8.
На опушке леса сделали привал. Сысоев созвал командиров рот, сказал :
- Рассредоточте людей, пусть разводят костры.
- Правильно! - поддержал командир восьмой роты, той самой, которая переправлялась через реку вплавь. - Обсушиться надо.
- А как с маскировкой? - засомневался Дзюба.
- Вот для этой самой маскировки, - улыбнувшись, сказал Сысоев, - надо разводить костры. - Поняв, что до ротных не дошла его хитрость, пояснил : Потом сразу снимаемся, и пусть немцы , если приспичит, бомбят или что хотят делают. И бойцам это объясните.
Затея понравилась, вскоре затрещали сухие сучья, съедаемые огнём, потянулись вверх столбы дыма и искр.
А колонна , выслав во все стороны дозоры, продолжала свой путь.
Нервное напряжение после боя спало, бойцы всё больше чувствовали усталость, их безжалостно морил сон. Смотришь,идёт боец, равнение, кажется держит, шагает в ногу с другими. Но ткнулся вдруг переднему в спину, тряхнул головой, очнулся малость. Через минуту вновь клонит налитую тяжестью голову.
- Полежаев! - крикнул кто-то из задних рядов. - Расскажи хоть анекдот. Ты мастер на это.
- Я сплю, - отозвался Иван.
Однако, выждав минуту, согласился.
- Про кино расскажу. Хотите?
- Давай. Только комедию.
- Ну, так вот. Довоенный фильм. Как называется - не помню. Наши войска штурмуют укрепление войск какой-то державы. Красноармейцы идут в бой смело, решительно.. . Не толкайся, слышь! - прервав рассказ, обратился он к соседу. - Да - а... Наступают, значит. Но некоторые действуют не совсем по - геройски. Сначала поотстали. Потом и вовсе спрятались за поленицу. Сидят они за этим укрытием, из винтовок в луну целятся и кричат "Ура!"
- Не бреши! Луны не было, - перебили рассказчика.
- Разве не было? Выходит, и ты смотрел эту картину?- ехидно спросил Иван и, передохнув, продолжал : - Наши уже штурм закончили, а те всё кричат "Ура!"
- Такой приказ был, - не выдержал Кривцов.
-Кому?
- Нам, кому же ещё!
- Так это был про вас фильм?
- Да никакой это не фильм, - сознался Кривцов.
- А за дровами - то все-таки прятались?
- Слушай, Полежаев, как это ты умудрился доглядеть?
- У него в тот самый момент, когда атака началась, - вмешался Гиреев, - правую ногу стало портянкой терпеть.
Сел он переобуваться и поотстал малость. Пока догонял нас, всё это и приметил.
- Ха - ха-ха!
-Не правую, - уточнил Иван, - а левую.
Немудреная шутка развеселила бойцов, на какое-то время отогнала сон. А тут ещё Кривцов, желая показать, что на критику не обиделся, пояснил :
- Нам командира такого приставили. Тактики ни хрена не знает. "Стреляйте, - говорит, - в ту сторону".
-В ту , где Иван переобувался?
- Вот, вот!
-А что за командир?
- Не знаю, - слукавил Кривцов.- Высокий такой. Как раз полтора Ивана.
Посмеялись бойцы, потешились. Но пристала с тех пор к Киселёву необидная кличка"Полтора Ивана".
Вспомнили про разведенные костры.
- Не слышно, чтобы немцы там атаковали.
- И не побомбили.
Да, не " клюнули", видно, немцы на приманку . А под бомбёжку батальон все - таки попал.
Случилось это уже утром и в самом неподходящим месте : колонна вышла на ровное, без единого кустика поле.
Самолёты появились внезапно. С оглушительным рёвом пронеслись над головами красноармейцев, сбросив множество некрупных бомб. Бойцы бросились врассыпную. Несколько человек , распластавшись, остались на дороге.
Развернувшись, тройка стервятников пришлась ещё раз над полем, поливая прильнувших к земле бойцов плотными свинцовыми очередями, и скрылась за лесом. Скоро даль поглотила звенящий рокот моторов. Наступила жуткая тишина.
Не успели как следует опомниться от ошеломляющего удара,как из головного дозора прибежал запыхавшийся боец и сообщил :
- Колонна немцев!
- Где? - допытывался комбат.
