Хочу быть взрослой. Глава IV. Заключительная

Глава IV. Становлюсь взрослее с каждым днем.
1. Папа купил машину.

С   утра в квартире начался переполох: пришло извещение на покупку машины. Папа стоял в очереди на «Волгу», и настало время ее забирать.    Весть эта быстро облетела наш двор. Все пребывали в приподнятом настроении: и домашние, и соседи. Женщины давали маме советы относительно цвета «Волги»,   выбора чехлов на сидения. Соседки  покачивали головами   и с завистью говорили: «Ну, Тамара, будешь теперь царицей Тамарой ездить в собственном автомобиле! Смотри, не загордись!». Мои друзья тоже обсуждали эту тему,  а   Инна   важно изрекла: «Ну, Надя, теперь, ты павлином будешь ездить в машине». Мне представилось, как я с раскрытым павлиньим хвостом разъезжаю в машине. Картинка получилась нелепой, но веселой. 
В нашем дворе у людей были машины: «Москвич» и «Запорожец», но «Волги» не было ни у кого.
  За автомобилем надо было ехать в Москву, поэтому папа попросил нашего дальнего родственника дядю Ваню,  работавшего шофёром,  пригнать машину. Юра стал проситься с ними, и решено было взять c собой парня, которому пора приобщаться к  серьезным мужским делам. Брат пребывал на седьмом небе от счастья и уже видел себя за рулем новенького автомобиля.
Пока наши мужчины были в отъезде, разговор о покупке машины не утихал ни у нас в квартире, ни за её пределами. Все с нетерпением ждали возвращения папы на новенькой «Волге».
В назначенный день в ворота нашего двора въехал горбатый «Запорожец» серо-голубого цвета,  на водительской дверце которого красовалась глубокая царапина.   Машина, просигналив несколько раз, остановилась у нашего подъезда, и из неё с   видом победителя вышел папа, а за ним показались дядя Ваня и Юра. Услышав гудки, народ высыпал на улицу и в недоумении таращился на «Запорожец».
- Николай, что это? -  удивленно спросила мама.
- Это, Тамара, наша машина! – гордо ответил папа, любовно похлопав  капот  автомобиля.
- А где «Волга», за которой ты поехал? – все ещё ничего не понимая, продолжала  мама.
- Знаешь, Тома, я поменял «Волгу» на «Запорожец»! Один хороший человек так  меня об этом просил!  Говорит: «Уступи мне «Волгу»! Жизни без неё нет!» Умолял просто. Ну, я и пошел ему навстречу! Если очень надо человеку…  А мне что?  И такая машина хорошо. Она мне даже больше нравится. Я подумал, что для начала неплохо поездить  на «Запорожце». И потом немаловажный фактор:  мотор у него располагается сзади,  не то, что   у «Волги» - спереди.  Мало ли что, будет ещё дымить мне в нос!

Я чувствовала, что именно этот довод был для папы самым важным, потому что он  всегда старался не навредить  здоровью. Ради этого он мог отказаться от чего-то и позначительней, чем «Волга».
Мама лишь руками развела.
- Ваня, да как же так? Променять «Волгу» на «Запорожец»! Это же ни в какие ворота не лезет! И ты его не остановил?- с упреком обратилась мама к дяде Ване.
- Да разве он послушает! Я говорил ему, но тот мужик так просил, чуть не плакал! Ну,  Николай не выдержал такого самоунижения  и поменялся… – с чувством вины объяснил дядя Ваня.
Тут все начали одновременно говорить, подтрунивать над папой:  ждали его приезда на настоящей машине, а не на консервной банке.   
- Да, Тома, мужик у тебя оригинальный! Я бы своего за такие обмены в бараний рог скрутила, а ты молчишь!  - подначивали маму соседки, улыбаясь.
- Да, думали, прокатишься царевной Тамарой, а, оказалось, будешь трястись, как лягушонка в коробчонке!  Согнешься в три погибели, усаживаясь в машину! – незло хихикали одни.
- Да и машиной это чудо на колесах не назовешь! – дополняли другие.
- Это вы, женщины, зря! Машина – огонь! Прошла все километры без сучка, без задоринки! Хотите, прокачу с ветерком! Есть желающие?- не обращая внимания на подколки, добродушно предложил папа.
Желающих не оказалось.
- Ну, что ты, Коля! Я со своими габаритами и не помещусь в твой горбатый «Запорожец»! – картинно взмахнула руками и покатилась со смеху круглая, как шар, тётя Нина.
- Да, для твоих пышных форм, даже «Волга» будет тесновата! Подойдет, пожалуй, только кузов грузовика! – сострил сосед дядя Витя.
- Да разве её туда подденешь? Такие габариты поднять на борт непросто! Надорваться можно! – заметил кто-то.
Раздался дружный хохот.
- Вот грубияны! – тетя Нина замахнулась на шутников кухонным полотенцем, лежавшем на её плече, вызвав новый прилив смеха. – Ох, и хлипкий мужик пошёл!
Толпа стала разрастаться.
- Ну, и развеселил ты нас, Николай! Впервые слышу, чтобы человек совершил такой странный обмен! – продолжали соседи.
- Да, обмен неожиданный для меня, - поддержала мама.
– Смотри, не пожалей потом! – остерегали соседи.
- Ни в коем случае! Машина – огонь! Прошла все километры без сучка и задоринки! - бодро парировал отец.
Но кто-то заметил:
 - Говоришь, без сучка и задоринки, а на дверце царапина свежая! Это что?
- Боевое крещение! Только об этом я своим расскажу. А пока дайте домой зайти да с дороги умыться.

