, если вопрос глупый.
- Нет, не глупый. Городским этого не узнать, но в тайге есть всё для жизни. А чего нет, книги, оружие, одежда, соль, кофе, чай, солярка для генератора, на это легко заработать. Молодые иногда собирались в бригаду, сплавляли лес по реке, это деньги, хоть и не большие, но ведь это не работа, а так, развлечение. Тайга даёт всё, что нужно, мясо, рыба, шкуры отвозились на рынок. Лимонник, папоротник, орехи в рестораны. Иногда жень-шень китайцам продавали, это уже за доллары. Конечно, молодым хочется узнать жизнь, большой мир, уезжали в город, учились. Иногда возвращались, врачами, лесниками, ветеринарами, механиками.
- Аркадия, - задумчиво проговорил Михалыч. - Чего людям нужно? Ванную с горячей водой, дорогие машины, рестораны на Невском? Суета, чорт бы её побрал. И крутятся, как проклятые, как белка в колесе, а жизнь мимо идёт.
- Не скажи, - возразил Роберт. - Две стороны жизни, а на самом деле их гораздо больше. Что человеку предназначено. По праву рождения, по смыслу существования, каждому своё. Кем-то так установлено, и этого не изменить.
- Да,... Тяжело тебе, девонька, придётся, если ты каждый час будешь ребусы разгадывать. Неужели нельзя так, просто, как все, без заморочек? Живёшь каждый день, будто впереди вечность, и не думаешь про завтра. Как оно там будет, увидим, когда придёт, тогда и будем думать? Ещё Ёжи Штур сказал: -"Завтра это сегодня, только завтра"? Впрочем, может быть это сказал кто-то другой.
- Завтра делается сегодня. Так что смысл правильный, только перспектива другая.
- Ладно, о перспективах будем думать попутно, а пока первая из них такая, я поправился немного, надо думать о насущном. Ты завтра на работу идёшь? Днём дома никого не будет, по крайней мере три через три дня. Надо ещё один телефон приобретать, самый дешёвый, чтобы один работу искал, пока второй дом охраняет, и выходить только на подмогу. Никуда не денешься, такова реальность. Конечно, дома у нас золотых запасов не ожидается, но и непрошенное вторжение с погромом штука неприятная. А сейчас мы с Робом прогуляемся, может быть, на трубу заработаем. Да и тебе на дорогу деньги нужны, не прикидывала, сколько это в месяц будет?
- Только на электричку 90 р. в смену, всего 1350 в месяц.
- Что-ж, ты до Балтийского пешком собираешься ходить? Зимой это не очень хорошо.
- Уже пробовала, меньше двадцати минут, ничего сложного. Вы обо мне не волнуйтесь, не такая я уж и Снегурочка, всё будет хорошо. А к будущему надо относиться настороженно. Без радостного идиотизма.
- Ты хотела сказать "оптимизма"?
- Меня понимают, и это мне приятно.
Скоро друзья отправились на заработки, полные "радостного идиотизма", а Светка, проводив их, немного подумала, достала из рюкзачка завёрнутую в целлофан бабушкину книгу и стала листать хрустящие страницы, вспоминая при этом опыты недалёкой юности. Найдя нужное, она наложила на входную дверь заклятие от злых помыслов. Теперь, подойдя к их квартире, нехороший человек будет чувствовать головную боль и необъяснимый страх. Так это должно было действовать.
***
Мерседес Нахапетовна (рабочее прозвище для друзей - Мерси, с ударением на предпоследнем слоге, почему она и ездила только на "Мерседесах") в последнее время очень уставала.
Уставала она в основном от работы. А работала она бюрократом, на должности зщаведующей пищеблоком больницы. Труд бюрократа, как известно, очень тяжёл, крайне нервный и ненормированный.