-Там, - махнул рукой боец в сторону видневшегося впереди леса.
Велика ли колонна, боец в точности не знал. Уточнил только:
- Движется нам наперерез.
К бою батальон не был готов, и Сысоев, не исключая, что налёт повторится, приказал занимать круговую оборону прямо на этом злополучном поле. Бойцы заработали малыми саперными лопатами, торопясь вырыть хоть неглубокие окопчики для стрельбы лёжа.
В лесу захлопали винтовочные выстрелы. "Началось", - с горечью подумал Сысоев и решил, что головной дозор надо все-таки выручать из беды. Навстречу ему было послано отделение из восьмой роты.
Но скоро стрельба прекратилась, а ещё немного погодя из леса выкатился нивесть откуда взявшийся обоз: несколько пароконных повозок. По обозам чуть было не открыли огонь.Но вовремя заметили, что его сопровождают красноармейцы из головного дозора.
Они рассказали, как всё приключилось .
- Двигались мы осторожно, - докладывал немолодой боец из курских. - На перекрёстке дорог остановились. Справа, слышим, гутарит кто-то. Совсем не по- нашенски. Глянули - движутся эти самые повозки. По обочине дороги немцы вышагивают, кричат, руками машут, словно как ругаются. - Боец передохнул. - А тут самолёты эти... Говорю Егору : " Беги, докладывай". И сами мы хотели деру дать. Только , смотрим, за обозом больше никого нет. Залегли мы, пропустили немцев, потом уж стрелять начали. Не в них, а вверх. - "Хонде Хох!"- кричим.Они сразу сдались : винтовки - то в повозках были ... Вот, получите их.
- Молодцы! - похвалил комбат.
Поглядеть на немцев пришло несколько любопытных. Они , страшась, молча жались друг к другу.
Пытались допрашивать. Они что-то лопотали, пожимая плечами. Один, высокий и худой, в пенсне и давно не бритый, говорил особенно много, отчаянно жестикулируя.
- Погоди! - махнул рукой Сысоев.
Ему очень и очень надо было знать, откуда обоз двигался и куда . Но не приходило на ум, как бы это ухитриться. И пусть жестами, но объясниться с немцами. Расстегнув было планшет, хотел прибегнуть к помощи карты. Но край её кончался Западной Двиной.
Достал, наконец, чистый листок бумаги и прочертил линию. Нарисовал круг с расходящимися лучами. Вдобавок показал в ту сторону, где пряталось за тучами солнце.
- Мы идём по этой дороге на восток, - сказал он, - изображая шагающего человека.
Немцы оживились, заговорили, закивали головами.
- А вы? - он указал пальцем на одного, другого...
Опять только плечами жмут .Долговязый, наконец, догадался, видимо, чего от них хотят, попросил у Сысоева карандаш и на том листе бумаги провёл другую линию. Но только до середины листа. Отчаянно начал выкрикивать :"Пук! Пук! Пук!" и изобразил стреляющего человека . Скривил линию вправо и опять :"Пук! Пук!" Повернул влево - тоже "Пук! Пук!" И нарисовав спираль, развёл руками.
- Похоже, - заключил Сысоев, - заблудились. Не туда попали.
-Как раз туда, - не согласился Полежаев. - У них, товарищ старший лейтенант, в повозках и хлеб есть, и консервы, и даже это дело, - Иван выразительно щелкнул пальцем по воротнику гимнастерки .
Бойцы засмеялись.
- Уже проверил? - усмехнулся Сысоев.
- Так точно!
- Пожалуй, ты прав, - согласился комбат. - И провизия кстати, и повозки для раненых сгодятся.
Надобность в обороне отпала. Но Сысоев был почему-то уверен, что самолёты вернутся, и не спешил давать отбой. Он не ошибся : из-за леса нарастал гул мотора.
- Воздух! - пролетела из края в край команда.
Наученные горьким опытом, бойцы сразу же втиснулись в только что приготовленные неглубокие окопчики, с опаской поглядывали на хмурое небо .
Самолёт летел один, высоко и медленно. Над полем он развернулся, и от его жёлтого брюха начали отделяться десятки мелких комочков. Они, падая, дробились на ещё более мелкие. Наконец, закружились над полем тысячи листовок.