За столом папа рассказал, как отличился наш Юра. Когда машина была получена, папа с дядей Ваней задержались с оформлением   бумаг, а Юра в это время сел в «Запорожец», повернул ключ зажигания, решив подогнать автомобиль к  входу в контору. Поскольку водить Юра не умел, а  машин вокруг было много, то, не проехав  и нескольких метров, он боковым зеркалом  зацепил  стоящие в ряд новенькие  автомобили, чем вызвал всеобщее негодование. Выкрикивая угрозы, за виновником погналась разъяренная толпа водителей, готовых расправиться с ним самым серьезным образом. Какое-то особое чутье подсказало папе и дяде Ване, что шум на улице имеет отношение к ним. Выбежав из помещения,  они постарались унять разгоряченных мужиков, которые уже  догнали  машину и намеревались учинить расправу над лихачом. Осознав серьезность момента, горе-водитель не на шутку струхнул в предчувствии расплаты и, бледный от нервного напряжения, вцепился мертвой хваткой в руль, а ногами со всей юношеской силой уперся в пол, не желая быть  вытащенным из салона автомобиля.         
Быстро оценив обстановку и делая вид, что к молокососу не имеют никакого отношения, папа с дядей протолкались к «Запорожцу».  Оттеснив разбушевавшихся мужиков,  они молча, не сговариваясь, под  одобрительные возгласы разгневанной толпы, предвкушавшей справедливое возмездие,  одновременно дернули на себя дверцы машины. В мгновение  ока дядя Ваня  оказался за рулем, ловким движением руки перебросив Юрку на заднее сиденье, а папа  в это же время занял место рядом с водителем,  и машина неожиданно для всех  рванула  с места.  Водители на мгновенье опешили и от неожиданности  отпрянули от автомобиля,   тем самым выпустив беглецов  из окружения. Осознав свой промах, они устремились в погоню,   выкрикивая угрозы и проклятия. Некоторое время самые активные и резвые преследователи  бежали за автомобилем,  но потом безнадежно отстали и махнули рукой. Каким-то чудесным образом нашим мужчинам удалось спастись. Досталось только новехонькой машине, у которой на блестящей глянцевой  водительской двери  образовалась глубокая царапина. И все это  в первые минуты её приобретения!
Юрка чувствовал свою вину  и побаивался наказания отца за столь безрассудный поступок.  Но папа не стал его ругать, посчитав, что сын и так получил серьезный урок и впредь будет умнее. Но строго предупредил, что разрешит ему сесть за руль только после получения прав.

-   Я испугался, что Юра сам мог покалечиться, ладно уж машина! Хорошо, что все так обошлось! Шофёры шутить не любят, могли здорово проучить наглеца!
-  Как же это, сынок? Зачем ты сел без разрешения за руль? - пыталась выяснить мама. Но Юра только потирал вспотевшие ладони, сопел и молчал.

Я нисколько не расстроилась, что папа пригнал «Запорожец» вместо «Волги», и уже вечером того же дня с друзьями загрузилась в машину, чтобы  покататься по  городу.  Детвора была в восторге и все время повторяла: «Очень удобно…  И все поместились! Замечательная машина!» Папа расплывался в довольной улыбке.

Отец легко сносил нападки на своего железного конька-горбунка, и был абсолютно доволен приобретением. На семейном совете было решено проверить машину в действии и отправиться к Черному морю. Сказано – сделано! Ещё до рассвета мы погрузили в багажник вещи и уселись в машину: папа – за руль, мама – рядом на место штурмана, а я удобно расположилась на заднем сиденье. Юра ехать с нами отказался: он желал независимости  и уехал с друзьями в спортлагерь на Дону. Дорога к морю была длинной, поэтому я уснула.
Папа оказался заправским водителем, он уверенно вел машину  и лихо обходил загордившиеся легковушки под удивленные взгляды  водителей. 
- Во даёт горбатый! – летело вдогонку из открытого окна.
Нам нравилось, что можно ехать с комфортом, останавливаясь и отдыхая, где захочешь,   а потом следовать  дальше. За окном мелькали деревеньки,  живописные  лесополосы, за которыми виднелись бескрайние просторы полей, и папа затягивал: «Едем мы, едем! А кругом колхозы….» На этом песня обрывалась, так как  дальше он не знал слов, да и мы с мамой тоже. Когда устанавливалась пауза, папа обращался к маме:
 - Штурман, оперативное время?
Мама смотрела на часы и сообщала время.
- Давай, дочка, запевай ты! – просил он, и я  затягивала, стараясь перекричать звук мотора: «От Махачкалы до Баку, волны катятся на боку, и, вздымаясь,  бегут валы от Баку до Махачкалы».  Эту песню привезли  старшие  девочки из пионерского лагеря,  нам песня  понравилась. Если кто-то начинал петь, то мы тут же подхватывали.
Для того чтобы размяться и отдохнуть от поездки, мы совершали  остановки. Но не всегда они доставляли  нам радость.  Прежде, чем заехать в кемпинг или на оборудованную стоянку, надо было долгое время провести в очереди, потому что многие путешествовали своим ходом и искали благоустроенный ночлег. Запомнился мне  кемпинг недалёко от Анапы, где  на песчаном пространстве выстроились в ряд машины. Ветер гнал песок, задувая его в глаза и рот, растительности поблизости не было, и представшая картина навевала уныние. Однако надо было зарегистрироваться, и папа,  обведя взглядом территорию и увидев длинную очередь,  направился к ней, решив, что именно здесь происходит регистрация машин.  Мы последовали за ним. Каково же было наше удивление, когда мы увидели извивающуюся  змейку из людей, стоящих в очереди к  единственному на весь кемпинг туалету, сбитому из досок.    Посмеявшись над своей ошибкой, мы с радостью покинули этот приют для  путешественников и двинулись дальше.  Было еще светло, поэтому мы надеялись  найти место получше. 
С погодой, надо сказать, нам не везло: все время  шли дожди.  Мы стремились убежать от ненастья, меняли место стоянки, но непогода преследовала нас,    вынуждая задуматься о возвращении домой.  Случалось, что ненадолго выглядывало солнышко, и мы с радостью  загорали и купались в море. Но  вода в начале июня была еще прохладной. Мои глаза предательски облепили  ячмени, а мама, вынужденная спать со  мной в машине, поскольку в палатке из-за сырости было холодно,  искренне сокрушалась, что салон «Запорожца» слишком  маленький по сравнению с  салоном «Волги», и подтрунивала над папой, который ночевал в палатке. Рядом расположилась семья, приехавшая на «Волге». Соседи были довольны своей вместительной машиной, в которой они удобно располагались на ночь: муж, жена и ребенок.  Услышав рассказ о том, как отец  поменялся машинами с незнакомым человеком, соседи не переставали удивляться этому решению и каждое утро  с сочувствием поглядывали на маму, делающую незамысловатые упражнения после проведенной в тесноте ночи.  В тени деревьев  было прохладно и влажно, земля не успевала за день просохнуть, поэтому  мы с мамой  не рисковали спать в палатке.      
Во время дождя на «дикой» стоянке заняться было нечем. Если дождь к вечеру прекращался или немного моросил, то мы шли на туристическую базу, находившуюся неподалеку, где крутили кино.  Завернувшись в одеяла, мы рассаживались на сырые деревянные лавки. Пленка фильма  часто обрывалась,  звук трещал и шипел, но мы были рады и такому просмотру.
Дожди лили, не переставая, и мы, наконец,  сдались.   Вынужденное возвращение в родные края не повлияло на наше хорошее настроение.   Преодолевая  километры пути,  мы неслись по утренней трассе с шутками и песнями.  В это время с проселочной дороги, размякшей от дождя,  наперерез нашему движению, не затормозив,  выехал огромный грузовик, который по правилам должен был пропустить нас, следовавших по главной дороге. Избежать столкновения нам помогла молниеносная реакция папы. Он резко затормозил, и «Запорожец» сделал полный оборот на скользкой глине,    занесенной с проселочной дороги колесами автомобилей, и остановился.  Мама онемела от предчувствия беды, а я с силой сжала край байкового одеяла, будто   спасательный круг.  Но папа был спокоен и сосредоточен. Убедившись, что никто не пострадал, машина стоит на четырех колесах, он решил не останавливаться и продолжил движение,  не выясняя отношений с нарушителем.  Все произошло очень быстро.  Водители и пассажиры машин, следовавших за нами и по встречной полосе, остановились и ждали развязки.  Но увидев, что наша машина   без промедления двинулась дальше,  только открыли рты и покачали головами, удивляясь папиному самообладанию. Водители проводили нас гудками и одобрительными криками, а горе-шофер  грузовика,  высунув из окна голову в клетчатой кепке,  проводил нас растерянно-виноватым взглядом. 
Дома эта история  не раз вспоминалась нами и в подробностях пересказывалась друзьям.
 Как прекрасно путешествовать на машине! Я была довольна этой поездкой, несмотря на дождливую погоду и   ячмени на глазах.

