Голодная. При бессоннице желание пойти и открыть холодильник обостряется. Кто придумал диеты, при которых быстро убирается всё, кроме щёк? Ещё лучше - разгрузочные дни. Это когда сидишь на воде и гречке, залитой кефиром, причем, при двух работах: одной нормированной, другой - в свободном полете, но за деньги, то есть, сколько сделаешь, столько и получишь. Хочешь больше - паши хоть все ночи напролет при направленном светильнике с лампой дневного света. К трём часам рассеянный свет начинает чертить внутри глазных яблок абстракцию. К четырём понимаешь, что фигуры всё больше приобретают очертания пирожных или тортиков с подтёками шоколадной глазури на боках.
Поднимаешься с "вертушки" и перебежками, как лицедейская бабка с авоськами по мелководью, (если кто помнит), кидаешься в кухню. Дверная защёлка приятно, практически бесшумно, отгораживает тебя от внутридомашнего мира стеклом с лазерными разводами, и вот он перед тобой, вожделенный холодильник. Открываешь его, а там... Ёлы-палы. Неужели я так и не смогла воспитать в себе волю?
Пропускаем верхние полки. Их просто не существует. Они испаряются ровно в тот момент, когда хочешь бросить на них вороватый взгляд, так, между прочим, должна же я на что-то смотреть. Или нет? Ах, пустое - как говаривала наша машинистка-виртуоз, когда ей на стол клали стопу решений пленума городского комитета и просили срочно напечатать, чтобы утром дать в номер.
Пустое-непустое, а желудок точно сжался в комок. Поэтому зачерпываю ненавистную гречку и, представляя, что жую шашлык, прошмыгиваю в прихожую, в пять минут экипируюсь, делаю глоток воды и вылетаю на лестничную клетку.
Утренняя пробежка. Нет, будем честными, редкая утренняя пробежка. Ещё честнее, двухсотметровая трусца, перемежающаяся километровой спортивной ходьбой. Ну и пусть. Норм ГТО не сдавать, а мозги проветрить не мешает. Тем более, сегодняшний декабрь радует плюсом, часто сухим асфальтом и розовым ночным небом. Хочется дышать и не думать об эпитетах.
Не буду. В смысле, думать. Тем более, что впереди на аллее в свете фонарей замаячил силуэт еще одного "неспящего в Сиэтле". Спустя минуту фигура сбавила темп и остановилась, продолжая топтаться на месте и выполнять комплекс упражнений производственной гимнастики.
Не имея привычки вступать в диалог с утренними собратьями, я и в этот раз хотела просто поприветствовать физкультурника и умчаться вдаль, за горизонт. Но как назло, ломаное колено хрустнуло, я ойкнула и перешла на шаг. Собрат, заметив меня, повернулся навстречу всем корпусом и при приближении оказался ни кем иным как нашим любимым мэром.
- Наталья Николаевна! Вот мы и встретились на узенькой дорожке!
Мне показалось, что даже пар, клоками вырывавшийся изо рта мэра, нёс в себе радостные посылы. Здоров, умён, лёгок в общении, красив, богат, отчего же не радоваться. Я бы тоже радовалась, имея в арсенале хотя бы три из этих составляющих.
- Не только узенькой, но и тёмненькой, Олег Давыдович, - просипела я, наблюдая, как рука мэра тянется к моему плечу и заинтересованно пробует наощупь материал куртки на рукаве.
... Давно, когда рисовала, всегда удивлялась, почему человеку жизненно необходимо потрогать пальчиком ещё невысохший холст...
- Ну, как? Сойдёт для сельской местности?
- О, да. Я три года назад такую купил для лыж. Кстати, как вам лыжи?..
Всё. Пошло-поехало. Бе-ме, пятое-десятое. Обычная развлекаловка при встрече руководящего состава с чернью в неформальной обстановке. А, может, и к лучшему. На время забудусь трёпом, и голод трансформируется в привычку. Тем более, что к нам подбегали ещё две фигуры. По очертаниям одной из них безошибочно угадывалась заведующая налоговой полицией, знойная во всех отношениях женщина, веселушка на выезде, строгая при исполнении, отличительными приметами которой являлись прекрасно-огромная грудь и вечно осветлённая хала на голове.
Что ж. Отличная компания для настроения, да и вообще, начала очередного тёплого декабрьского дня. Колено, не подведи.