Невероятно старый для новых времен, далеко за сорок, отец Оша выглядел как герой-злодей из детских сказок: через висок на бровь наползал шрам, сломанное ухо напоминало бесформенный кусок мяса, на обветренном лице поблескивали глубоко утопленные бегающие глаза. Лысину обрамляли жидкие волосы, заскорузлые ногти то и дело почесывали бугристый нос. При этом облик Кавора веселил моложавыми ямочками на щеках, взгляд оставался добрым, улыбка — милой. Добрый пират. Или еще вариант: злой пират, который решил понравиться деткам, чтобы отобрать у них конфеты.
— Дядя Кавор… — обратилась к нему Мия.
— Просто Кавор. Разве я настолько старый?
— В нашем племени до своих лет вы не дожили бы, — улыбнулся Энт.
— Тогда ничего не хочу слышать про ваше племя. Чего хотела, красавица?
Кавор излучал добродушие, но Сан его опасался и близко не подходил. Вот и сейчас мальчик унесся во тьму, и Мия помчалась за ним.
— Ребенок никогда не видел таких старых людей, — объяснил Энт.
Даже князь был моложе. Если заговорить о докатастрофной жизни, Кавор мог оказаться кладезем информации по многим забытым вопросам. Если, конечно, его склероз не одолел. Впрочем, на склеротика-маразматика отец Оша не походил.
Кавор кивком указал на Мию — она догнала Сана и теперь бурно ему что-то втолковывала.
— Не жена, сразу видно. Наложница или консерва?
— Кто? — не понял Энт.
— Еда в дорогу. Ты ведь, как понимаю, из людоедов?
Другие называли племя Энта именно так, но за последнее время он отвык от слова, что вдруг приобрело зловещий оттенок.
— Вы…
— Не выкай, не на официальном приеме. Вот что значит воспитание. Эх, какие времена были… Ты тоже из старого мира, а люди ныне делятся на две категории: которые до и которые после. Какая бы ни была разница в возрасте, а мы с тобой поймем друг друга лучше, чем ты ее или она тебя когда бы то ни было. — Кавор вновь указал на Мию. — Красивая. Давно не был с женщиной, даже не видел их. Нгоно, собака, любую поблажку заставлял новым планом отрабатывать. Я его богачем сделал, а ему все мало… Что-то я отвлекся. Сыграем на нее?
Энта передернуло вторично. Собеседнику явно не хватало такта.
— У вас… тебя жена есть.
Кавор застыл:
— Что Банга рассказал о семье?
— Сестер сосватали, супруга ждет. — Энт мотнул головой в сторону племени контейнерных крыс, где после ухода королевы-провидицы началась смута.
По пути к азарам Энт в основном молчал, Мия занималась Саном, а Ош ничего не скрывал — выговориться кому-то, с кем никогда не пересечется, стало для него отдушиной. Теперь Энт знал все о соседнем племени. Ко времени побега Оша дела там обстояли плачевно, неожиданный денежный поток иссяк — с тех пор, как провидица стала королевой, количество паломников быстро редело. Обычная провидица помогает всем, а правительница в первую очередь печется о собственном племени, ее действия направлены на его процветание — даже в ущерб справедливости. Для настоящего правителя справедливо то, что выгодно племени, и ничто другое. Нора, о которой Ош говорил с великим пиететом, была истинной королевой. Но она не справилась.
Ош поведал многое, но только не о своей особенности. Энт кое о чем догадался, но до конца не понял, в чем фишка. Главное, что с ее помощью Ош легко обыграет ночью любого соперника. Оставалось только ждать.
Когда Ош перед игрой сказал им уйти, Кавор свернул с асфальта сразу же, как их скрыла темнота. Он повел всех за собой в пески, чтобы никто не увидел их с Дороги, а возможная погоня чтобы прошла мимо.
— На всякий случай, — объяснил Кавор. — Мы имеем дело с азарами.
Они познакомились, и вот разговор привел к логическому финалу: в Каворе проснулся азар. Сообщение про жену сбило его с настроя только на миг.
— Ждет, говоришь? Это хорошая новость, но она не отменяет игру. Давай так: подорожная против женщины.
Они сидели на земле, Энт подогнул под себя одну ступню, Кавор, с удовольствием вытянув ноги, опирался на руку. Сан, видимо, не хотел возвращаться в общество чужака, и Мия осталась с ним в стороне.
— Твой документ не рассчитан на троих, — напомнил Энт. — Хочешь нас разлучить?