 
2. С друзьями на дачу.

Оторвать меня от подружек и игр во дворе  было просто невозможно, я боялась пропустить самое интересное.   Без моих друзей мне было  скучно. Я наотрез отказывалась ехать даже на дачу, поэтому папа, хитро улыбаясь,  предлагал ребятам:
- Кто с нами поедет на дачу? Бегом отпрашиваться у родителей!  Машина отходит ровно через 10 минут!   
Для детворы поездка на дачу была событием, особенно когда поспевал урожай. Папа возил их по очереди, опасаясь брать в салон слишком много ребят. К тому большое количество неугомонных гостей могли навести  на даче свои порядки и по неосторожности повредить  прививки, за которыми папа бережно ухаживал.
Счастливчики  с шумом набивались  в горбатый «Запорожец», и мы отправлялись в путь. По дороге мы пели песни, а папа, довольный нашим исполнением, подбадривал нас. Другим развлечением была игра в «номера»; мы крутили головами в разные стороны, пытаясь разглядеть номера машин, проезжавших мимо, и выкрикивали номер. Было важно, чтобы цифры в нем повторялись:  73-22 или 55-16. Кто  увидит больше  таких номеров, тот и победит!

На даче мы выскакивали из салона машины с гиканьем туземцев и во всю прыть бежали к вишне или залезали на абрикосу. Когда мама присутствовала при этом, то неизменно прикрывала уши и называла нас племенем тумба-юмба. Мы смеялись, нам нравилось быть дикарями.  Папа всегда улыбался, но предупреждал:
- Смотрите осторожно, не упадите и ветки не поломайте! Аккуратно! Да не рвите зеленые плоды! Дайте им созреть!
             Для новичков папа проводил экскурсию, рассказывал, где какое растет дерево, что в нем особенного, показывал прививки, угощал абрикосами, виноградом, смородиной. Ребятня с удовольствием уплетала спелые фрукты и ягоды, а я, следуя их примеру, тоже кое-что съедала, хотя дома запихнуть в меня фрукты было невозможно.
Под вечер начинали летать большие синие стрекозы – попы. Так мы их называли. Они издавали треск и шуршание своими крыльями и пикировали близко к земле, но поймать их было не так-то просто. Попы редко садились на куст, а летали быстро, постоянно изменяя направление движения, поэтому  гоняться за ними было интересно. Легко можно было поймать зинчика, даже с красным хвостом, но вот попа! Не всякому выпадала такая удача. Но если   везло, то мы бережно брали его  за грудку, чтобы не помять крылья,  и  рассматривали,  приставляя свой палец к его хватким колючим лапкам или рту. Челюсти насекомого   захватывали  подушечку пальца,  и было  больше   щекотно от укуса, чем больно. Перламутровая голова  стрекозы напоминала  множество склеенных между собой кусочков полусфер, а  большие глаза   под прозрачной пленкой, казалось, смотрели на нас изучающе. Мы старались не зажимать  тонкие и хрупкие крылышки и, рассмотрев  стрекозу, отпускали ее на волю.  Нам было интересен сам процесс поимки.    
 Мне очень нравилось ездить на дачу в компании друзей.

