С утра жена загрузила домашней работой, так что на рыбалку не поехал, первые числа мая, конец активной весенней рыбалке — обидно. Позвонил сыну Боре, спросил:
— Ну как ты там? Пашешь?
— Да нет, наоборот. Рыбу ловлю.
— Во ты даешь, а я?
— Я думал, ты и сам ловишь.
— Нет, работаю. Сейчас приеду к тебе. Где ты и какая рыба?
— В районе Рогожкино на трубе, ну где мы таранку ловили. А сейчас "карабас" (карася у нас так зовут) ловится, и ты знаешь ничего — нормальный, до двух кг экземпляры!
Но меня подзадоривать не надо — вся амуниция в багажнике (как оказалось потом, не вся), и через сорок минут я на месте. К моему приезду, у Бори в садке плавало с десяток очень крупных карасей и несколько окуней. Я максимально быстро настроил удочку. Забросил. И? И тишина — клева нет. Рыбаки знают, в 13-14 часов почти всегда затишье. Я начал изменять глубину, менять наживки, менять места забросов, пытаясь найти рыбу.
В очередной раз, спокойно вытаскивая удочку, вдруг почувствовал резкий рывок, — явно рыба крупная и активная. Удилище изогнулось, превратившись в половину круга. Фрикцион трещал беспрерывно. Рыба делала различные кульбиты во все стороны. Затянуть фрикцион потуже не решался из опасения порвать лесу, и когда поднял рыбу настолько, что стали видны сквозь толщу воды ее размеры, понял — такую моей снастью не вынуть. "Что за рыба, почему такая узкая и длинная?" — подумал я. — Да это же щука, точно щука!" Далее щука повела себя, как ей и положено — перекусила леску и была такова.
Возобновился клев карабаса. С большим удовольствием от вываживания крупной рыбы мы поймали еще десятка два. В маленький садок рыба уже не помещалась, бросали ее просто в траву на берегу. Солнце опускалось все ниже, поймаем последнюю рыбину и будем собираться домой — решили мы. И вдруг теперь сын цепляет щуку, я не думаю, что ту же. Ему повезло больше, мы видели ее всю, даже хвост, но это был максимум того, что она нам позволила, вильнув им, ушла дальше на свою охоту.
Когда начали сворачиваться к нам подошел мужичек, явный полубомж — одет в рванье, с сиплым голосом алкоголика со стажем. Он предложил нам за небольшую цену купить у него селедку. Решили взять немножко, чтобы вечером пожарить. В это время года лов селедки запрещен, сын пошел с продавцом посмотреть спрятанный товар. Возвращается с пакетом селедки и молодой женщиной в купальном костюме, по ее лицу и повадкам видно, что под хмельком и вообще — сомнительного вида. Я подумал: "Зачем он эту лахудру привел? — такой наивный дурачок". У женщины в руках пустой мешок из-под сахара, назначение которого я не сразу понял.
— Па, тебе карабас нужен? Я не хочу его брать,— обращается ко мне Боря.
— Да нет. Может, соседям отдадим, они его любят?
— Ой, мало ты им рыбы таскаешь. Давай женщине отдадим. Они там втроем ничего не поймали за день.
Отдали ей весь наш приличный улов — почти мешок. Я пошел к своей машине укладывать снасти, вдруг сын кричит: "Иди сюда! Да быстрее иди, смотри какое чудо!" Подошел — действительно чудо: на мелководье огромный сазан запутался в траве и стоит неподвижно. У меня есть огромный и мощный подсак, но остался он дома. " Вот дурак, ну всегда же с собой возил, а сейчас не взял!" — подумал я.
Спросили у новой знакомой, есть ли нужная снасть у нее. Она достала из багажника своего автомобиля подсачек, пригодный разве что для ловли бабочек — привет из Китая. С таким на эту рыбу идти нельзя — резюмировали мы с Борей. Однако прихватив подсачек и двоих спутников женщины, откровенно пьяных и также с печатью растления на лицах, пошли посмотреть, но в надежде поймать, на рыбину.
Один из молодых людей осторожно подводил подсачек к голове рыбы все ближе и ближе. Затем сделал резкое и ловкое (хотя, был выпивши) движение — рыба оказалась в сетке. Он стал поднимать ее из воды, естественно сломал ручку, но все же исхитрился и, схватив подсачек за кольцо, выбросил рыбу на берег. Все трое легли на нее животами. На вид сазан весил никак не меньше шести, а то и семи килограмм.
