Глава 19. Закон парных случаев.
1.
После неудавшегося покушения на него, а тем более после августовского путча, Воронов с табельным оружием не расставался: днём носил свой ПМ в оперативной открытой кобуре, очень удобной для быстрого извлечения оружия и стрельбы, а ночью убирал пистолет под подушку. Девятый патрон был всегда в стволе. Этой хитрости его научили приятели оперативники ещё в Н-ске, где он постоянно пропадал с ними на стрельбище и в тире УВД. Не нужно было тратить время на передёргивание ствольной коробки, чтобы дослать патрон, достаточно только сильнее нажать на курок…
С этим покушением следовало ещё разобраться: либо его действительно хотели «убрать» Манукян и компания, да исполнителю просто не повезло, либо те же его «доброжелатели» сделали ему последнее «китайское» предупреждение. На эту мысль наводил тот факт, что преступники использовали безоболочечное взрывное устройство, без поражающих металлических элементов.
Воронов вплотную подобрался к раскрытию тайны Манукяновской спиртово-водочной империи и становился смертельно опасным для всей банды.
В мистику он не верил. Его основными мерилами объективной реальности были логика, трезвый расчет и философское отношение ко всему, что бы ни происходило с ним и вокруг него.
По возбужденному по факту покушения на убийство уголовному делу всё ещё работал «важняк» краевой прокуратуры въедливый и дотошный Игорь Капустин. Выпытать у него какие-то детали следствия было делом бесперспективным: в свою епархию он никого, кроме прокурора края и начальника следственной части не допускал.
- Александр Васильевич, ты ведь сам следователем начинал, знаешь требования! Придёт время - всё доложу. А пока извини…, - упрямо встопорщил он свои гусарские рыжеватые усы и развёл руками на просьбу Воронова ввести его в курс дела.
- Ну, и ладно, чёрт с тобой, золотая рыбка, - сердито подумал про себя Воронов, - и так всё ясно, откуда тут уши торчат. Сам достану этих гадов!
Само-собой, нападение и стрельба в тебя любимого – штуки неприятные и нервотрепательные, особенно, когда происходит такое впервые, поэтому Воронов теперь старался меньше передвигаться по городу в одиночку, особенно в тёмное время суток. Шеф – прокурор края Аржанников даже предложил на время расследования прикрепить к нему вооружённую охрану из сотрудников краевого СОБРа, но Воронов от такой афиши отказался: если его просто хотели запугать, то наличие охраны как раз –таки будет подтверждением успешности действий преступников. Если его хотели, но не смогли убить – то вероятность повторного покушения в ближайшее время ничтожна: слишком это было бы опасно для заговорщиков и грозило им провалом. А в принципе, от пули снайпера никакая охрана не спасёт.
Вот и спал он теперь уже третий месяц в новой квартире с пистолетом под подушкой.
Середина сентября для Степновска была разгаром уборочной страды. Зерновые уже убраны, но в садах созрели яблоки, груши, сливы. Виноградники благоухали спелым виноградом и гудели как растревоженные ульи от обилия жадных до сладкого виноградного сока ос и пчёл. На полях убирали остатки кукурузы, собирали картофель, свёклу, томаты и другие огороднические культуры. Дни стояли по-летнему жаркие, хотя вечерами уже опускалась долгожданная прохлада.
Вернувшись с работы, Воронов с удовольствием распахивал окна своего нового жилища и выходил покурить на балкон, нависающий над сквером детского сада, наслаждаясь благоуханными запахами осени, вслушиваясь в затихающие шумы готовящегося ко сну города. Вот и сегодня, поужинав наскоро и перекурив, он устало упал на жёсткий кооперативный диван производства местных умельцев, и просто лежал, не включая свет и тем более телевизор: от политики его уже тошнило.
Темнеть стало рано. Вечерние прохладные сумерки растекались розово-серой душистой карамелью. Думать ни о чём не хотелось, хотя последние городские новости, поведанные ему словоохотливым барменом Юрой, заставляли прокручивать в голове все последние события, начиная с убийства председателя колхоза «Степновский» Голощапова, избиения тракториста того же колхоза Бородулина, махинациями с техосмотрами колхозного транспорта, необоснованными изъятиями финансовой документации на сельхозпредприятиях района налоговой полицией и заканчивая ГКЧП, разгулом сепаратизма в недалёкой Чечне, сменой власти и покушением на него самого.