Сысоев на лету поймал одну. Внимание привлёк крупный ярко-красный текст: "Боевой листок". Пониже и шрифтом не таким броском было напечатано :" Красноармейская газета".
На другой стороне листка- карта западных областей страны. Кружочками обведены города Великие Луки, Андриаполь, Ржев. Указывалось количество пленных, взятых немцами у каждого города : семьдесят тысяч, шестьдесят, сорок...
Внизу оттиснуты вопросы : "Знаете ли вы, что Ленинград окружён? Знаете ли вы, что московское правительство бежало в Куйбышев? Знаете ли вы, что сын Сталина перешёл на сторону Германии?
-Поперёк листа было оттиснуто: " Пропуск".До конца комбат читать не стал, изорвал бумагу, бросил, и ветер, подхватив клочья на лету, покатил их по полю.
Приметил Сысоев, что большинство бойцов, мельком пробежав взглядом по строчкам, бросало листовки. Но некоторые тайком и торопливо припрятывали их.
Почему-то сразу вспомнился случайно подслушанный недавно разговор двух бойцов.
- Отступаем и отступаем, - жаловался один. - А мои уже под немцем.
- Что делать? - отозвался другой.
- Вот то-то и оно! Как быть, что делать?
Сысоев не придал этому разговору тогда значения. Сейчас эти слова прожгли догадкой :"Пострашнее бомб могут оказаться эти листовки".
Но без него командиры начали уже действовать.
- Самая настоящая брехня! - говорил бойцам Гиреев. - Так им и поверили, как же!
Переходя от одного к другому, он отбирал листовки. Пожилого красноармейца, сунувшего скомканную бумажку в голенище сапога, пристыдил :
- На что она тебе?
Тот , ужасно стыдясь и по-мальчишески красная, поспешно выбросил листовку.
- На закрутку, думал, сгодится.- Какая закрутка? - жал Степан своё. - Табаку второй день ни у кого ни крошки. Пропуском решил обзавестись?
У бойца даже пот выступил на лбу.
- Ладно, - смягчился Гиреев, - будем считать, что бес попутал. А теперь помогай собирать, да костёр из них соорудим .
Обрадованный благополучным исходом дела, боец стал бегать по полю, складывая в охапку шуршавшие на ветру бумажонки.
Бомбёжка , канитель с немецкими обозниками, провокационные листовки - всё это взбудоражило людей, напрягло до предела нервы.
Старший лейтенант Сысоев собрал командиров рот на короткий свет.
- Настроение у бойцов подавленное, - сказал он. - Красноармейцы измотаны боем и длительным маршем. На некоторых нагнали страху эти листовки. А идти ещё около сорока километров. Даже если помех не встретим на пути, что мало вероятно, - нам потребуются сутки. Что будем делать?
- Бойцов надо накормить и дать им хоть короткий отдых, - высказал своё мнение командир девятой роты
-Надо собрать коммунистов и комсомольцев, - добавил его сосед. - Разъяснить обстановку. Поставить задачу - пусть проводят беседы, не дают расползаться панике.
Младший лейтенант Дзюба излагал свой план неторопливо. Казалось, он давно уже всё обдумал и взвесил
- Пиши, комбат, приказ
- Какой?
- Первое, - Дзюба загнул на левой руке мизинец.
- Батальон выполняет ответственный приказ командования. Второе, - загнул ещё палец. - В бою под Ольшанкой весь личный состав проявил смелость и волю к победе, наголову разбил авангард противника. Третье, - продолжал он считать. - Особо отличились...Нет, это пока обождем . Второпях не произвести бы в герои труса. Третье. Всему личному составу объявляю благодарность. Отличившиеся будут представлены к правительственным наградам. Приказываю : всем бойцам и командирам и впредь быть верными воинскому долгу.. Ну, и ещё что-нибудь в этом роде.
- Пожалуй,Дзюба прав, - согласились ротные.На том и порешим, - подвел итог комбат. - Приказ напишу и сам зачитаю перед строем. - Когда ротные стали расходиться, добавил : - Партийные и комсомольские собрания не отменяются.
- Само собой! - откликнулся Дзюба.
Едва колонна втянулась в лес, был объявлен привал.
Сысоев приказал старшинам быстренько разделить трофейные продукты.
Бойцы поочерёдно пробовали то одно, то другое.
Хлеб хоть и ели с голоду, но поругивали :
- Супротив нашего - никудышный.