Материальных ценностей бюрократы не производят - мерилом их труда служат произведённые ими документы. Чем больше документов, тем больше труда, затраченного на их производство. Правда, к действительному продукту предприятия эта писанина зачастую отношения не имеет, но ведь труд бюрократа в том и состоит, чтобы ;
- во-первых, доказать его, бюрократа, необходимость,
- а во-вторых, создать такой объём отчётности, чтобы разобраться в нём никакая налоговая ревизия не могла - разведённые в отчаянии руки ревизоров - вот высшая награда для бюрократа. (Конечно, есть и другие виды награды, например, премия по результатам работы конторы за год. Или в безымянных аккуратных конвертиках. Но это, во-первых, требует веских доказательств, а во-вторых, зачастую не окупается последствиями. И не понять, то-ли это награда, то-ли Бич Божий...). Однако, к должности своей Мерседес относилась серьёзно, руководствуясь правилом "живи сам и давай жить другим". Правило не обременительное, и основывается оно на доверии сотрудникам. Главное, вовремя выявить слабое звено, могущее доставить проблемы, и избавиться от него. Потом подобрать нового члена коллектива и донести до него нужные правила.
Новый кандидат (кандидатка) произвела на Мерси странное впечатление, было в девушке что-то неуловимое, производящее впечатление твёрдости, прямолинейности, твёрдой привержености принципам. Но с ней было легко и просто общаться, и это тоже настораживало. Не фактом, а неясностью намерений. Она была честной, не лебезила, говорила, что думала, и это рождало чувство уверенности и доверия. Это было достаточно необычно, а когда Мерседес дала ей в долг тысячу рублей, и отправила в отдел кадров, к ней пришла уверенность, что в этой девушке кроется нечто, вроде сюрприза, вот только был это негатив, угроза, или наоборот, она никак не могла решить.
- Поживём, увидим. Главное, контроль, - решила Нахапетовна и, на всякий случай собралась посетить давнюю подругу, известную как колдунья и ясновидящая. Ясно она видела, или, наоборот, всё в тумане, неизвестно, но люди к ней пёрли и несли "шуршики".
***
- О Светке думаешь, Кардинал, - спросил Гена, когда они разгружали мешки с сахаром, гречей, горохом и прочими макаронами в столовой на Нарвском, 14. - Правильно, я тоже задумался-бы. Девочка ОХ! Но с ней надо очень осторожно, нельзя такую обижать, будет очень стыдно. Она чистая.
- Странная она, - отозвался Роберт. - Из другого мира, жалко, если не с теми свяжется. С её способностями не туда пойдёшь, можно таких дров наломать. Не хочется её потерять, она своя. Покурим, немного осталось.
- И много пользы может принести нам, охламонам. Из тебя человека может сделать. - Гена присел у стены, закурил, пряча сигарету от мороси.
- Нужен ей такой... - вздохнул Роб. - Ей знаешь, какой нужен!
- Нужен тот, кого она будет уважать. А ведь в её жизни была трагедия, почище короля Лира. Тоже учитывать надо! Вот на работу устроилась, а что там за люди? на продуктах сидят, всякое может быть, тем более, новичку остерегаться надо.
- У неё мозги в нужную сторону смотрят, не думаю, что будет плохое. Таких любят и берут под защиту, опекают.
- Будем надеяться. Практичный ты человек, Михалыч, всё с точки зрения пользы смотришь. А знаешь, получим сейчас тысячу, зайдём в комиссионку, посмотрим ей халатик, большой такой, махровый, тёплый, ведь в спортивных штанах спит.
- Хорошо придумал, Ройси, заодно и телефон глянем, недорогой.
- А как ты думаешь, Михалыч, я... то-есть, мы... мы с ней могли-бы? Ну, ты понимаешь?
- Не понимаю, мычание вполне не вразумительное. Но я тебе верю. Ты хочешь совета? С высоты, так сказать, возраста и жизненного опыта? Пожалуйста. Ухаживать можно, только без снисходительности, она тебе ничего не должна. Но сверх того, не совету. Положись на время и естественный ход вещей. Всё будет само собой. Как и должно быть. В ту, или другую сторону. В любом случае, ты должен будешь принять её решение. Только без соплей.