От назойливых и тягостных мыслей Воронова отвлёк какой-то посторонний шум и треск ломаемых веток за окном. Вслед за этим треском на балкон квартиры с глухим шлепком свалилась сверху тёмная фигура человека, державшего в руках предмет, похожий на короткоствольный автомат. Инстинкт и мышечные рефлексы сработали у Воронова раньше мысли: он выхватил свой табельный ПМ из-под подушки и трижды выстрелил в фигуру на балконе…
2.
Серёга Афганец, он же Баклан, он же Сергей Михайлович Бакланов, тридцатилетний лоботряс с неоконченным средним образованием и двумя судимостями за тунеядство и хулиганку, жил с матерью в этом же доме № 7-а в Третьем микрорайоне, на том же третьем этаже рядом с квартирой, которую снял прокурор Воронов. Ни одного дня в своей сознательной жизни Серёга не работал, сидя на шее престарелой матери, горбатившейся на трёх работах. В армии он тоже не служил, попав в колонию по малолетке за хулиганство, а потом сев второй раз по популярной тогда статье 209 УК РСФСР за тунеядство. Прозвище Афганец Серёга получил за то, что ходил в потрёпанной армейской камуфляжке и «косил» под ветерана афганской войны, выпрашивая на рынке мелочь на пропой и пропитание. Каждый его день начинался и заканчивался у пивнушки «Три пескаря», что процветала на небольшом колхозном рынке в центре Третьего микрорайона.
Сегодняшний день был для Серёги неудачным: мать в очередной раз не дала денег, а выпить «на халяву» было делом не простым. Как всегда, нужно было идти попрошайничать. Но торговцы и завсегдатаи рынка его хорошо знали и подавали неохотно. Походив по рядам с протянутой рукой, Серёга с грехом пополам насобирал денег на бутылку «палёной» водки, да на пару бокалов пива. Собутыльники – такие же рыночные забулдыги уже ждали его в пивной. Там он весь день и проваландался. А тут ещё, засобиравшись с закрытием пивной домой, Серёга обнаружил, что где-то «посеял» ключи от квартиры. Мать возвращалась с подработки не раньше десяти вечера, а жрать хотелось очень!
- Да и хрен с ней (с матерью), - решил Серёга.
- Залезу на соседский балкон по дереву, а там и перелезть на свой будет проще-простого. Не впервой.
Перевалившись пьяно через металлическую ограду детского садика, Серёга стал взбираться на толстенный старый вяз, неровно росший на территории «Арлекина», и наклонивший свой ствол и раскидистые ветви к самому дому № 7-а. Дерево выросло уже выше пятиэтажного дома, поэтому при определённой сноровке можно было, забравшись по ветвям, спрыгнуть на соседский балкон, а оттуда перебраться к себе.
Долезть до уровня третьего этажа Серёге удалось: не впервой было. А вот когда он попытался, держась за сук дерева, спрыгнуть на вожделенный балкон, подсохшая древесина не выдержала, сучок с громким треском обломился, и Серёга с обломком сучка свалился на балкон.
- С-с-сука-а-а-а! Вот же невезуха сегодня! - только и успел подумать он, попытавшись встать во весь рост и замахнувшись отломленным сучком, чтобы отбросить его прочь.
3.
Из темноты комнаты, выходящей на балкон, сверкнуло и грохнуло. Грудь Баклана обожгло как от удара раскалённым шампуром. Второго и третьего выстрела Серёга уже не слышал. Ещё две пули вонзились в его грудь и живот, отшвырнув тело к решётке балкона. Он без звука переломился пополам и рухнул на пол.
Держа пистолет наведённым на лежащего без движения человека, Воронов вскочил с дивана, включил свет в комнате и бросился к балкону.
На бетонном полу лежал обрюзгший, с помятым и отёчным лицом пропойцы, неопределённого возраста мужчина в заношенной армейской камуфляжной форме, купить которую задёшево можно было на каждом вещевом рынке. Под ним тягуче расползалось тёмное маслянистое пятно крови. От мужчины густо несло сивушным перегаром. То, что Воронов принял за короткоствольный автомат, оказалось простым сучком, отломленным человеком скорее всего при падении с дерева, росшего почти вплотную к его балкону. Именно оттуда непрошенный гость и сорвался на балкон Воронова.