— Хочу дать тебе то, чего у тебя нет, разве это плохо? Подумай: с документом ты…
— Даже не рассматривается.
— А если не игра, а обычная сделка? — не сдавался Кавор. — С документом ты сможешь беспрепятственно пойти куда угодно, а за Калашникова дадут целый гарем.
— Закрываем тему.
Кавор вынул подорожную и повертел в руках.
— Если женщина тебе настолько дорога, больше ее не трогаем. Сыграем на автомат.
— Моло мне за него подорожную на троих обещал.
— Мало ли что обещал азар неазару. Моло обещал, а я даю. Вот она. Смотри, это твой путь в легальность, это твоя свобода, твои покой и безопасность!
Кавор помахал перед носом Энта листом бумаги. Похоже на книжный лист с печатью посередине.
— Можно глянуть?
— Пожалуйста, — с улыбкой произнес Кавор, но пропуск не протянул. — А можно глянуть на автомат?
Энт чуть было не отдал оружие. В последний момент что-то заставило прижать автомат к себе.
— Нет. Не принимай за недоверие лично к себе, дело в другом. Мы никому не верим.
— Банге вы поверили и пошли с ним.
— Мы не верили ему до конца, и автомат он у нас не просил.
Кавор рассмеялся.
— Пусть я не согласен с этой логикой, но понимаю тебя. Держи.
Впервые настоящая подорожная оказалась в руках Энта. Князь выдавал их только приближенным, которые периодически шпионили у соседей под видом купцов. Обычные люди не знали, как выглядят пропуска, а пограничниками на Дороге были те же ставленники вождя.
— Это же просто лист бумаги, причем дырявый. — Энт рассмотрел документ со всех сторон. Вырванный из книги лист выделялся только печатью с орлом и идеально круглым отверстием в правом верхнем углу, если смотреть со стороны печати. — Что делает его пропуском? Как вообще работает система пропусков?
— Так понимаю, что в твоем племени вождь народу вольностей не давал. Обычно люди в курсе, что требуется для беспрепятственного хождения по Дорогам. Запреты означают, что вожди боятся ухода народа к другим правителям. Но без купцов, без торговли, без переманивания специалистов племена остаются без средств к существованию, и людям еще сильнее хочется сбежать оттуда. Замкнутый круг.
— Люди действительно могут сбежать к соседям, если за границей жизнь лучше. Другое дело, что без документа не побежишь — нарушителей законов не жалуют нигде, потому наказаний для шатунов всего два — смерть или рабство. Будь у людей выбор…
— У людей всегда есть выбор. — Кавор пристально поглядел на Энта. — Ты шатун, это значит, что однажды сделал выбор. Скажи: сейчас ты более счастлив, чем когда жил у лю... при князе?
Энт бросил взгляд на Мию и Сана. Сан играл сухими веточками, Мия склонилась над ним, защищая от превратностей мира.
— Я повторил бы этот выбор не задумываясь.
— Вот тебе подтверждение, что выбор есть, и запреты ни к чему не ведут. Спрашиваешь, как работает система пропусков? Начну издалека, в старых понятиях. Племена сложились на источниках воды или просто закрепились на нужной многим территории, вроде стражей Ворот-в-Небеса. Слабые погибли и исчезли, остальные пользовались удачным расположением или обретали специализацию: есть племена коневодов, кузнецов, механиков, ткачей, оружейников, химиков… список бесконечен. Где-то готовят хороших бойцов, у кого-то обитают нужные остальным лекари или ведуны. Азары нашли собственный путь, и люди, сколько их не обыгрывай, несут и несут нам деньги в обмен на эмоции. Чтобы купить или продать что-то — товар, ощущения или информацию — нужен беспрепятственный транзит. При этом каждое племя по-прежнему боится соседей. Особенно бедных. Чтобы выжить, такие пускаются на любые аферы. Первое время было множество перебежчиков из племени в племя, как истинных, так и подставных, пока всюду не заработал единый закон «Перебежчику — смерть». Предавший один раз обязательно предаст второй, и, выпотрошив такого в плане принесенных ценностей и информации, перебежчика прилюдно казнили в назидание прочим. Шатуны — иное название перебежчиков, тех, кто личное ставит выше общего. Для живущих по закону устроили сеть Дорог — с патрулированием и постами на границах. Долго не могли договориться о единой системе пропусков. Что только не использовалось на первом этапе! Подделать