- Это-то понятно, мужик должен быть супер...
- Ещё один фикус. Ты, почему-то не обратил внимания, а это может быть важным.
-?
- С тех пор, как Светка с нами, у тебя нет твоих ночных видений. Нет?
- Ну... В самом деле. Странно. Но что это может значить?
- Ты чувствуешь себя спокойно, без стрессов. А, может быть, теперь ты волнуешься не за себя, а за неё?
- Или я чувствую себя защищённым? Ерунда какая-то.
- Действительно. Всё просто, наверное, сейчас ты задумался о будущем, твои мысли там. Постороннее тебя уже не касается. И это зря. Завтра делается сегодня, помни об этом.
14. Тандем
Светка пробудилась от острого чувства нежности, и некоторое время лежала с закрытыми глазами, пытаясь осмыслить направленность этого давно забытого ощущения. Ей было хорошо так лежать, она могла позволить себе это ещё минут десять. Тело отдыхало в большом махровом халате розового оттенка, подаренного ей накануне вечером друзьями, и она догадалась от кого исходила инициатива. Увы, пока ей нечем было ответить , и это её огорчало.
Быстро поднявшись и одевшись, она умылась, быстро подкрасилась, попила чаю, стараясь не разбудить ставших близкими ей людей. Укутала голову шарфом, натянула капюшон и пошла в темноту. Сегодня был её первый рабочий день. Она прошла по набережной Обводного канала, и в спину ей дул ветер со стороны порта. Пришла за десять минут до отправления электрички, взяла билет и прошла в уже нагревшийся вагон. Ехать было две остановки, в первом вагоне народу было немного, этот вагон считался в составе самым холодным. Потом от платформы "Ленинский проспект" она шла ещё около пятнадцати минут и успела за десять минут до раздачи завтрака. Пока здесь были две поварихи и грузчик, остальные приходили после завтрака. Люба, старшая повариха, лет за пятьдесят, толстая, с раскрасневшимся лицом, приглядывалась к новенькой с любопытством, предложила позавтракать:
- Тебе надо будет принести кружку, ложку, тарелку, но пока можешь взять в шкафу, там есть лишние, только не забудь помыть.
Она показала ей, где взять кашу, хлеб, масло, чай.
- Вообще, чай здесь ерундовый, мы сами покупаем себе, кому что нравится, кофе, какао, чай. Как каша? На завтрак у нас обычно манная, или овсянка.
- Спасибо, вкусно, только соли мало.
- Это и понятно, здесь готовится для больных.
- Заведующая ещё не пришла?
- А зачем тебе она? Она приходит после десяти, раньше ей здесь делать нечего... Вот уже и с отделений пожаловали. Будешь чай наливать в контейнеры, кашу подносить к выдаче. Что-ж, начнём.
Светка наливала чай, хорошо, догадалась спросить, сколко надо лить по отделениям. Подносила от поваров контейнеры медсёстрам. Освободившиеся пятидесятилитровые кастрюли относила в мойку, сразу замачивала. Завтрак раздали быстро, и Светка принялась за мытьё. Руки сами решали, что делать и как, мысли были свободны, всё шло хорошо. Постепенно подходили остальные, уборщица, две овощерезки, обсуждали дела, каких-то знакомых, здесь все хорошо знали друг друга, Светке понравилось, что люди были открыты, не таили злобы, и она надеялась, что скоро станет в коллективе своей.
- Контейнеры из дома не взяла? - спросила её Наташа, работница овощного цеха. - Надо будет тебе пару банок найти, с крышками, посмотришь в мойке, там должны быть.
- Зачем?
- С обеда много остаётся, первое, второе, бывают котлеты, сосиски, это разрешено брать домой, всё-равно выкидываем.