- Идиот! Вот же идиот! – непонятно в чей адрес – свой, или незнакомца, выругался в сердцах Воронов. Машинально, больше по привычке, он зажал пальцами сонную артерию на шее незнакомца, проверяя наличие пульса. Пульс отсутствовал...
От избытка адреналина и пережитого волнения его затрясло.
- Так, спокойно! Не пыли и не дёргайся! Ты всё сделал правильно, всё сделал правильно, - повторял Воронов про себя.
Поставив пистолет на предохранитель, он набрал по телефону номер дежурного по РОВД:
- Алло, дежурный! Это прокурор города Воронов. У меня огнестрел. Срочно опергруппу и скорую по адресу.
После чего, уже немного успокоившись, доложил о случившемся оперативному дежурному прокуратуры края и позвонил в прокуратуру города, где сегодня дежурил следователь Шевченко:
- Алло, Володя, это Воронов. У меня ЧП, огнестрел. Опергруппу я уже вызвал. Давай, подъезжай ко мне на адрес. Подробности на месте.
Первыми на место происшествия примчались начальник ОВД Манукян и начальник следственного отдела ОВД Лида Чебрикова.
- Александр Васильевич, джан, в тебя снова стреляли? Ты сам то хоть цел? – искренне взволнованно суетился вокруг прокурора полковник.
- Да, цел я, цел! Никто в меня не стрелял. Я просто сработал на рефлексах, когда это придурок на балкон спрыгнул с дубиной в руках. Я подумал, что это автомат. В сумерках точно не разглядеть было, - нервно докуривая новую сигарету сообщил прибывшим Воронов.
- Да, конечно, конечно! Всё очевидно. Любой бы за нападение принял, - понимающе закивал головой Манукян.
- Что нам здесь делать? Прокурорский следователь едет?
- Едет и мой дежурный следователь Окунев и важняк краевой Капустин, - осадил рвение главного милиционера Воронов.
- А что вам делать, указания получите от важняка. Я сегодня вроде как виновник событий и лицо заинтересованное, так что посижу пока в сторонке.
Прибывшим вскоре Шевченко и Капустину он пересказал фабулу случившегося, сдал важняку свой пистолет на экспертизу и ушёл на кухню, чтобы не мешать осмотру.
Следственно-оперативная группа провозилась на месте происшествия допоздна, поэтому Воронов лёг спать уже после полуночи. Он долго ещё ворочался, прокручивая в уме случившееся, и уснул только под утро с мыслью, что сделал всё правильно.
Утром нужно было ехать в прокуратуру края на оперативное совещание для разбора ЧП.
Учитывая недавнее покушение и все обстоятельства случившегося, в действиях прокурора Воронова состава преступления не было найдено и следователю по особо-важным делам прокуратуры края Игорю Капустину, одновременно занимавшемуся расследованием дела по факту покушения на убийство Воронова, было рекомендовано в возбуждении уголовного дела по факту смерти гражданина Бакланова С.М. отказать.
- Да, прискорбно, конечно, что балбес на пулю нарвался, но ситуация действительно была неординарная, - постукивая папиросой по коробке «Герцеговины», констатировал в завершении совещания прокурор края Аржанников.
- Будем считать действия прокурора района необходимой, хотя фактически и мнимой, обороной.
- А тебе, Александр Васильевич, нужно срочно поехать в санаторий нервишки подлечить. Если не ошибаюсь, ты уже третий год без отпуска?
- Зайди после совещания в кадры. Пусть созвонятся с Москвой, попросят путёвку в «Электронику». Есть такой наш ведомственный санаторий под Сочи.
Москва, несмотря на царивший ещё хаос с перераспределением надзорных и властных полномочий, проблемы с финансированием, путёвку в санаторий нашла сразу. Подтверждение пришло по факсу, а саму путёвку должны будут выписать на месте, в санатории. Здесь же в кадрах Воронов написал рапорт на отпуск и с выпиской из приказа пошёл в бухгалтерию заказывать отпускные.
Была среда. На сборы и передачу дел заместителю Головнёву оставалось целых два дня. Билеты на поезд до Хосты, где располагался вожделенный санаторий «Электроника», Воронов тоже взял в Ставрополе.
Поезд шёл из Кисловодска в Адлер через Минеральные Воды, куда Воронова и привёз на служебной «шестёрке» его водитель Сурен Ваганович.