3. «Бегающая» труба.
Когда папа бывал дома, а мне становилось скучно, я просила его съездить к «бегающей» трубе. Было у нас такое развлечение: наблюдать за  трубой, которая незаметно «перебегала» дорогу.  Я садилась к папе в машину, и мы ехали за город, где располагался завод. Издалека виднелась большая полосатая труба, из которой шел пар. Загадка заключалась в том, что когда мы ехали, то труба была справа от нас, а потом в какой-то момент оказывалась слева. Вот такой фокус-покус! Я смотрела во все глаза, стараясь не пропустить тот миг, когда труба «перебежит» дорогу, но умудрялась прозевать этот момент, тогда папа подсмеивался надо мной:
- Эх, ты! Раззява!
- Давай, папа, вернемся и снова проедем мимо, - просила я.
- Ну, давай! – соглашался он.
Мне так хотелось узнать: как же получается, что труба сначала находится с одной стороны  дороги, а потом оказывалась  с другой. Я спрашивала об этом папу, но он хитро улыбался:
- А ты подумай сама, почему так происходит.  Надо учиться думать! Вот был такой ученый Ньютон. Все люди видели, как падают яблоки с дерева, и только он задался вопросом, почему они падают  именно на землю, а не летят, например,  вверх? И открыл закон всемирного тяготения.
Папа разворачивал машину, и мы снова проезжали мимо трубы. Я изо всех сил таращила глаза, стараясь разгадать загадку.  Я пристально смотрела на трубу, «переходящую» дорогу. Это было обыкновенное чудо!
Бывало, что к нам в машину набивалось полным-полно  ребят, чтобы отправиться к трубе-путешественнице. Мы оживленно обсуждали загадку  перемещения  трубы, выдвигали версии, а  папа молчал и тихонько посмеивался. Но находились такие ребята, которые не видели в этом факте ничего особенного. Они даже удивлялись  всеобщему возбуждению и восторгу, а я не понимала их и даже жалела. Скорее всего у них просто не было воображения. А может быть, они не могли  заметить удивительное  в простых вещах?  Даже когда я разгадала тайну «бегающей» трубы, я все равно просила папу проехать к ней и с удовольствием за ней наблюдала.  А вы догадались, почему труба «бегала»?
Я училась замечать интересное в самых обычных вещах.

4. На речке.
 
 Летом, когда спадала жара, папа вывозил  нас –  детвору –  на пляж окунуться, как он говорил, разок-другой в речке.   
Он спрашивал:
- Поедем на речку? Беру всех желающих в машину!  Бегите спрашивать разрешение у родителей и за полотенцами. Только быстро: одна нога здесь, а другая там!
- Ма-а-а, - разносилось по двору.- Можно с Надей и ее папой на речку?
Мы набивались в машину, как сельди в бочку, и ехали к реке, которая протекала  неподалеку от нашего дома.   Пляж  был небольшим  и мало ухоженным. Он больше походил на дикий с зарослями осоки и камыша по краям, но дно было  пологим  и песчаным.   На отмели  песок ложился  волнами от легкого прибоя, и ноги  приятно ощущали  эту ребристую поверхность.   Мы купались,  бегали босиком по кромке воды, строили замки из песка, украшая их ракушками, играли в мяч. Речка была неширокая и не очень глубокая, но все же встречались ямы, где вода закручивалась воронкой.   
- Смотрите, в воде не баловаться, - предупреждал папа. – Обещайте. Иначе без разговоров отправитесь по домам!
Мы обещали.
 Течение реки было тихим, и мы под присмотром папы, шумно плескались в теплой воде.
- Пострелята, марш на берег! – звал нас папа.
После водных процедур наша  компания собиралась вокруг  арбуза, который папа предусмотрительно захватывал с собой. Спелый плод  громко растрескивался под острым ножом, и открывалась  ярко-красная   сочная мякоть, в которой  чернели   небольшие косточки. Причмокивая, мы за обе щеки уплетали  арбуз, а сладкий сок  стекал по подбородку и по рукам, образовывая  липкие  ручейки.   Мы любили, чтобы арбуз нарезали  большими скибками  с аппетитным гребешком. Серединка арбуза без косточек – самая вкусная и сладкая! Мы вгрызались в спелую мякоть, и на лице оставался клейкий  розовый след от уха до уха.  Перепачканные,  мы  смеялись, указывая друг на друга.
- Всё, чумазики, быстро мыться! – командовал папа.
Дважды повторять не приходилось, мы тут же с разбегу забегали в речку, поднимая брызги, и старательно терли щеки, отмывая следы от недавней трапезы.  Затем шел сбор  вещей,  и мы с неохотой возвращались домой.
Во дворе нас дожидались те, кто не поместился в машину или кого не отпустили родители.
- А зачем твой папа возит всех на речку? – спросил соседский мальчик.
Я растерялась от такого вопроса.
- Не зачем… просто…  А что? У нас же машина, -– попыталась я объяснить.
- У других тоже машина… Они же не возят!
Это рассуждение привело меня в замешательство. В голове начало происходить движение, но мозг отказывался соображать, работа шла вхолостую. Ответа у меня не было.
Я поняла, что некоторые не могут  понимать простых, очевидных вещей.

Если мы ехали вдвоем на дачу или с дачи, то обязательно подъезжали к автобусной остановке и брали в машину знакомых или совсем незнакомых людей.  Папа говорил:
- Почему бы не подвезти хороших людей? Им приятно, и нам веселей.
Если на остановке не было знакомых, то папа предлагал мне самой выбрать, кого будем сегодня подвозить. Было необыкновенно  приятно сделать что-то хорошее. Люди с удовольствием принимали наше предложение, а потом  в благодарность угощали нас выращенным урожаем, если он был на тот момент.  Денег папа никогда ни с кого не брал. А вот дать с собой попутчику гостинец с нашей дачи – так это обязательно! 
А когда урожай винограда или абрикосов удавался на славу, и мама не в силах была его переработать, тогда папа корзинами развозил его по знакомым и друзьям или     раздавал соседям.
Я убедилась, что получаешь большое удовольствие, делая  людям приятное.

5. На Дону.
 
