* * *
На Крещение щёлкают вербы
шоколадно-лиловой корой.
Из пружинистых веточек-вер бы
выбрать ту, что зовут золотой.
Что нальётся к приходу теплыни
изумрудно-пречистым огнём.
«Вот и я!» – посошком благостыни
постучится под утро в мой дом.
Но как отрок, не знающий жизни,
влип надолго в телесную роль,
я тропой испытанья капризной
пронесу эту давнюю боль.
И за гранью последнего утра,
за рекою, где правда живёт,
станут почки спасать, словно Будды,
бирюзовую дымку высот.
Расцветут и окрасятся к маю
перевалы зелёным огнём,
как Корана священное знамя
над пустыней, объятою сном.
И забота глубинного корня,
проникая средь мёртвых камней,
напитает, как Слава Господня,
основание будущих дней.
Словно книгу, я жизни читаю:
сотник, писарь, бродяга, кузнец…
И страница всегда золотая,
где любуется небом юнец.
Где сизарь, напитав синевою
свой оранжевый чуткий зрачок,
держит путь над людскою войною
к гуслярам, к кержакам, к Домострою –
там, где Ноев стучит молоток.