Мясные консервы пришлись по вкусу.
- Хороши. Но мало.
Кривцов усердно расковыривал штыком крышку у цветастой банки. Справившись с этим нелёгким делом, с любопытством разглядывал содержимое, потом потрогал пальцем, облизнул его.
- Картошка с мёдом! - воскликнул он наконец.
-Ври! - не поверил Киселёв.
- Попробуй.
Пётр, не мешкая, ковырнул. Кривцов , видя, что в банке сразу убыло наполовину, попытался было урезонить. Но было уже поздно. Облизываясь , Киселёв похвалил :
- Мёд - не мёд. Но и не редька.
Попытался было еще раз воспользоваться оплошностью Кривцова, но тот надёжно прикрыл банку рукой. Тогда Пётр разъяснил :
- Это сгущеное молоко. У нас такое тоже делают. Я пробовал.
Насытившись, бойцы вспомнили, что обоз доставили дозорные и засыпали их шутками.
- Благодарность им надо объявить, - предложил один.-И послать снова в дозор. Пусть ещё обоз ищут, - подхватил другой.- Только чтобы мясных консервов было больше.
Переходя от группы к группе и вслушиваясь в разговоры, комбат не мог не заметить перемены в настроении бойцов.
Потом, когда перед строем зачитал свой приказ, стараясь придать голосу торжественность, красноармейцы отвечали громко и слаженно:
- Служим трудовому народу!
Сысоев с радостью, какой давно не испытывал, любовался на подтянутых и стройных бойцов. "Нет,- думал он, - их дух не сломлен. Посмотрел бы, как немцы выглядели бы после таких испытаний, которые выпали на долю этих солдат!"
- Батальон! - выкрикнул он. - Слушай мою команду! По-ротно, седьмая рота впереди, остальные за ней, ша-а- гом марш!
Бойцы чётко отпечатали шаг. Сысоев побежал в голову колонны. Так и хотелось скомандовать : "Запевай!" Уверен был, что тотчас зазвенела бы лихая "Тачанка". Но песня была не ко времени : никто не знал, что ждёт впереди.
9.
Километрах в пяти от Волги встретились высланный командиром полка конный разъезд и головной дозор третьего батальона.
Спешились конники. Бросились обнимать их измученные, но счастливые и радостные пехотинцы. Пошёл по кругу чей-то кисет с махоркой. Посыпались с другой стороны вопросы.
Потом несколько верховых погнали коней галопом навстречу с колонной.
Трое заспешили в штаб полка, чтобы сообщить : "Идут!" Докладывая, добавили из того, что успели рассказать им бойцы из батальона Сысоева, всего-то самую малость. Но у доброй вести быстрые крылья. И закочевали из окопа в окоп, из роты в роту "самые точные сведения".
- Бой был у речки. Помнишь, новенький мост проходили?
- Это, наверное, когда артиллерия грохотала.
- То не артиллерия. Под бомбёжку угодили.
-Обоз, говорят, захватили.
- И роту пленных.
- Ого! Кого-то наградят,значит.
Потом стало известно, что встречать батальон выехал командир и комиссар полка .
- Обед сразу доставили.
-Капитан речь произнёс. А комиссар сказал: " Вы совершили подвиг".
- Водки каждому тройную порцию.
- По домам , говорят, в Ельцах расквартировали. Все сходу спать залегли.
Тут обошлось почти без прикрас. Так всё и было, кроме, конечно, тройной порции водки.
Проверив, как разместились бойцы, Сысоев пошёл на доклад к командиру полка.
Выслушав обстоятельный рассказ, капитан Иванов приказал:
- Отдохнешь, напиши донесение.
- Только излишне не скромничай, - посоветовал батальонный комиссар Рыжих. - Пиши пообстоятельнее, как всё было. Мы потом о вас в других батальонах расскажем.
- Это уж, кажется, ни к чему, - улыбнулся Сысоев. - А наградить кой-кого следовало бы.
- Трудно обещать, - вздохнул комиссар. - Вверху некоторые поговаривают: " От немцев драпаете, да ещё орденов просите".-Отступление отступлению рознь, - возразил Сысоев.
- Согласен. Попробую уговорить начальника политотдела. А уж если он возьмется, считай, что вопрос решён... Ну, этим завтра займёмся. Иди, отдыхай.