Почти каждое лето мы ездили на базу отдыха на Дону, расположенную на острове, куда добирались на пароме. С   одной стороны острова берег был пологим, там мы купались на пляже, а  другая сторона – обрывистая.  Деревянные домики стояли как в лесу, так и на высоком крутом берегу реки. Я с удовольствием наблюдала  за степенно плывущими   баржами,  груженными щебнем или песком, за скользящими по глади воды   быстроходными «Ракетами» и «Метеорами», за  многопалубными белыми  пассажирскими теплоходами. Занятий у меня на целый день хватало: я гонялась за бабочками, ловила ящериц и стрекочущих в высокой траве прытких кузнечиков. Особой удачей было поймать   кузнечика с красными крылышками,  которые искусно скрывались за невзрачной серой или зеленой окраской насекомого и обнаруживались только при его прыжке. В траве водились ящерицы, быстрые и ловкие,  но я умудрялась хватать их за хвост. К моему удивлению, они убегали, оставляя в моих руках свой хвост. Но это было не страшно: папа говорил, что у ящериц   хвост вырастет снова.
Прошли те времена, когда родители не могли затащить меня в море. Теперь было всё  наоборот: меня не могли вытащить из воды. Плавать сама я ещё не умела: барахталась кое-как на мелководье, когда чувствовала под ногами дно, но смело плавала  на глубину с резиновым кругом. На Дону пляж был с желтым рассыпчатым песком, а температура воды напоминала  парное молоко. Молоко я не любила, а парное тем более, но теплую воду обожала. Не знаю, почему я маленькой вредничала и избегала воды,   только с какого-то момента я полюбила купаться, и дозваться меня  из реки было невозможно. Я плескалась  до посинения губ и легкого озноба, когда уже было очевидно, что пора немедленно выходить на берег греться на солнце. После многократных  попыток    родителей вытащить меня из воды и угрозы: «Не разрешу больше купаться!» я неохотно подчинялась. На берегу  росли плакучие ивы, в тени которых можно было укрыться от жаркого солнца и отдохнуть после энергичных заплывов.      
    В море соленая вода  помогает держаться на поверхности, а в речной пресной воде научиться плавать труднее, вдобавок течение реки или помогает,  или мешает плыть.  В борьбе с течением тратится больше сил, если хочешь вернуться на определенное место, но  я приноровилась к этим особенностям реки.  Родители отпускали меня в воду одну,  даже позволяли заплывать с кругом на глубину, наблюдая за мной с берега или купаясь неподалеку.  Я довольно лихо  работала ногами и руками,  плавая по-собачьи, полагаясь на свой надувной круг.
Как-то раз папа заплыл достаточно далеко, и я на круге поплыла за ним. В какой-то момент папа скомандовал мне: «Марш к берегу, дальше нельзя!». Я послушалась и  повернула обратно. Расстояние до мелководья было значительным, но я уверенно гребла, стараясь учитывать силу течения, чтобы причалить около мамы, которая с    беспокойством следила за мной с берега.  Настроение у меня было приподнятым от удачного заплыва, в теле ощущалась приятная усталость, и я, почувствовав под ногами дно, остановилась  отдышаться и тут увидела, что мой спасательный круг как-то странно и  безжизненно лежит на воде. Выходя на берег и придерживая его рукой, я с удивлением обнаружила, что мой туго надутый пухлый  круг обмяк и безвольно на мне повис. Я в недоумении посмотрела на маму, потом снова на сдувшийся круг, стараясь привести мысли в порядок. Догадка, что я плыла сама и круг меня не держал, одновременно  радовала и пугала меня. Мама поняла раньше меня, что с кругом что-то не так, поэтому, не выказывая беспокойства, чтобы не напугать, молча  за мной следила. После этого открытия я стала более внимательна  к своему надувному средству. Мало ли что...
Я поняла, что страховка может подвести и надо учиться плавать.   

6. Сендерей Сендереевич.