- Хорошего отдыха, шеф! Главное - не думайте о работе. Всё будет хорошо, - пожимая начальнику руку на прощание, напутствовал Воронова умудрённый жизнью армянин.
- И ты будь здоров, Ваганович! Встретишь меня через три недели. Точную дату и время я в канцелярию сообщу, или позвоню Головнёву. Поезжай, не жди, а то уже темнеть начинает. Сам в вагон сяду, не маленький, - похлопал водителя по плечу Воронов, забрал из багажника свой походный чемоданчик и пошёл искать нужную посадочную платформу.
Поезд стоял в Минеральных Водах целых полчаса и Воронов успел не только расположиться в полупустом плацкартном вагоне (на купе родное ведомство не расщедрилось, выделив проездные деньги строго по нормам), но и сходил в привокзальный буфет за пирожками и пивом.
Ехать предстояло всю ночь. По расписанию Хоста была в семь часов с минутами следующего утра. Очень даже удобно: перекусил – и спать; проснулся – и уже на месте.
Так он и сделал.
4.
Проснулся Воронов рано, часов в пять. Попил чаю, благосклонно принесённому в традиционном гранёном стакане с латунным подстаканником немолодой усталой проводницей, и с любопытством стал рассматривать проплывающие за окном вагона давно не виданные им черноморские пейзажи. Последний раз они были с женой на море в Сочи в далёком 1985 году, когда он в связи с бракосочетанием получил внеочередной отпуск.
Железная дорога пролегла по высокому обрывистому берегу вдоль морского побережья. За окном то и дело проплывали пустые пляжи с волноломами и одинокими рыбаками на них, густые заросли ежевичника и терновника, кипарисовые, самшитовые, платановые и ореховые рощи, магнолии у небольших частных домов и гостиниц. Весело поблёскивало мелкой волной сине-зелёное у берега море. Дальше, к горизонту, оно наливалось свинцовой тяжестью, становилось истинно Чёрным морем. Над поездом и прибрежной полосой кружили суетливые чайки. В шесть утра из-за склонов Главного Кавказского хребта, огибающего черноморское побережье и прикрывающего его надёжно и мощно от северных ветров, как- то боком выкатился лохматый оранжево-красный колобок солнца. На море словно разом выплеснули огромный ковш расплавленной золотой амальгамы, и вода заискрилась, заиграла золотистыми рыбёшками мелких волн. А спустя ещё несколько минут солнце приподнялось над морем и горами. Солнечные рыбёшки ушли на глубину, море посветлело, заголубело. Морской синевой плеснуло в небо и по глазам. И на душе стало также светло и солнечно:
- Ура-а-а! Наконец-то море!
В половине седьмого поезд, протащившись через Туапсинский район, вкатился в пределы города Сочи и, спустя ещё полчаса ненадолго встал у белоснежного сочинского железнодорожного вокзала. Здесь выходила основная масса отдыхающих. Сразу после Сочи была остановка на три минуты в Хосте, поэтому Воронов не стал тратить время на разглядывание вокзала с толпами курортников, а стал готовиться к выходу. Поезд проехал Мацесту, затем Хостинский тоннель, после которого показалась свечка главного корпуса санатория «Электроника». Воронов увидел её издалека, потому, что железная дорога проходила ниже корпусов санатория вдоль пляжей, буквально в пятидесяти метрах от моря, и поезд втягивался в подкову Хостинской бухты, предоставляя взорам пассажиров всю панораму посёлка.
С железнодорожного вокзала до санатория Воронов добрался на такси.
Санаторий ему сразу понравился тем, что расположился он на самом берегу моря и вдали от центра посёлка. Правда, пляжи здесь были галечные, но вода оказалась достаточно чистой. Хотя ещё не окончился «бархатный сезон», отдыхающих в санатории было не так много: в основном люди преклонного возраста, да спец контингент из числа прокурорских, судейских и иного рода чиновников. Оформление и поселение в номер много времени не заняло. День с утра у всех был занят хождением по процедурным кабинетам: лечебная база в санатории тоже была неплохой. Во второй половине дня народ разбредался кто куда: на пляж, поскольку вода была довольно тёплой, и солнышко пригревало, на экскурсии в горы, в посёлок Хоста, в Мацесту, или в Сочи. Воронов лечением себя изнурять не стал, из процедур взял только радоновые ванны и массаж. Всё остальное свободное время посвятил пешим прогулкам вдоль моря, и по посёлку, купанию в море и чтению. Библиотека в санатории была неплохой. На территории санатория было две кафешки, где по вечерам местный контингент гулял от души с танцами и песнями под караоке.