оказалось возможно все. Предлагаемые системы требовали всеобщей грамотности или больших затрат. В конце концов устоялась нынешняя система — пусть не идеальная, но работоспособная. Помнишь, раньше в любой конторе были разнообразные печати? «Оплачено», «Совершенно секретно», «Входящие», «Упаковщица №26», «Отделение полиции», «Жирпромсмрад-лимитед», «Касса №3», гербовые на любом языке… Ныне сделать печать невозможно, а все, что нашлись, собрали у себя правители. Если кто-то обнаружит в заброшенных городах новые, то воспользоваться не сумеет — соседи-правители сами или через полномочные посольства договариваются, у кого какая печать действует на сегодняшний день, и подорожным документом становится любой лист бумаги, если на нем стоит печать племени, из которого ты идешь. Печать ставят посередине листа. Кроме печати атрибутом власти — не смейся — стал дырокол. На подорожных делаются дырки-отметки по полу, возрасту и количеству «вписанных» в документ людей. Дырка в верхнем правом углу — мужчина, в нижнем правом — мальчик. То же самое по левой стороне для женщин и девочек. Чем ниже, тем моложе, по нижнему краю отмечают грудничков. Подростков определяют визуально, к какой категории отнести, или, чтобы не возникли сомнения, соответствующая дырка делается ближе к печати. Подорожную показывают на посту при входе и выходе из племени, а если честные прохожие идут дальше, в обмен выдается документ собственного племени. Периодически между правителями происходит обмен использованными подорожными для повторной выдачи, все же бумага — товар часто встречающийся, но трудно возобновляемый.
Выходит, у убитого князя тоже были печать и дырокол, и он их где-то прятал. Закапывал, наверное, чтобы не украли в отсутствие хозяина. Уходя из племени, Энт взял то, что знал — автомат. Всплыла фраза из детства: «Без бумажки ты букашка, а с бумажкой человек». По этой части ничего не изменилось. Бумажка и ныне оказывалась дороже и надежнее оружия.
— Теперь ты понимаешь мощь этого клочка бумаги. — Кавор последний раз показал подорожную и спрятал в карман. — Как насчет игры на нее против автомата?
— Вам… тебе не приходит в голову, что я могу ее просто отобрать?
Энт направил ствол на сидевшего рядом мужчину. Тот улыбнулся:
— Не можешь. Ты не такой. Рядом женщина и ребенок. Твои женщина и ребенок. Ты хочешь казаться в их глазах героем и не позволишь себе опуститься до бесчестного поступка. Азары хорошо разбираются в людях. Если я о чем-то с тобой говорю — значит, вижу, что об этом с тобой говорить можно. Итак: играем на автомат против подорожной?
— Нет. Без вариантов.
Кавор немного подумал.
— А на патрон? Всего один патрон.
Он замер. Жилки на шее напряглись. В нос Энту ударило запахом пота. У Кавора вся одежда пропахла невообразимой смесью остатков пищи и химии, но сейчас пот перебивал все.
— Нет.
Кавор вздохнул и поднялся.
— Тогда я пошел.
— К сыну? Зачем? Он же…
— К жене. Ты сам сказал, что она в соседнем племени. Нехорошо заставлять себя ждать. Документ у меня с собой, играть ты отказываешься, значит, меня здесь больше ничто не держит.
— А как же Ош?
— Ты всерьез надеялся, что Банга… то есть, Ош, как вы его называете, вернется? Какая наивность. Он не вернется. Дили — самый быстрый бегун племени, у него ноги особенные. Думаю, начни он прыгать кузнечиком, даже здание поста не будет преградой. Когда парня обвиняли, что он мутант (а это случалось постоянно), осмотр показывал обычные ноги, то есть доказать ничего нельзя. Банга или проиграет ему, или будет обвинен в жульничестве и сожжен как мутант.
— Из-за зрения?
— Он вам рассказал?
— Мы не слепые.
— Вот и азары не слепые. Моло о чем-то договорился с Нгоно. За Бангу уже выплачен задаток, а меня посадят обратно на ошейник. Если Банга вернется, это будет чудо, а я неверующий. Азары играют только когда уверены, что выиграют, и очень не любят тех, кто случайно или большей, чем у них, хитростью их побеждает. Я иду к жене и дочерям. Когда накоплю деньжат — выкуплю Бангу или сыграю на него. Точнее, это сделает кто-то от моего имени — мне теперь возвращаться опасно. Прощайте. Жаль, что вы не азартные. Надеюсь, в новом племени мне повезет больше.