— Молодцы! Спасибо!— сказал я,— давайте нашу рыбу.
— Это почему же, вашу? — резко отреагировала дама.
— Мы же тебе мешок рыбы подарили, что мало?
— Да, подарили, спасибо, а эту мы поймали.
Мы с сыном не стали спорить и со своей селедкой поехали домой, каждый своим путем. Не успел я доехать до дома, сын мне звонит:
— Ты уже дома?
— Нет. Мост через Дон проехал, тут пробка небольшая, а что?
— Знаешь, я остановился у магазина и почему-то посмотрел на селедку. Кошмар — по ней ползают черви. Маленькие, беленькие.
— Думаешь, они и внутри? — спросил я.
— Да ничо я не думаю. Выкинуть ее надо. Зачем рисковать.
Приехав домой, я зашел к соседу, рассказал ему все, показал селедку. Он подтвердил, что видит там какую-то дрянь. Его жена приняла решение — эту рыбу сварить и скормить курам — правильное решение, хоть кому-то польза. Сосед угостил меня вяленой таранкой собственного посола и литром пива. А к себе в дом я зашел без единого рыбьего хвоста. Вот такая засада.
***
Расстроился я и мысль о "реванше" не давала покоя. Чтобы успокоиться, надо поймать трофейную рыбу. Я знал один пруд, где водились большие карпы, и начал основательно готовится к его поимке. Через несколько дней сидел на берегу карпового пруда. А карп — тем более крупный — любит что? Макуху. Карпа ловят на донную снасть, фидер называется. Оснастка простая — кусок макухи, а рядом с ним два голых крючка на поводках. Карп сосет размягчающуюся в воде макуху и заодно втягивает в себя крючок, кончик удилища начинает вибрировать, ты подсекаешь и вытаскиваешь. Легко сказать вытаскиваешь — попробуй вытащи, если он большой.
Но сегодня паразит карп, макуху есть не хотел, хотя соседние, слева и справа, рыбаки вытаскивали небольших рыб. По их совету, заменил макуху кашей, а на крючки насадил сладкую кукурузу. Дело пошло — "вынул" несколько штук по пятьсот граммов и парочку трехкилограммовых. Берег был пологим, и рыбы, как на салазках, выволакивались на песок.
Наконец, сразу после подсечки, почувствовал — серьезный зверь. Сильные рывки натягивают леску до звона. Нет, она не порвется, но рот рыбы может порваться. Я ослабляю фрикцион, теперь при рывках леса иногда сматывается обратно, и медленно, потихоньку подтягиваю его все ближе и ближе, рыба еще полна сил, делает резкий рывок и быстро уходит на глубину, но постепенно ее скорость падает — устает, значит.
Затем натяжение исчезает вообще, леса наматывается свободно. Быстро вращаю катушку — один оборот — три — пятнадцать... — от нервного спазма начинает стучать в висках. "Ну все — упустил",— думаю. Но нет, снова чувствую рывки на том конце — значит, карп плыл ко мне. "Ничего, ничего — поедешь со мной!",— радостно кричу ему я.
Но чем ближе к берегу, тем мельче, возникает другая опасность — когда он достанет хвостом дно, то рванет, оторвет себе губу и уйдет. Я весь дрожу от волнения, вспотел; одной рукой удерживаю удилище, а другой, на ощупь взяв подсак, пытаюсь подвести его под рыбу. Карп делает резкие рывки влево, вправо и мне никак не удается это сделать. Вдвоем это элементарно: один опускает подсак в воду, другой двумя руками легко заводит рыбу в него, но я-то один.
Наконец все — он там! Осторожно, не поднимая подсак вверх, чтобы не изогнулся, волоком, как в мешке, тяну его на берег. Там уже спокойно вынимаю крючок, затем один палец ему в рот, другой под жабры (но этого мало, слишком тяжелый); второй рукой изо всех сил сжимаю хвост. И…— победа!! Карп в садке! Теперь уж точно он поедет ко мне домой. Можно менять наживку и забрасывать снасть для поимки следующего, но я должен успокоиться: сердце учащенно бьется, нервно хожу кругами по берегу, затем сажусь в кресло, выпиваю кофе, закуриваю сигарету. Я чувствую себя счастливым.
Дома взвесил большого — семь килограмм!
05. 2017