Воронову выделили одноместный номер на 12 этаже с видом на море. Номер был угловой. Балкон номера соседствовал с длинной лоджией этажного холла, в котором стояли мягкие диваны и кресла для отдыха, шахматные столики и большой телевизор. Под его балконом находилась одна из тех самых санаторских кафешек, поэтому ночью бывало весело.
Ни в столовой, ни на процедурах никаких знакомств он не заводил: не хотелось тратить время на пустые разговоры и курортные романы, хотя несколько молодящихся, по всем повадкам столичных, одиноких дамочек, бросавших на него любопытные взгляды, постоянно крутились в зоне его видимости.
Первая неделя отпуска пролетела незаметно. В воскресенье день был свободен от процедур и Воронов съездил побродить в сочинский дендрарий.
Возвратился он вечером усталый и голодный. На ужин опоздал, поэтому зашёл перекусить в кафешку, что ютилась под платанами со стороны его балкона. Почти все столики в кафе были заняты компаниями отдыхающих. Только за одним сидела явно семейная пара.
- Добрый вечер! – поздоровался с отдыхающими Воронов.
- Не возражаете, если я присяду за ваш столик? На ужин опоздал. Я долго рассиживаться не собираюсь, так что не стесню, - извиняющимся тоном попросил он разрешения у парочки.
Чернявый, казаковатый, с роскошными усами мужчина весело тряхнул чубом, и, наклонившись к своей спутнице, рокочущим баритоном спросил:
- Люся, мы ведь не против хорошей компании?
И не дожидаясь ответа женщины, приглашающе махнул рукой Воронову:
- Располагайся, дорогой! Мы с женой сегодня годовщину свадьбы отмечаем. Нам как раз компании не хватало!
- Поздравляю! – присаживаясь за столик, улыбнулся Воронов, - цветы за мной! И, протягивая для рукопожатия руку, представился:
- Меня Александром зовут.
- Ну, а я Вячеслав, Славик, - крепко сжав протянутую руку, ответил мужчина.
- Жену Люсей зовут. Мы из Черкесска.
- О, соседи! – обрадовался Воронов.
- Я из Степновска. Это на востоке Ставропольского края, на границе с Дагестаном, Калмыкией и Чечнёй.
- Да знаю я, где твой Степновск. Бывал проездом, когда в командировки ездил. Я сам из прокурорских, - хлопнул Славик нового знакомого по плечу.
- Давай, по грамульке за знакомство. Вот рюмка чистая, - предложил он, разливая коньяк.
- Нет уж, лучше я закажу себе ужин и даме шампанское, - остановил его Воронов, - а то неудобно вас объедать! Да и прибор чистый нужен.
Поймав за рукав пробегавшего мимо официанта, он заказал овощной салат, мясное ассорти и шашлык из баранины, а также бутылку шампанского.
- Ну, вот теперь можно и по грамульке, - взял он в руку рюмку.
- За знакомство!
- И на «ты», раз пошла такая пьянка, - засмеялся Вячеслав.
Столичных заносчивых и заевшихся снобов Воронов не переносил на дух. А новые знакомые ему понравились своей ненавязчивой провинциальной простотой. На первый взгляд они оба были не старше сорока лет. Люся, невзрачная, короткостриженая крашеная блондинка больше молчала, только иногда толкая локотком в бок разговорчивого мужа, который, подвыпив, без умолку сыпал анекдотами, байками, смачно сдабривая их матерком. Оказалось, что Вячеслав, окончив юридический факультет Ставропольского госуниверситета заочно, начинал свою карьеру в патрульно-постовой службе милиции, а затем, получив диплом, поработал дознавателем. Пять лет назад он перешёл на службу в прокуратуру и работал помощником прокурора города Черкесска. Люся работала продавцом в продуктовом магазине.
О себе Воронов постарался много не рассказывать, отделавшись общими фразами о своей прокурорской принадлежности.
- Вот, я же сразу определил, что это наш человек, - пьяненько резюмировал Славик, помахав указательным пальцем перед носом жены.
- Давайте за прокуратуру, - наполнил он снова рюмки.
