ШПИЦ БЕРГЕН
Конечно, это была шутка, причем пьяная. В здравом уме и твердой памяти не назвал бы он его так. Но когда жена воспротивилась и покрутила около виска пальцем, он резонно спросил:
- А что, кто-нибудь еще назвал своего пса Бергеном?
- Это кто – пес? – изумилась жена. – Это он – пес? – Ее пальчик недоуменно указывал на крохотного шпица. Обретший имя песик клубком сжался на полу.
Но что интересно, даже протрезвевший хозяин песика не отказался от найденного столь удачно имени. Действительно, кому еще могло прийти в голову назвать так шпица?
Ну, вообще-то, большой фантазии не требовалось, достаточно было взглянуть на географическую карту – и мысль скакнула в нетрезвую голову. Фантазия явила себя по-другому, когда Берген вдруг заговорил человеческим голосом, притом на близкую хозяину тему. Но при чем здесь фантазия? Не вообразил же себе хозяин эту беседу со слишком разумным и не к месту морализирующим шпицем.
- Кончай пить, - сурово изрек Берген, глядя крохотными глазками снизу вверх на поникшего главой после солидного возлияния хозяина. – Хорошим это не кончится, так и знай. Учишь вас, ханыг, учишь… - с усталым вздохом пожилого резонера, которому смертельно обрыдло взывать к разуму вот таких губителей собственной жизни, произнес он далее. – Вот чего ты сейчас назюзюкался? Какой повод нашел?
- Повод? Без повода я не употребляю, - не очень уверенно ответствовал хозяин, пытаясь сообразить, какой в самом деле был сегодня повод принять на грудь. Видимо, повод сидел внутри него, ибо никакого внешнего он не нашел: ни праздника, ни чьих-либо именин не было, день даже не выходной, а обыкновенный будничный. Но разве то, что толкает изнутри, не повод? Как можно противиться внутреннему побуждению? И вообще, что за поучения позволяет себе этот песик? Кто чей хозяин?..
При этом ни малейшего удивления от самого невероятного факта владения Бергеном человеческой речью хозяин не чувствовал и никак подобное не комментировал, все свои негодующие эмоции направляя лишь на неуместное резонерство шпица, который «не по чину» нагло читал ему мораль.
- Ты думай, что говоришь, Берген! И кому говоришь! Совсем распоясался! Ты по сравнению со мной щенок. И кончим на этом.
- Как знаешь, - словно бы пожал шпиц плечиком. – Гляди сам, не попасть бы в историю с твоей пьянкой.
И на этом была поставлена точка. Берген потерял зримые очертания и способность говорить, как-то отдалился и с этого отделяющего его от хозяина расстояния звонко и очень коротко тявкнул. Хозяин только успел подумать, что наконец-то услышал настоящий голосок шпица, как проснулся.
Сны бывают разные, и относиться к ним можно по-всякому. Есть любители вещих снов, которые в любом сновидении склонны найти важное знамение, подсказывающее, как поступать в жизни. Хозяин Бергена к такому сорту людей не относился. И, вспомнив поутру его слова-предостережения, лишь покачал головой, подумав, что пить, пожалуй, и правда надо меньше, а то не только говорящая собака приснится, а кое-что покруче.
Он это думал, собираясь на службу, коей манкировать даже с самого злого похмелья невозможно: в наше трудное время устроиться туда считалось большим везением. Фирмой руководил приятель, и взял его по-дружески, но, однако ж, дисциплину держал твердую, и не посмотрел бы на то, что свой человек, вышиб бы за милую душу… Словом, собирался поспешно, оглядывая себя в зеркале напоследок: достойно ли выглядит?
День так прилично начался и ничто не предвещало катастрофы… хотя, если взглянуть спокойным взором на происшедшее далее, то катастрофы никакой и не увидим, а увидим одну глупость, на которую хозяин Бергена сам и напросился, уж точно не от большого ума. Даже неловко и рассказывать дальше.