- Выкидываете? - удивилась Светка. - Хорошую еду?
- Конечно. А куда её девать, кастрюли освобождать надо? А хранить нельзя, негде, да и запрещено, здесь кухня, а не склад.
- Но ведь в городе столько голодных...
- Не смеши. Прикажешь с кастрюлями бегать по улицам и предлагать людям суп и кашу? Кому это нужно? А нам работать надо. Всё по правилам.
- А кому-то это очень нужно, - подумала Светка, и спросила, - И хлеб остаётся? Тоже выбрасываете?
- А куда его? Привозят каждый день, постоянно остаётся, вчерашний на отделения уже не выдашь, скандал будет. Выкидываем мешками... Только ты при Мерси на эти темы не рассуждай, подумает, что ты критикуешь...
Скоро пришла заведующая, внимательно оглядела кухню, работников, ничего не сказала, только позвала Светку в кабинет, выдала форму, синие куртку, брюки, шапочку:
- Обувь своя, лучше что-нибудь лёгкое, и водонепроницаемое, чтобы ноги сухие были, россовки какие. Ещё надо будет заполнить форму на санитарную книжку, получишь через неделю, с получки отдашь медсестре три тысячи. Как с людьми?
- Хорошо. Хорошие люди.
- Узнаешь получше, изменишь мнение, в тихом омуте, знаешь... Впрочем, от тебя многое зависит. Через неделю аванс, тебе деньги нужны?
- Пару тысяч не помешает.
- Ну-ну. Ладно, иди, работай. Только с кипятком осторожнее. И слушай, что повара говорят, они в зале главные.
- Правда, что из остатков можно что-то домой брать?
- Да, конечно, только после окончания раздачи, тебе подскажут.
Единственное, что Светке не понравилось, свободное время после обеда, когда повара готовят ужин, грузчик и овощерезки заготавливают продукты на завтра, а она, вымыв посуду, три часа мается от безделья. Иногда повара просили с чем-то помочь, но это так, мелочи. Набрав в банки горохового супа и тушёной картошки, Светка позвонила Гене:
- Ребята, как дела?
- Как у нас, ты знаешь. Рассказывай, как работа?
- Всё нормально. Ужин не готовьте, хлеб не покупайте, я принесу.
- Кормилица! - восхитился Геннадий.
День пролетел незаметно, и Светка совершенно не устала. Домой она шла, воодушевлённая рюкзачком, оттягивающем плечи. В конце работы повара, в нагрузку к хлебу дали ей пакетик сахара, пачку чая, кусочек масла:
- Если что-то из продуктов понадобиться, молоко, кефира, консервов, сама не бери, лучше спроси у Мерси, она никогда не отказывает, иногда может и курицу дать, колбасы. В общем, ты молодец.
Подойдя к квартире, Светка проверила защиту, всё было в порядке, и она громко постучала три раза. Быстро прошла на кухню, под восхищённым взглядом Михалычы выгружала на стол продукты, потом заметила что-то неладное:
- Что случилось? Где Роберт?
- В комнате Роберт. У нас кое-что случилось, производственные сложности. Роберт, - окликнул он друга, - покажись, родной, не стесняйся.
- Показался "родной", Светка охнула и опустилась на стул. Лицо друга было украшено излишними подробностями, не укладывающимися в канон, опухший нос, синее пятно на скуле, свежий шрам над глазом, и это было не всё.
- Господи, сотрясения мозга нет? Или его самого дома нет? Рассказывайте, что натворили.
***
- Не всё скоту масленица, - усмехнулся Роберт и скривился от боли. - И мозги, если и были, вроде, не пострадали.
- Идиоты, сказать нельзя было? Есть такая штука, телефон называется, не слышали? Теперь в аптеку бежать.
- Мы всё купили, - поторопился Гена. - Есть йод, перекись, пластыри, обезболивающее, жаропонижающее. Стандарт.
