эскиз
Летний сад. Вечер тёплый, светлый и мягкий. Аллеи не ведают тишины и покоя: беспрерывно ступают ноги - мужские, женские, детские, собачьи. А также лапки голубей и воробьёв. Звучат голоса приятные и менее приятные, рассыпается смех различных оттенков, забористый лай…Прелестно. Лепота.
Ежедневно после работы Женя приходил сюда на эту скамью и засиживался допоздна. Всякий раз раскрывал книгу, но вряд ли прочёл хоть страницу. Не читалось. Смотрел, слушал, думал.
В этом году Жене двадцать семь исполнится, пять из них монашествует. В переносном смысле, то есть без женщин. Нельзя сказать, что он не любил их, напротив, многие особы слабого пола ему нравились, некоторые даже очень. Но…Женя был из той категории людей, которые весьма долго и мучительно переживают неудачу, ещё более измену. Время, как умно замечено, искуснейший врач. Затянутся, зарубцуются раны, а всё боязно шевельнуться: вдруг больно сделаю? Это ведь только садисты от боли балдеют, а нормальные люди страдают.
Женя из нормальных. У таких ведь как водится: обожжёшься раз на молоке, на холодную воду старательно дуешь. В последнее время эта поговорка стала как бы эпиграфом жизни Жени: он боялся знакомства с девушками и женщинами. Хотелось чтобы раз и навсегда, но примеры знакомых и близких убеждали его: один шанс из тысячи. А двоюродная сестра Тоська, сменившая десятка два любовников и троих мужей, послушав его, веско обронила:
- Утопия, братец.
Женя не стал спорить, да и смешно было бы с его книжным взглядом на жизнь. Тоська считала, что знает жизнь до донышка, с любого угла и с любой изнанки.
Ни предательство возлюбленной, ни столкновение с обильным развратом в армии, а теперь в общаге, не поколебали в Жене веру в Любовь и чистых женщин. Верил и терпеливо ждал той заветной минуты, когда увидит Её, сердце встрепенётся: "Она!"…
Но, увы и ах: годы проходят, а Она всё не появляется. Где Женя только не ждал её: в Сибири, на Урале, на Волге, в Нечерноземье, в Крыму, и, наконец, остановился здесь, в Ленинграде. Чем чёрт не шутит: а вдруг Она тут.
Вся беда Жени в том, что он ждал. Просто ждал. А ведь счастье нужно не ждать, опустив рукава, его нужно искать, засучив рукава. Счастье не прорастает подобно траве, оно куётся своими руками, как гласит народная мудрость.
Как ни странно Женя хорошо понимал это, но в нём широко и густо, точно бурьян на пустыре, разрослась робость. Дебри! Джунгли!
Пару раз Женя попытался выбраться на свет: сходил на танцы в ДК. Крупно разочаровался: подавляющее большинство подростки, держатся вызывающе расхлябанно, вульгарно точно коровы жуют жвачку… А танцевали вообще тихий ужас. Начисто отбило охоту. Опять забился, как рак-отшельник в раковину. Ждёт.
Уличные знакомства Женя не воспринимал всерьёз. По причине замкнутости его сторонились, в гости и кампании не зазывали. Так и жил один-одинёшенек в таком прекрасном большом городе. Смешно? Да смешно и дико, Женя соглашался, но не в силах был перебороть проклятую робость. Кто-то сказал, что это скверная болезнь. Так вот Женя чувствовал, как эта зараза в нём приобретает хронический характер. Это ужасно!
Боялся, надеялся и ждал. На работе перестал ждать: как говаривала бабушка, все жданки поел. Кинотеатры и городской транспорт исключал по той причине, что в первом случае, по закону подлости, рядом с ним оказывались пожилые мужчины, во втором - читал, дурная привычка. Ждал на улицах, в театрах, в парках. Ждал, ждал, ждал…
Было ещё одно усиливающее робость обстоятельство: Женя некрасив. Не урод, не безобразен, просто классическое грубоватое крестьянское лицо. На третий или чётвёртый день в Ленинграде одна женщина, решив, что он в гриме, поинтересовалась, в каком фильме снимается. А на работе Жене сказали, что при плохом свете он кажется вечно пьяным. Ирония судьбы: Женя на дух не переносил спиртное.
Видимо поэтому в последнее время его любимой песней была песня в исполнении Андрея Миронова "Ну почему ко мне ты равнодушна", а эти строчки стали что-то вроде девиза:
Я не прекрасен, может быть, наружно,
Зато душой красив наверняка!
Вот такие комары, сетовал он. К хорошеньким не суйся, а дурнушки тобой побрезгуют, ибо все в мечтах об Алене Делоне. Постельную бабу проще простого завести. Вон на объекте - Женя каменщик - их как грязи. Только намекни и неси с собой "пузырь".
Не намекал и намёков не понимал: брезгливость, однако, чукча знает. Мужики втихую посмеивались: больной парнишка. А иные бабы, пропустив в обед стакашик бормотушки, вслух резали: кастрированный…
Огрызался, отбивался, крыл ответно матом.
И продолжал тупо ждать и верить: придёт желанный час, появится сырьё, и он - о-го-го!- какое счастье скуёт…
30 июля 1981. Ленинград
Р.S.Так я писал 38 лет назад...
Чуть позднее из этого этюда родилась повесть "КАТАЛИЗАТОР",рукопись пока не могу найти - общая тетрадь в клетку 48 страниц...Возможно погибла во время пожара...тогда у меня сгорело процентов 60 архива... Найду- покажу.