И Источник Жизни и Света, Неизреченная Радость Вселенной, Царственное Солнце, чью красоту, мощь, тепло и свет от века и до века славословят поэты и превозносят мудрецы, в восторженных гимнах восхваляют святые…
Выскочило с востока, врезалось в зенит, отскочило, словно резиновое, притормозило, и, неудовлетворенное красотой выхода, быстренько скрылось вновь за горизонтом.
Но, на сей раз, стало подниматься на востоке медленно и величаво, воспеваемое стадами сладкоголосых краснозадых павианов.
Ярко вспыхнули в лучах Животворного Диска золотые пирамидки верхушек обелисков. Угрожающе проступили очертания Пирамид Некрополя.
Укрепления Нутжерта перестали шататься, и, более того: отвалившиеся части, на глазах разочарованных атонитов и к шумному ликованию защитников города, взлетели, и вновь заняли свои места – грандиозные, несокрушимые, даже для таких великих сил, как время или глупость, стены; колоссальные, неподвластные ни высочайшего таланта полководцам, ни глубочайшей бездарности защитникам, башни.
В окошках бойниц злорадно полыхнули холодным огнём острия арбалетов, а обслуга катапульт и баллист уверенно уточнила прицелы.
Пращники нагло высыпали на верхушки стен и стали борзо покручивать в пращах камни и кусочки свинца.
Процессия атонитов замерла.
Заглох унисон скучного гимна, Хоругви стали ужасно тяжелы, Ковчег страшно давил на плечи несущих его священников. Остыли кадильницы, стала видна дорожная пыль на парчовых облачениях, грязь на митрах…
- Господи, ну ты же обещал… - издалека наблюдая облом своего рога, потерянно возвел взгляд к небу Хренатон, - Ты же обещал…
Мстя за испытанный страх, за позор бегства, за недавнюю дрожь в коленях, воины Нутжерта обрушили на беззащитную процессию град камней, дротиков и стрел.
* * *
- Что ж, рад был помочь… - сгребая забавные фигурки настольной игры в карман, сказал Гормахис, - Книгу на время заберу: я ей обещал за хмельною пеною пофилософствовать… Теперь же, о владыки, я нужен в другом месте. Там, где я сам владыка!
- Ты вправе потребовать от нас любую помощь, – покровительственно произнесла Маат.
- Само собою! – кивнул иерофант.
Богиня великодушно пропустила мимо глаз эту наглость:
- Тебе ведь надо защитить Нутжерт, не так ли? Мы можем…
Иерофанта передёрнуло:
- Я же сказал, я сам там владыка! – едва ли не раздражённо ответил он, - Сам и защищу. Меня больше заботит, что ожидает его! - и указал на Менкауру.
- Ну… можно, хоть и призрака, но воскресить, и… - начала Маат.
- Не надо! – с неподдельным отчаяньем воскликнул одноглазый.
Все (кроме Сета, разумеется) изумленно и недоуменно воззрели на него.
Менкаура втянул голову в плечи и смущенно пояснил:
- Пойду на суд Озириса. Как и полагается каждому смертному.
- Достойное решение для атеиста! - поддержал Огнегривый, - Уверовать в богов, когда их бытие очевидно!
-Да, да… - подхватили остальные нэчэру, - От окаянства к покаянию… верный путь!
А вот Гормахис нахмурился, сщурил глаза, сдвинул тонкие брови.
Сказать, что он удивился и оскорбился, значило бы ничего не сказать!
Он только что собрался, пользуясь уникальной возможностью (когда не он был что-то должен богам, а они – ему!!!) вернуть своего друга в мир живых. Требовать восстановления единства всех элементов бытия Железного Феникса: жизненной силы, разумного сердца, сердечного разума, истинного имени, духовного и материального тела, сияния тела, тени от духа…
А этот хромоногий циклоп вдруг заявляет - «не надо»!!!
Визирь подошёл поближе к призраку и тихо прошептал:
- Что за бред, ржавые твои перья!? Что за полярное сияние в тропиках!? Ересь, хуже гелиоцентризма! Схизма, хуже деления демонов на бесов и чертей! Твой мозг определенно разложился вместе с остальным телом! Если я вправлю тебе мозги, или, хотя бы, оживлю половую систему, ты наверняка изменишь решение…
- Да не в мозгах дело…
- Поверь, именно в мозгах! Не зря же их вытаскивают в процессе мумификации! Чтоб на том свете не умничал! А фаллос керамический дают, чтобы не превозносился…
- Я так устал … - скорбно вздохнул фантом.
- После всего пережитого, конечно! Вот воскрешу - и отдохнёшь…
Призрак опять вздохнул:
- Знаю я твоё «отдохнёшь»… Я десять лет в строю…
- В «строю»!? Насколько я помню, это мы с тобою всех строили!
- Ну, строить тоже можно устать…
- Ты не понимаешь… - и Гормахис заговорил ещё тише, - Прости, но я без тебя едва справляюсь!