На базе отдыхали как студенты, так и преподаватели института со своими семьями, среди которых   были  папины  коллеги. С одной из них, Зоей Борисовной, папа меня познакомил. Это была крупная энергичная женщина с очень короткой стрижкой, открывавшей массивную шею, и очень веселым озорным характером. Она отдыхала в соседнем домике, и мы часто проводили время вместе: гуляли, ходили на пляж, собирали полевые цветы. Как-то вечером около нашего дома появился еж. Мы занесли его в дом, налили в блюдце молока, но колючий гость не стал угощаться, а свернулся клубком и затих. Папа посоветовал выключить свет, чтобы ёж освоился в новой обстановке и поел. Когда мы легли спать,   ёжик сразу оживился, стал бродить по комнате, чем-то шурша и цокая  коготками по полу. Заснуть в такой обстановке было невозможно, поэтому был включен свет, чтобы понять, что делает наш нарушитель покоя, но тот сразу замирал и сворачивался в клубок. Ежи ночные животные, поэтому бодрствуют в темноте, когда все спят, но именно этого у нас и не получалось. Родители, несмотря на мои возражения, выпустили ежа на волю и облегченно вздохнули.
- Пусть бежит к сородичам, - сказал папа,- иначе не даст нам спать. Мы поставим ему тарелку с едой около дома, тогда он сможет приходить на ужин с друзьями.
С неохотой, но я всё же признала, что папа прав. Я была расстроена, потому что втайне надеялась увезти колючего домой в город. Этим ночным происшествием я поделилась утром с нашей жизнерадостной соседкой.
- Надюша, не расстраивайся, я тебе подарю целую семью ежей вместе с его главой Сендереем Сендереевичем, -  успокоила меня Зоя Борисовна.
- А кто такой этот Сендерей Сендереевич? - заинтересовалась я.
- Сейчас покажу.
Она зашла в дом и вышла оттуда с открыткой в руках.
- Вот смотри, это мой друг Сендерей Сендереевич!
Я бережно взяла яркую глянцевую карточку, на которой был изображен ёж в домашней пижаме, сидящий в плетеном кресле у дома и читающий газету.   Рядом ежиха в платье и фартуке несла поднос с едой к стоящему в саду столу,  за которым уже сидели трое ежат: два мальчика и девочка. Картинка была замечательной, таких я никогда не видела. Я стала расспрашивать свою взрослую подругу о ежиной семье. 
- Мои родственники живут в Германии и присылают мне эти открытки, зная, как они мне нравятся. У меня дома целая коллекция. Я рассказывала истории про семью ежей своему сыну, но теперь он стал взрослым, и я редко пересматриваю  открытки, но они мне до сих пор очень дороги.
Зоя Борисовна поведала мне целую историю жизни Сендерея Сендереевича, познакомила с его характером и привычками, рассказала о шалунах-ежатах, и обсуждение жизни этого семейства   стало основным занятием во время пребывания на отдыхе и очень сблизило нас.  Зоя Борисовна  попросила своих знакомых, которые собирались на выходные в город, заехать к ней домой и взять у ее сына набор открыток.  Когда я стала обладателем целой серии карточек  семейства Сендерея Сендереевича, то могла часами их рассматривать.
Когда мы вернулись в город, то отправились в «Детский мир» за подарком девочке, к которой я была приглашена на день рождения. Рассматривая полки с игрушками, я вдруг от неожиданности закричала:
- Мама, смотри, Сендерей Сендереевич! Он точно такой, как на открытке, правда?
- Да, действительно, - согласилась мама и попросила продавщицу показать нам игрушку.
Сендерей Сендереевич был сделан из мягкой резины, с симпатичной выразительной мордочкой с черными острыми колючками на голове. На нем была полосатая рубашка с красным платочком вокруг шеи, темный комбинезон с заплатками на коленях, на ногах носочки и крошечные туфли. Подержав ежа в руках, я поняла, что не в силах с ним расстаться. Я стала уговаривать маму  купить мне Сендерея Сендереевича, о котором я только и говорила последнее время. Мама не смогла мне отказать, и у меня появился еще один любимый друг  наряду с котами Василием, Ангорским и куклой Кулькой. Я с гордостью показала Сендерея Сендереевича   дяде и радостно сообщила, что теперь мы можем сочинять стихи и про ежа, но дядя не разделил моей радости и наотрез отказался:   
- Ты сочинская курортница, а теперь еще и донская курортница, сама сочиняй про ежей, а я не предаю котов. Вот так-то, -  хмыкнул он.
 После нашего отдыха на море дядя теперь называл нас с мамой не иначе, как сочинские курортницы, ну, а теперь и донские. Я знала, что спорить с дядей было бесполезно, он любил только котов. 
Я таскала Сендереея Сендереевича к дедушке, когда мы ходили его проведать, в гости к   друзьям родителей и везде заводила разговор о своем новом друге и его семействе, показывала  картинки.
А когда мы встречались с Зоей Борисовной,  то к удивлению окружающих,   громко приветствовали друг друга:
- Сендерей Сендереевич! – и заливались смехом. Наше  приветствие приводило людей в замешательство, отчего на нас накатывал новый приступ смеха.
У Зои Борисовны каждый раз находилась для меня новая открытка, которой я с удовольствием  пополняла свою коллекцию.
Я поняла, что если  мечтать даже о чем-то несбыточном, то мечта может осуществиться. А я так  хотела иметь игрушку Сендерея Сендереевича,  даже не представляя, что она существует на свете, и вот мне ее купили!  Да и иметь друзей среди взрослых тоже неплохо!

7. День рождения.