Это был знаменательный день – день выплаты. Деньги вручались в конверте, как ныне принято, и никто из сотрудников их не демонстрировал прилюдно, такая повелась практика, заставляющая людей принимать позу жмотов или жуликов, которые эти денежки украли и прячут. Вот и хозяин шпица Бергена засунул конверт во внутренний карман пиджака, рассчитывая проверить сумму позднее, наедине с собой. Возможно, знал бы он, что в одиночестве это ему не удастся, да и вообще не удастся никак, вскрыл бы конверт немедля, хотя делать это было не обязательно, что ему отстегивал работодатель, он и так знал.
Знаменательный день венчало традиционное застолье. Шеф этому не препятствовал, наоборот, принимал активное участие как истинный демократ, лишенный возможности проявить свой либерализм иным способом, затиснутый в жесткие рамки дисциплины, которые сам же и создал. А тут появлялась возможность приоткрыть свою человеческую сущность, каковую он полагал весьма притягательной для подчиненных…ну, так ему казалось, хотя герой нашего рассказа полагал несколько иначе, да не об этом речь. В такие дни тот, что называется, «отпускал вожжи»: не препятствовал людям раскрепоститься, не следил за тем, кто сколько выпил, какие велись за столом разговоры, в которых принимал самое живое участие. И обычно наш герой покидал застолье под приличным градусом.
Так было и на этот раз. И, как бывало и раньше, по пути домой его потянуло «добавить», благо всякие бистро и прочие подобные общепитовские точки встречаются в городе на каждом шагу. В одну из них неподалеку от места работы он и заглянул, а можно сказать, ноги сами привели его туда, где его знали и наливали без лишних вопросов. Разумеется, не было и вопроса об оплате – рука сама потянулась к карману, но в вытащенном кошельке нужной суммы не оказалось, он ведь не взял с собой денег утром, уповая на заветный конверт.
Потому искомый конверт был извлечен на свет Божий, оттуда изъята бумажка стоимостью в одну тысячу рублей – мельче не нашлось, - конверт водружен на место, сдача положена в кошелек, и все эти действия произведены автоматически, как и бывает при затуманенном алкоголем сознании. И мгновенно забыты.
Застольным соседом оказался приятный юноша, вкушавший нечто горячее, на что не было обращено никакого внимания, поскольку хозяин Бергена не успел проголодаться за короткое время, прошедшее с тех рабочих посиделок. Перед соседом тоже стоял пластиковый стаканчик с водкой. Он, как видно, не любил пить в одиночку, и сразу же радостно возбудился, чокнулся своим стаканчиком:
- Давай, друг, за здоровье!
Обращение на «ты» у нас настолько привычно, что удивления не вызывает, тем паче – возмущения. Стаканчики поднялись, опрокинулись. Сосед сунул что-то в рот, прочую еду оставил на такой же пластиковой тарелочке и вышел из кафушки вместе со столь счастливо подвернувшимся собутыльником.
На улице чуток постояли, покурили. Сосед был крайне доброжелательный, к тому же подшофе – он обнял хозяина Бергена, даже к щеке губами приложился – а потом вспомнил про какое-то срочное дело и испарился. А наш герой остался стоять с чувством, что чего-то недоделал. Или, наоборот, сделал лишнее. Или что в его ощущениях чего-то не хватает.
Чего именно – он обнаружил вскоре после ухода собутыльника. Была некая пустота возле сердца, идущая из кармана с заветным конвертом. Он машинально, с тянущим уже из самого сердца холодком, полез туда рукой… Карман был пуст.
Давешний сон не оставлял его всю дорогу до дома. Предостережение Бергена оказалось вещим. И даже не скажешь, мол, сон в руку: сны не бывают такими прямолинейными. Или бывают? Крохотный шпиц же прямо напророчил неприятности. И легко себе представить, что он мог бы сказать обескураженному хозяину:
- Допрыгался? А я ведь предупреждал: кончай пить, хорошим это не кончится…
Впрочем, этими самыми словами он резонерствовал во сне.
Что скажет по поводу происшедшего жена – об этом лучше было не думать. Выход был найден один – немедля завернуть в магазин. К счастью, в кошельке лежала сдача от тысячной бумажки.