- Вот об этом-то я и говорю! Ты едва, но все же справляешься!
- Но…
- И справишься, поверь мне! Ведь ты гений!
Гормахис помрачнел.
Да, да, не просиял, а помрачнел!!!
От слов «Ты – гений!» стал темнее Первозданного Хаоса.
Странно, вы думаете!?..
Ничего странного!
Большинство людей вокруг иерофанта так глубоко и страстно лизали его тщедушную задницу, что потом месяцами ощущали во рту сладкий вкус Гормахисовой жопки.
Но ему, после такого обожания, было прямо-таки отвратительно ставить себе очередной монумент. Хотя бы и за нечто необыкновенное.
А вот после критики Менкауры, всегда конструктивной и логичной, Гормахис месяцами ощущал в пасти вкус собственного ануса, и вкус этот сладким ему совершенно не казался. И визирь работал на износ, мечтая, что когда-нибудь вкус станет хотя бы не горьким.
И, действительно, достигал недостижимого.
И памятные обелиски с каждым разом становились всё выше, и выше, и выше…
Так какого афу Менкаура так говорит!?
Вокруг иерофанта вовсю загуляли бешеные электрические разряды.
- Что??? Что ты сказал!? - угрожающе пророкотал он, гневно нахмурившись, – Как ты меня назвал!?..
- Гением.
- Разве конец твоей жизни означает конец нашей дружбы!? Тем более, что я пока что еще жив!?
- Нет, что ты!
- Тогда объясни мне… Нет, стой, ответишь после восстановления мозгов… Всемогущие, приступайте!
- Не надо! - завопил Менкаура.
- Да что с тобой не так? – разозлился Гормахис, его озверевшие багряные очи, без сомнения, были способны сжечь дотла несколько тысяч гектаров тропического леса в разгар сезона дождей, - Совсем охренел, без хрена!?..
- Как раз наоборот! Раньше я защищал то, во что не верил. Но постоянно, вместе с деньгами, ты, как настоящий друг, давал мне иное золото - духовные знания. Ныне настало для меня время религии… Время, чтобы платил я! Настала для меня пора веры. И ты дал мне достаточно, чтобы я смог с успехом влиться в загробную экономическую систему, а не эксплуатировать нещадно свою половую… - скрыл свои истинные намерения Менкаура, лихо прослезившись.
Визирь, несмотря на вполне адекватные объяснения, всё равно был глубоко обижен. Вспомнил их совместные с Менкаурой проделки. Азарт мозговых штурмов, пыл интриг и провокаций, значимость свершений, и, главное - полную безнаказанность…
Вспомнил соревнования, где он вечно уступал хромому в быстроте бега, и всё ещё надеялся когда-нибудь обогнать…
Но… друг есть друг. А Дружба - это всегда Жертва!
К тому же, его главный, - да что там главный, единственный! - критик только что таки признал его гением!
- Ладно, гряди с миром к Весам! - просветлённо воззрев на Менкауру, кивнул Гормахис, - Если что, зови, помогу. У меня к любым весам есть гири… К любым судьям - взятки. К любым богам - заклинания. И сладости для любого демона!
Они обнялись на прощание, и Менкаура побрёл к Анубису.
Иерофант обратился к пречистому сонму нэчэру:
- Что ж, у меня ведь всё ещё есть право на просьбу!?
- Да, да!!!
- Вот, блин, а мне ничего и не надо, вроде как… Эх, судьба моя тяжкая…
Боги молчали, словно были виноваты.
- Ну, тогда я, пожалуй, пойду?- спросил Гормахис.
- Хм, тогда, пожалуй, иди.- за всех ответил Сет.
Иерофант приготовился произнести заклинание, и отправиться восвояси, но тут Нэйта воскликнула:
- Погоди, погоди!
- Что такое?
- Прости, у тебя нет желаний, но есть у нас…
- Всегда готов!- возрадовался иерофант.- Чего желаете?
- Ты не мог бы нам ещё чуть-чуть покадить!?..
* * *
Немногие участники атонитской процессии вернулись в лагерь Урсы.
Сраженные стрелами, пали Неперихер и Уджагорреснет.
Опасаясь меткости нутжертян, никто не посмел забрать тела убитых.
Мольбы раненых о помощи также остались без ответа.
Их вопли и крики заставили холодеть кровь в жилах, и Сенусерт, не в силах слушать сей гимн дикой боли и предсмертному ужасу, призвал лучников:
- Я полководец, а не садист… добейте!
Добили.
Сам Ковчег Привета из гарантии победы оказался всего лишь трофеем: нутжертяне проворно спустили канаты с крюками, зацепили за края ящика и подняли драгоценную диковину изуверского культа.
Щас глумиться будут. На сувениры растаскают, долги раздадут, пропьют, протрахают…
Все до единого атонита облачились в траур - попросту напялив свои одеяния наизнанку, - и, плача и рыдая, воззрели на Пророка. Он надломлено рухнул на колени, ему последовали остальные.