Ярким событием в моей жизни стало празднование моего шестилетия в морозное   снежное воскресенье.
Как говорила мама: «Будет пир на весь мир!»
Подготовка к  дню рождения шла полным ходом: мама с утра нарезала на кухне праздничные салаты, вкусно пахнущие различными приправами мясные блюда,    испекла пирог с капустой из венского теста и всеми любимый торт «Бедный студент» с прослойкой повидла и молотых грецких орехов по бабушкиному фирменному рецепту. Мама с бабушкой раньше часто шутила насчет их кулинарного шедевра, который вряд ли можно было назвать «бедным» или дешевым по количеству входящих в него продуктов. По всему дому  разливался аромат ванили и выпечки. В квартире было прибрано, поэтому мне наказали  не раскидывать свои вещи и игрушки, а вести себя примерно, как и подобает имениннице. Я не знала, как ей подобает, поэтому слонялась по комнате, не зная, чем  заняться: игрушки все были расставлены по своим местам, книги ровными стопочками лежали на этажерке, и не хотела что-либо трогать, чтобы не нарушать порядок. В предвкушении праздника внутри меня прыгало и подрагивало радостное возбуждение похожее на игрушку на пружинке, так что я не могла усидеть на месте. 
- Что ты носишься, как угорелая! Еще чего доброго упадешь и поранишься в свой день рождения. Лучше помоги расставить на столе тарелки, проверь, всем ли хватает стульев. Если нет, то попроси у соседей. Считать умеешь?
- Да! - отвечала я радостно и громко, как солдат приставляя к голове руку. – А кто к нам придет, перечисли еще раз… - просила я, поправляя стулья.
-  Так я же тебе уже несколько раз говорила, - хитро улыбаясь, проговорила мама и потрепала меня за косу, и, увидев, как я задрала  голову, внимательно вслушиваясь в ее слова, нажала пальцем на кончик моего носа. Я со смехом смахнула ее руку.
Она продолжала:
-  Твой крестный, дядя Олег с женой и дочкой Людой, твоя крестная тетя Таня с мужем, наши друзья: тетя Нина, дядя Веня с дочкой Ирочкой, потом тетя Аня с дядей Жорой и со своей Ирочкой, тетя Валя с сыном Гришей, и конечно же мы: папа, мама, Юра и ты, наша виновница торжества!
- Ой, как много гостей! Я волнуюсь! А Дядя? Ты дядю посчитала? – воскликнула я.
- Да, молодец, и мой братец придет, твой ненаглядный дядюшка… - она снова засмеялась и пошла на кухню,  готовить очередное блюдо.
Да, дел было много. Я не знала, как со всем этим справиться. Расставив тарелки и посчитав стулья, я готова была к новым заданиям, но я так нервничала, что не могла ни на чем сосредоточиться. Накануне мама накрыла стол для детей со сладостями и лимонадом в нашей общей кухне, как это было принято, и я совсем не волновалась в кругу друзей. Но на этот  раз ко мне на день рождения приходили взрослые, друзья нашей семьи, которых я очень любила и не раз бывала у них в гостях. Конечно же и раньше они отмечали у нас праздники,  дни рождения родителей, но сегодня они шли именно ко мне. Я подошла к зеркалу, чтобы лучше рассмотреть себя: открытый лоб, большие серые глаза, над ними темные густые брови, как у папы  (у мамы более черные и дугой, а у меня именно, как у папы), чуть бледное лицо, толстая коса с вплетенным в нее белым широким капроновым бантом, аккуратно зачесанные  темно русые волосы прихваченные  за ушами невидимками, чтобы не растрепались. Я расправила новое голубое в мелкий цветочек фланелевое платье на кокетке и, довольная увиденным, покружилась, а потом запрыгала на одной ножке в кухню. Мама казалась веселой и спокойной. 
- Ты  придумала, чем будешь гостей почивать? Как будешь развлекать? Подготовила игры? Выступления?
- Я-то подготовила, но не знаю…
- Что «не знаю»?
- Дети же у них все взрослые, как наш Юра… Захотят ли со мной играть?
- Захотят, не переживай!  Ты у нас поздний ребенок,– мама привлекла меня к себе и поцеловала, - а значит, умный, так что придумай что-нибудь интересное.
Задачка была не из легких. Юра был взрослым, как обе Иры и Гриша, ходил в школу в  старший класс, а дочка крёстного Люда уже училась в институте на первом курсе.   Для меня это была интересная  компания, но будет ли им интересно со мной, я не знала, поэтому нервничала. 
Подготовка к торжеству была в самом разгаре, когда пришел  дядя.
- Что-то ты рано? – удивилась мама. - У меня как раз вся в готовке, кручусь-верчусь, как волчок.
- Я решил пораньше прийти поздравить с днем рождения нашу  сочинскую курортницу.    Дарю тебе «Сказки народов мира». Читай и сочиняй свои, – сказал он и торжественно вручил мне тяжелую толстенную книгу.
Я поблагодарила и сразу же принялась её рассматривать.
- Что вкусненького есть? Чем угощать будешь? – поинтересовался дядя у мамы.
- Придется потерпеть. Гости придут к часу, тогда все и сядем за стол.
- Ну, вот…буду я всех ждать, - разочарованно протянул дядя. – Небось, назвала полный дом народу?
Он не любил больших компаний.
- Не ворчи, придут все свои. А как же ты хотел?
- Ну, я тогда пошел! До свидания… - махнул рукой дядя и уже было направился к двери.
- Что это значит? Куда ты собрался? – преградила ему дорогу мама.
- Да не люблю я шум, разговоры пустые, галдеж! Я терпеть не могу застолья, чувствую себя неуютно, – он досадливо махнул рукой и поморщился, как будто съел что-то кислое.
- Да это же все наши с тобой друзья… Олег будет обязательно играть на пианино, Нина и Жора  - петь дуэтом. Жорик  непременно  соорудит чалму из полотенца и будет исполнять арию Магараджи.  Будет весело…
- Нет, у меня не то настроение. И я люблю только оперетты Кальмана, ты же знаешь! Я пошел.
- Ну, что за человек! - с досадой в голосе произнесла мама. - Не хочешь среди людей побыть даже в Надин день рождения! Как медведь, бежишь в свою берлогу…
- Останься, дядя, пожалуйста, - поддержала я маму, вцепившись в рукав его пиджака.
Но дядя был неумолим и, посмеиваясь, осторожно высвободился от меня. Однако маме всё же удалось усадить его за кухонный стол, чтобы угостить той едой, которая уже была готова. Дядя с большой неохотой подчинился, отказавшись при этом снять теплый шарф и пиджак. Ел он виртуозно быстро, ловко орудуя вилкой и ножом,  всё время приговаривая: «Да-а-а, вот это угощение! За ушами трещит, так вкусно! Готовишь, как мама!».  Действительно, у дяди при еде раздавался какой-то звук, похожий на скрежет, и смешно ходили желваки, приводя в движение уши. Я закрыла ладонями рот, чтобы не рассмеяться. 
- Да, что ты!  Я с мамой ни в какое сравнение не иду! -  досадливо отмахнулась мама. - Вот она была настоящей кулинаркой! Ей все удавалось.
Опустошив тарелку, он аккуратно вымазал ее кусочком хлеба, затем смахнул крошки со стола  в ладонь и мастерски закинул в рот, не потеряв ни одной. 
- Спасибо! Порадовала сестрица вкусным обедом, - поблагодарил дядя и заторопился домой.
- Побудь еще, не беги! – уговаривала его мама.
- Я бы с удовольствием остался, если бы ты мне сыграла седьмой вальс Шопена, но тебе некогда, поэтому я пойду… Не буду мешать! Ну, давай руку, сочинская курортница! Желаю тебе сочинять побольше стихов и историй! Небось, уже про кота Василия и не пишешь продолжение? – прищурив глаза и хитро похмыкивая, он потряс мою ладонь и, не дожидаясь ответа, скрылся за дверью.
Мы в остолбенении смотрели ему в след и на раскачивающийся железный крючок, пришедший в движение от толчка двери.
- Вот странный человек… - устало всплеснула руками мама и вытерла краем передника бусинки пота над верхней губой. - Живет бобылем. Только с книгами и общается. А от людей нельзя отгораживаться! Неправильно это… 
"А-а-а! Вот что означает слово "бобыль"! Дядя все-таки стал им за годы одинокой жизни, как и предупреждала мама," - подумала я.
Мне стало очень жалко его и совестно: ведь я обрадовалась, когда дядя расстался со своей столь не понравившейся мне невестой. Больше он не  заговаривал о женитьбе и отвергал все попытки мамы познакомить его с кем-нибудь из своих знакомых или подруг.
Наконец всё к приему гостей было готово. Мы нарядно оделись, поправили прически и стали ждать. От накрытого стола исходил манящий запах, и Юрка нет-нет, да и подхватывал с тарелки кусочек колбаски или сыра, а потом умело маскировал пустоты.
- Не таскай со стола, - делала замечание мама, если видела его проделки,  - всю красоту испортишь!
Наконец в дверь позвонили.
- Мама, мама, гости пришли! – в радостном возбуждении закричала я.
- Тогда иди, встречай гостей. Ты сегодня главная!
Я бросилась к дверям.
Пахнущие морозной свежестью, с раскрасневшимися щеками, появились в дверях тетя Нина, дядя Веня и Ира. От избытка энергии я без остановки подпрыгивала, не в силах устоять на месте. Юра помогал гостям снять пальто. Все обменивались приветствиями.
- Вы первые, первые! – тараторила я. – Папа, иди быстрей! Первые гости! – кричала я.
- Неужели? Ну, тогда держи подарок, именинница! Ира, вручай, – сказала тетя Нина, снимая маленькую каракулевую шапку, от которой, по мнению мамы, было мало пользы в такой мороз.  Тетя Нина возражала ей, театрально гортанно смеясь, и в тоже время старательно растирала руками замерзшие уши, отчего висячие сережки с тяжелыми камнями тряслись, еще больше оттягивая и так длинные мочки. 
- Мы знаем, что ты любишь рисовать, поэтому дарим тебе вот такой большой набор цветных карандашей и раскраски, – Ира протянула мне подарок.
- Спасибо, - сердце от радости сильнее забилось в груди, когда я открыла коробку: «Вот это да! О таком можно было только мечтать!». В несколько рядов в коробке лежали тонко подточенные карандаши с разными оттенками каждого цвета: от бледного до очень насыщенного. Вот это подарок! Теперь я смогу рисовать всё, что угодно! Для всего найдется нужный цвет.
- Папа, мама, посмотрите, какие карандаши! Юра, смотри, что мне подарили!
Не успела я насладиться первым подарком, как в дверях появились новые гости.   Это пришла крестная. Тетя Таня внесла большую разноцветную картонную коробку с прозрачным окошком, перевязанную розовой лентой.
- Вот, дорогая крестница. Это тебе! 
Все столпились вокруг.
- А что это?
- А вот открой и увидишь.
Я аккуратно поставила коробку на стул и с помощью брата развязала ленту. Когда мы открыли крышку, то увидели, что там спит пупс, совсем как настоящий младенец, одетый в розовый комбинезон и  шапочку.
- Ах! - только и смогла вымолвить я.
Вызволив куклу из коробки, я бережно взяла её на руки. Малыш открыл глаза и сказал: «Ма-ма».
- Вот это да-а-а! – я а ж задохнулась от переполняющих меня эмоций.
- Теперь у тебя будет настоящий ребенок, чтобы играть в дочки-матери, -  сказала крестная.
- Да, повезло тебе, ничего не скажешь… - подытожил  папа.
- Да, – согласились все.
Я сияла от счастья.