Посидев ещё полчаса и видя, что Славик разгулялся не на шутку, Воронов засобирался уходить и подозвал официанта, чтобы рассчитаться за ужин.
- Обижаешь, дружище! За всё заплачено. Сегодня наш праздник, - схватил его за руку с деньгами Славик.
После вежливого препирательства, видя, что спорить бесполезно, Воронов раскланялся с Люсей, пожал руку Вячеславу и отправился в номер. Хотелось уже прилечь и отдохнуть.
Ополоснувшись в душе, и не включая света, он с удовольствием растянулся на жёсткой панцирной кровати, вдыхая влажный и прохладный морской воздух, вливающийся через открытую балконную дверь. Ночи даже здесь на морском побережье в конце сентября были довольно прохладными. Сказывалась близость гор.
Под глухой шум недалёкого прибоя, перемежающийся с музыкой кафешки, Воронов сразу провалился в глубокий, расслабляющий сон. Проснулся он резко, как от удара от шума на балконе: оттуда доносились возня и треск развешанных для просушки полиэтиленовых пакетов, в которых Воронов носил мокрую одежду и полотенца с пляжа и с процедур. Затем кто-то глухо выругался и рухнул на пол.
Инстинктивно сунув руку под подушку в поисках пистолета и не обнаружив его там, Воронов окончательно проснулся и вспомнил, что он в санатории, на двенадцатом этаже.
Как и зачем мог попасть на балкон его номера посторонний?
Не включая свет, Воронов метнулся к балкону и схватил лежавшего на полу непрошенного гостя за шиворот, для подстраховки перехватив его правую руку. В рассеянном лунном свете на него таращился недавний знакомец Вячеслав. Судя по всему, Славик был в такой степени подпития, что не мог сообразить, что с ним происходит и где он.
- Ты кто? А где Люся? – заплетающимся языком вопросил он, пытаясь освободиться от захвата.
- Слава, очнись! Ты как сюда попал? – встряхнул незадачливого верхолаза Воронов.
- Здесь двенадцатый этаж! Свалился бы вниз – костей бы не собрали...
- Ты чего по балконам лазаешь?
Пьяно мотая головой, Вячеслав всё ещё пытался вырваться.
- Где моя Люся? Она закрылась в номере и меня не пускает. Я к ней хочу!
- А в каком вы номере?
- Двенадцатый этаж, номер 1205, - сообразил наконец-то Славик.
- Мы в кафе отмечали день свадьбы, поссорились, и Люся закрылась в номере. Я хотел через балкон, - не узнавая Воронова, бормотал Вячеслав...
- Суду всё ясно! – обескураженно и облегчённо вздохнул тот, - пошли домой, - поднял он с пола осевшего Вячеслава, и, закинув его руку себе на плечо, повел из своего номера.
Люся на просьбу Воронова дверь открыла и помогла довести мужа до кровати. Славик не сопротивлялся. Его окончательно развезло от выпитого, и он умиротворённо засопел, засыпая.
- Вот же чёрт шебутной! – вытирая слёзы, посетовала женщина, стягивая с мужа туфли и закидывая его ноги на кровать.
- Приревновал меня к какому-то джигиту, пригласившему потанцевать. Чуть не подрался. Пришлось уйти. Закрылась в номере, думала, остынет немного – тогда впущу. А он, паразит, по балконам полез.
- Ладно, не расстраивайтесь! Хорошо, что всё хорошо закончилось, - успокоил её Воронов, прощаясь.
Наутро в столовой за завтраком он увидел супругов и подошёл поздороваться.
- Ну, как дела? Головушка не болит, - дружелюбно поинтересовался он у Вячеслава.
Тот сидел, виновато потупив взгляд. Видно, что с утра на трезвую голову уже получил от жены по полной...
- Ты извини, Саш, за вчерашнее. Коньяк с шампанским подвели. Не рассчитал немного, - протягивая руку для приветствия, пробурчал Славик.
- С меня простава за спасение!
- Да ладно, не бери в голову. С кем не бывает! Вот только ночью по балконам двенадцатого этажа больше не ходи, - рассмеялся Воронов.
- Ладно, приятного аппетита! Я завтракать и на процедуры. Вечером увидимся.
Вечером они не увиделись. Вечером Воронов спешно собрался и уехал на такси в Сочи на железнодорожный вокзал. В Степновске опять произошло ЧП, и его отозвали из отпуска...