Сам собою начался молебен. Реквием по недосовершённому чуду.
- Атоне, отче мой, милостиво помилуй милосердием своим сынов милости твоей! – возносил пророк к небесам отстойнейшую тавтологию.
Остальные, с горящими свечами в руках, подвывали:
- Господи Атоне, помилуй нас, грешных!
Ибтити, аки юродивая на базаре, стояла смиренно, покрыв голову нелепым драным платком, с просящим взором одного глаза в небо и отупевшим другого - на ненавистный город, и слёзы лились из её глаз на свечку, и тушили огонек, она вновь его зажигала, а они снова тушили…
Единство и борьба противоположностей. Вот так-то.
- Отче и Царю наш - прииди! Победоносною соделай рать нашу! - вопиял пророк.
- Господи Атоне, помилуй нас!
- Яви нам свет спасения твоего, и умножи в нас веру! Да, веру! - неожиданно Хренатон вскочил, и, заставив хор замолчать, громко затараторил, взгляд его безумно и хаотично забегал по лицам единоверцев:
- Знаете, дети мои, отчего не пали стены Нутжерта!? Почему взят богоборцами Ковчег Господень!? В нас слишком мало веры! Ибо не до конца очистили силу упования нашего от сомнений и рассуждений! Слишком много на нас брони и слишком много оружия!
- Истину вещают уста твоя! - заорал Акер.
Остальные тоже принялись многословить славословия Хренатону, брезгливо сдирая с себя латы и отбрасывая булаты.
- Генерал Урса! - громогласно обратился пророк к военачальнику, - Готовьте штурм! Грядёт час падения неверных, кощунственно протянувших руки, дабы осквернить Ковчег Господень!!! Вижу: там, где ныне правит богопротивный Гормахис, сегодня же править стану я! Так хочет бог!!!
- Так хочет бог!!! - единодушно воскликнули за ним все.
- Надо же - я так хочу! - удивился бы Атон, - А ведь меня не существует!
* * *
Великий Ра, всевластный господин богов, сидел на троне и вздыхал.
Невыразимо горько страдало его гордое сердце от жестокой печали.
Тот, кого он больше всего и всех ненавидел, спас ему то, что он паче всего и всех любил: жизнь, корону и, самое главное – престол.
Это было так отвратительно!
Настолько отвратительно, что всеблаженная вечная жизнь казалась старику горче полыни, корона Вседержителя - позорней невольничьего ошейника, а всевышний трон стал для Господина Вселенной тошнотворнее и унизительнее одра смертного.
Между тем, Златой Чертог заполнялся ликующими нэчэру, на все лады воспевающими премудрость Гормахисову:
- Бездонен кладезь знаний его!
- Он видит то, что за горизонтами!
- Он произносит то, что действует!
- Красиво произносит!
- Понимает, что произносит!
- Не то, что мы…
Плохо пришлось бы тому, кто посмел поставить под сомнение обоснованность этих неуёмных славословий. Сиди он хоть на пяти тронах сразу. Сияй хоть тысячей корон одновременно…
Ра оставалось лишь поддакивать, да благословлять имя спасителя мира.
* * *
Урса отдал приказ - и сотни инженеров засуетились в обозе, вытащили из телег и принялись прикреплять одну к другой странные части каких-то огромной величины деревянных конструкций.
Заработали тяжёлые молоты и острые топоры; зажужжали, застонали пилы, лязгнули вставляемые в пазы увесистые металлические болты; заскрипели от давления деревянные колеса; задребезжали, захрустели, застонали напряжённые канаты.
В общем гомоне множества голосов различались то резкие команды, то томные молитвенные воздыхания, то неизбежные при любой тяжелой и опасной работе ругательства.
- Держи! - в руки летел конец каната.
- Тащи! - кричал поймавший.
- Лови! Боком повернись! Боком!
- А!? Чё!?
- Эй, ну я же предупредил… ой…
- Сукин ты сын! Я ж только что женился!
- Теперь сможешь замуж выйти…
Часа через полтора к небу вздымались высокие деревянные башни, установленные на платформы с колесами, а на многочисленные их этажи полуголые рабочие, обливаясь потом, вкатывали катапульты и баллисты.
На нижних этажах подвешивали на тяжелые цепи длинные тараны из железного дерева с алмазными наконечниками; закрепляли в стойках платиновые сверла, способные при подаче воды и мелкого абразивного порошка разрушать гранит и дробить известняк, не говоря уже о кирпиче и утрамбованной глине.
Все деревянные конструкции тщательно пропитывали специальным составом против огня.
- Что это? - Ибтити никогда не видела ничего подобного, - Передвижная карусель?
- Нет, но сейчас повеселимся. - пообещал Урса, - Это гелиополиды.
- Гелио… что?..
- Гелиополиды! Помните, книгу мне присылали, из вашей дворцовой библиотеки? На первый транш присланных вами денег, четыре года назад, я заказал машины, которые способны одолеть любые стены…