- Давайте всё. И рассказывайте. - Светка взялась за врачевательство, при этом не упуская ни слова из того, что вдумчиво рассказывал Михалыч.
- Здесь недалеко, понимаешь, есть Кировский рынок. Уже лет пятнадцать им заправляют чечены. И вот местным дуракам вдруг приспичило поиметь с этого денег. Завалили кучей, с оружием, и давай крушить ларьки и павильоны. Это уже дикость, конечно, девяностые давно прошли, сейчас такие вопросы решают адвокаты. Но здесь обошлись своими силами, охрана там, ого! Да и сами торговцы не лыком шиты, тоже и биты имеют, и пшикалки. Разделали хлопцев под орех, а там и полиция подоспела, тоже с рынка имеют. Кого и забрали за хулиганство, а кому-то могут и бандитизм приписать.
- Я понимаю, передел рынка. Вы здесь каким образом вписались? Не спится спокойно?
- Светка, пойми, мы случайно под руку добрым молодцам попали. Сказали нам, что там нынче будет работа, денежная, новые павильоны открываются... Не знаю, откуда такая весть, может быть провокация, а может, хотели побольше народу продемонстрировать, надавить на рыночников, кто знает. Мы, конечно, теперь туда ни ногой, и не подписываемся на дачу показаний, свидетелей нет, что мы там были, да и участия ни в чём не принимали, ты лучше расскажи рабочие впечатления. Довольна?
- Очень. Работа не тяжёлая. Главное, как я поняла, не конфликтовать ни с начальством, ни с коллективом. А теперь давай ужинать. Учтите, я на кухне работаю, не голодная. Так что, можете отвести душу.
Роберт пригляделся к ней, пожал плечами:
- Ты ведь что-то в душе прячешь, Светка? Не всё говоришь? И не скажешь?
- Может быть. Только ещё не оформилось. Да, ты угадал. Но не знаю я, что сказать. Что-то неладное с заведующей, а хорошее или плохое, определить не могу. Поэтому пока помолчу. Но работу, такую работу, терять не хочу, тем более, мне кажется, что будут возможности, о которых пока и думать рано. И вам совет мой, ребята, посидели-бы вы пока дома, не светились на улицах. Конечно, я не знаю городских нюансов, но то, что творится вокруг нас, перестаёт мне нравится.
- И ты можешь сказать что-то конкретное? - поинтересовался Геннадий, лихо управляясь с банками, кастрюльками, тарелками. - О, тушёная картошка, и с мясом! Давно не едал.
- Как конкретно определить предчувствие? Много мелочей, обособленных, не имеющих общего смысла, но он может определиться в любой момент, но тогда уже будет поздно. Смотрите, тебе ребро сломали. До этого заморочки с погибшей ведьмой, и мы так и не поняли роли предполагаемого убийцы. Потом смерть твоего знакомого, капитана Баркина, вообще не понятный казус, он должен иметь завершение, но повис в воздухе. Теперь эти рыночные разборки бандитов, к которым мы вообще не имеем отношения. Или имеем? Сказать тут нечего. В выходные я похожу по району, попробую что-то понять, а пока моя просьба, успокойтесь. Кстати, мне на днях будет аванс, что показывает мой статус на работе. Главное, что я заведующую за язык не дёргала, похоже, она имеет на меня какие-то виды. Такие дела.
- Хорошо, я рад, что с работой у тебя порядок. Но насчёт "похожу по району", ты не на рынок, случаем, собралась?
- А что, как домохозяйка, я не могу пройтись по рядам, выбрать овощи к празднику, скоро рождество, вы в курсе? А мне это будет возможность заглянуть за очередной угол городской жизни. Я не собираюсь разыгрывать Джеймса Бонда под прикрытием, всё будет натурально и жизненно. Повторю, не волнуйтесь за меня, ребята. У меня другие заботы. Например, как отбить у вас страсть к приключениям на задницу. Вы... мне дороги.