- Есть!
- Кстати, - задержал его капитан, - дадим тебе несколько командиров. Пополнение прибыло.А то у тебя , я видел, одним взводом сержант командует.
- Есть такой. Гиреев. Да не на всякого лейтенанта я его сменяю.
- Вот как! - удивился капитан.
- Молодчина , парень! - похвалил Сысоев.
- Не неволю. Оставляй. Только как же без звания? ..Впрочем, старшего сержанта на первых порах ему присвоят без проволочки.
- Буду просить, чтобы наградили. И из его же взвода Полежаева и Киселёва.
- Ну, об этом завтра, завтра. Иди, отдыхай, а то сидя засыпаешь.
- Ох, и устал! - сознался Сысоев.
- Вижу. Напоследок вот что. Начальника штаба к тебе назначили. Лейтенант Кузнецов. - Командир полка загадочно посмотрел на комиссара . Тот на его немой вопрос согласно кивнул головой. - Присмотрись, потом скажешь своё мнение.
- Есть! - отчеканил старший лейтенант, щелкнул каблуками и вышел.
Семен Ершов, отличавшийся аккуратностью, тихим нравом, расторопностью и умением делать абсолютно всё, был у Сысоева одновременно и адъютантом, и посыльным.
К приходу комбата он потеснил хозяев облюбованного им дома. Девочку и её мать попросил на время перебраться на кухню.
- В горнице, - сказал он, - будет штаб.
Приготовил ужин. В котелке дымилась каша. На столе пофыркивал самовар. На тарелке горкой высились ломтики хлеба. Возле непочатой бутылки стоял чистый гранёный стакан.
Но Сысоев чуть только притронулся к еде. На водку даже не глянул. Разделся и сказал Семёну :
- Давай спать.
Кровать уже была приготовлена. Поверх матраца сверкала белизной простынь, которую хозяйка по такому случаю достала из сундука.
Ершов, наказав женщине, чтобы в дом она никого не впускала, расстелил шинель в горнице же, к самой двери, подсунул под голову противогаз.
Не давала ему покоя поющая в сердце боль. Дома осталась жена с двумя малышами. Третий вот-вот должен был появиться. Прожила бы и одна Серафима, выдюжила. На работу она сноровистая, с людьми уживается.
А если немцы нагрянут?
Во сне такое, бывает, привидится, что только заскрипит Семён зубами. Да и наяву, забывшись иной раз, слышит голос жены, разговаривает в мыслях с детишками.
Впечатлительный он, Семён. Оттого, наверно, так и переживает за дорогих его сердцу жену и детишек.
Спал он тревожно и чутко. Поднялся чем свет. Наколол дров. Воды принёс из колодца. И от нечего делать стал выспрашивать хозяйку, постукивавшую на кухне горшками и ухватками, про её житье- бытье.
- Эвакуироваться - то не собираешься?
- Не думала ещё.- Может статься, что через день - другой и думать будет поздно.
Женщина насторожилась.
- Нежели и дальше немцев пустите?
- Нас они не больно спрашивают... Поприпрятывала бы вещички свои, да и отправлялась. Хвост у тебя не велик.
- Куда идти из своего дома?
- Жалеть бы потом не стала, - продолжал Семён своё.
- Да и тут небезопасно. Не сегодня- завтра жди с того берега гостинцев... Я тебе и ямку выкопаю. Сложишь в неё что поценнее. Вернёшься- хоть что-нибудь да сбережется.
- Вернёшься... - задумчиво проговорила хозяйка. - Сам же твердил, что немцы вас не спрашивают.
- Это - пока не спрашивают. Скоро ли, не знаю, но мы с них спросим . Да и как ещё спросим! Вот помяни моё слово.
Копать ямку , однако, Семёну не пришлось.
Комбат, едва проснувшись, послал его за командирами рот. Усадил их заполнять наградные листки, а сам, приказав Семёну следовать за собой, отправился в штаб полка. Оттуда, не заходя на квартиру, взялся осматривать отведённый батальону участок обороны.
От села Ельцы до деревни Выселки змеились вдоль левого берега Волги глубокие траншеи. На трехкилометровом участке Семён насчитал двенадцать добротных дзотов, да шесть блиндажей, предназначавшихся, как он понял, для ротных и взводных командных пунктов. На том берегу лес был снесён - немцам укрыться негде.
Побывали и на будущем КП батальона. В лесу - малоприметный бугорок, поросший молодым ельником. Десятка полтора ступенек вели в подземелье. В блиндаже целый взвод разместишь : он разделён на три секции. В каждой - двухярусные нары, столик. Заботливые люди даже печки- буржуйки для отопления поставили.
-Да-а,- удивился Сысоев.- Позиции действительно заранее подготовлены.
Усмотрел он, однако, во всём этом существенный изъян. Позади укреплений параллельно Волге шла шоссейная дорога. Стоит немцам прорвать оборону у Ельцев или у Выселок, выйти на эту дорогу - батальон окажется окруженным. "Об этом,- решил он,- надо сказать командиру полка".
Дома их дожидался щеголеватый лейтенант. Хромовые сапоги начищены до блеска. На шинели - малиновые петлицы. Грудь перехвачена поскрипывающими ремнями. Невысок, но строен. Лицо красивое, хотя и рябоватое. " Черти на нём горох молотили", - говорят про таких в народе. Ещё молод, но, пожалуй, старше Сысоева.
- Лейтенант Кузнецов, - доложил он. - Прибыл в ваше распоряжение.
-Сысоев, - протянув руку, - отозвался комбат.
С минуту сидели за столом молча, приглядываясь и изучая друг друга. "В штабе где-нибудь околачивался, - решил Сысоев. - Даже петлицы на фронтовые не сменил. Глаза нагловатые. Полысеть уже успел."
Молчание прервал Ершов.
- Хозяйка обедом потчует. Пусть подаёт, или до хозвзвода сбегать?
- Попробуем домашнего, - отозвался Сысоев.
На столе мигом появились щи со свининой, тарелка капусты, сдобренной льняным маслом.
Семён взглядом указал на стоявшую за стеклянной дверцей шкафа бутылку. Кивком головы комбат выразил согласие. Налили, чекнулись. Лейтенант выхлестнул пол-стакана одним глотком."Лихо, - отметил Сысоев. - Даже не булькнуло. " Расспрашивать Кузнецова пока ни о чём не стал. Но сразу же после обеда дал ему задание.
- Отправиться на командный пункт. Ершов знает, где он. Захвати с собой хозяйственный взвод и связистов. Устраивайтесь там как следует. К вечеру связь с полком должна быть обязательно
- Слушаюсь! - отрапортовал Кузнецов.
Сысоев же второй раз за день отправился к командиру полка. Там и высказал свои предложения относительно организации обороны.
- Был бы я на месте немцев, - склонившись над картой, докладывал он, - непременно атаковал бы Выселки.
- Почему не Ельцы? - поинтересовался капитан.
-Скрытых подходов нет.
-Пожалуй, - начал склоняться на его сторону командир полка, хотя ещё не совсем согласился. - Зато ударом через Ельцы можно отрезать весь батальон!
- Верно. Но, захватив Выселки, я выскочу на шоссе и окажусь в тылу всего полка. Что будете делать?
Капитан надолго задумался. Перспектива, прямо скажем, представлялась неутешительной. Допустим, одна рота будет оборонять Ельцы. Другая - Выселки. Для третьей оставался трехкилометровый участок между двумя этими селениями. А что, если немцы и в самом деле атакуют Выселки? Чтобы смять оборонявшуюся здесь роту, надо не так уж много сил. Потом пустить в прорыв танки, и хорошо подготовленные в инженерном отношении позиции полка теряют всякий смысл.
- Да- а, - окончательно сдался капитан. - Убедил. Но где же выход?
- В Ельцах оставить один взвод девятой роты. Два других разместить в дзотах между Ельцами и Выселками. Седьмой и восьмой ротам в два эшелона укрепиться в Выселках. Сюда же поставить батарею противотанковых орудий.На том и порешили. Договорились только, что возможность наступления немцев на Ельцы исключать не будут. Но план обороны на тот случай обсудят позднее.
Расторопность, с которой Кузнецов подготовил к работе командный пункт, Сысоеву понравилась. Но хвалить начальника штаба он не стал. Сразу же, как спустился в блиндаж, разослал на столе карту-пятикилометровку, сказал :
- Наноси обстановку.
Лейтенант извлек из сумки набор цветных карандашей. Сысоев выждал, пока он при готовится.
- Ельцы, - указал он пальцем. - Это будет наш левый фланг. Тут займёт оборону первый взвод девятой роты.
Кузнецов нарисовал красным карандашом кружочек. Таким же образом появилась целая цепочка кружочков до самых Выселок. Там двумя эллипсами обозначили седьмую и восьмую роты.
На карте отчётливее, чем на местности, был заметен изъян в обороне : линия, обозначавшая шоссе, так и прижимала кружочки к Волге. Не смог не заметить этого и Кузнецов.
- Надо бы в резерве что-то оставить, - предложил он.
- Вдруг немцы атакуют Ельцы, - что будем делать?
"Смекалистый" - отметил Сысоев, но посвящать в свои планы начальника штаба он пока не стал. Предупредил только :
- Нам дали всего две карты. Одна будет у меня, другая - в штабе. У тебя, значит.
- Понятно.
- Теперь будем размещать роты. Я займусь седьмой и восьмой. Тебе - девятая.
- Слушаюсь.-Ершов пусть с тобой идёт, я возьму кого-нибудь из хозвзвода... Да, чуть не забыл. В Ельцах к утру чтобы ни одного жителя не осталось. Пусть хоть в лес уходят, но на передовой им делать нечего.
К вечеру все подразделения батальона заняли отведенные им участки. Уж после этого только Кузнецов с Ершовым стали ходить из дома в дом, предупреждая хозяев, что эвакуироваться они должны немедленно. Никто не возражал, люди только вздыхали да охали.
В школьном здании, которое, как предполагал Кузнецов, пустует, вдруг засветились окошко. Кто-то там был и неосторожно, без маскировки, зажёг лампу. Лейтенант вспылил, матюкнулся и торопливо зашагал к школе. В угловую маленькую комнату вошёл без стука, готовый в пух и прах разнести виновника. Навстречу ему из-за стола, оторвавшись от раскрытой книги, поднялась молодая женщина. Кузнецов удержал рвавшийся наружу гнев. У него вдруг запершило в горле. Откашлявшись, сказал глухо:
-Окно бы замаскировали.
- Ой, простите, - засуетилась женщина и стала надевать на гвоздики, вбитые в косяки, края байкового одеяла.- Простите, - повторила она. - Зачиталась и совсем забылась.
Кузнецова удивила бедность обстановки, никак не вязавшаяся с привлекательным видом хозяйки. Простая железная кровать, стол, да две табуретки - вот и всё убранство. Женщина поняла, видимо, недоумение лейтенанта, пояснила:
- Я тут временно, эвакуированная. Жила в Великих Луках... Да вы присядьте, товарищ лейтенант.
Пухленькие губы её тронула улыбка. Голос звенел ласково.
Кузнецов повиновался.учительница.
-Сюда в конце сентября добралась. Обратилась в сельсовет.Разрешили туту поселиться. И работу дали в школе. Я учительница.
"Одета опрятно" - отметил Кузнецов. - А глаза прямо- таки обворожительны. Без мужа, разумеется."
- К сожалению, - сказал он,- есть приказ всех из села выселить. Передовая - не положено.
Учительница, казалось, сникла. Кузнецову сделалось жаль её. И уж не так настойчиво, как в первый раз, он повторил:
- Такой приказ.
- Понимаю,- согласилась женщина. Вдруг лицо её снова озарилось, и она с мольбой в голосе воскликнула:
- Товарищ лейтенант! Я , конечно, уйду. Но будьте любезны, дайте хоть ещё денёк отдохнуть. Понимаете, пешком от самых Великих Лук шла.
Кузнецов не осмелился отказать ей
- Хорошо, - согласился он.
- Я вам весьма благодарна... Хотите, чайком угощу?
Если бы не строгий наказ комбата вертаться поскорее, остался бы лейтенант. Но вовсе не потому, что хотелось чаю.
- Сегодня нет времени.
- Жаль, - снова погасив улыбку, сказала учительница.- Скучно одной, знаете ли. Да и боязно... В другой раз, может, зайдете? - спросила она вдруг.
- С удовольствием, если выберу время.
На прощание учительница осмелилась подать лейтенанту руку. Он с готовностью сжал её. Страшно хотелось привлечь эту женщину, обнять и впиться губами в её манящие розовые губы.