После того, как гости отведали наших угощений, стол отодвинули в сторону и начался концерт. Я прочитала несколько стихотворений, спела песни, которые разучила в детском саду и сорвала бурные аплодисменты. Потом под мамин аккомпанемент пела тетя Нина, картинно сцепив руки перед грудью. Высокая и статная, она старательно брала высокий звук, рот широко открывался, а вместе с ним, как по команде  вверх взмывали брови. Я, как завороженная, следила за ними, боясь, что брови могут не вернуться на свое место, а останутся сидеть высоко на лбу, но всё благополучно заканчивалось, когда затихала музыка.  Затем к тете Нине присоединился  дядя Жора. Я очень симпатизировала  этому дяде, потому что он любил шутить. Жидкий пушок светлых волос вокруг лысой шарообразной головы он причесывал маленькой расческой с мелкими зубчиками, которую носил всегда в кармане в специальном чехольчике, потом продувал ее и насвистывал на ней какую-нибудь мелодию. Мне это очень нравилось.    
             Дуэт пел  очень громко. Я зажимала уши ладонями, потом отпускала и получалось кваканье вместо пения, было забавно. Маму за пианино сменил дядя Олег, он играл по слуху все, что угодно, а гости пели. Дядя Олег был самоучкой, но  с природным абсолютным слухом, и мама именно его приглашала настраивать инструмент.  Дядя Олег со знанием дела снимал верхнюю крышку пианино, открывая доступ к молоточкам и натянутым ровными рядами струнам, аккуратно разворачивал кожаный  чехол с мелкими отделениями, из которых доставал таинственные инструменты.  Возился он долго, что-то подкручивая, нажимая на  клавиши, проверяя правильность тона камертоном. В доме звучала какофония, приводившая меня в восторг, а внутренности пианино, скрытые в другое время от глаз, наводили на мысль, что инструмент живой.
- Вот смотри, Наденька, здесь живет душа! – говорил дядя Олег, любовно поглаживая ровный ряд струн, похожих на тонюсенькие ребрышки.  Когда он нажимал на клавиши, молоточки оживали, словно жизнь возвращалась в организм после сна. Я не могла сдержать любопытство, подходила ближе, чтобы внимательно рассмотреть происходившее движение, а иногда, не удержавшись от соблазна, поставляла палец под приподнятую часть молоточка в мягкой обивке.
- Надя, не мешай дяде Олегу! – предостерегала мама. – Он не просто работает, он священнодействует!
Дядя улыбался своей восхитительной улыбкой, растягивая полные губы почти до ушей так, что на щеках появлялись ямочки:
- Да, настраивать инструмент непросто! Нужен к каждому свой особый подход, как и к человеку… Только тогда пианино зазвучит.
Он снимал очки, часто моргая глазами, шумно дышал на стекла, заботливо протирал их платком, потом  деловито пристраивал очки на место, проводя рукой по металлическим дужкам, чтобы убедиться, что они держатся надежно, и вновь погружался в работу.
 
Наконец, мама заиграла вальс, и все стали танцевать.  Я очень любила наблюдать за тем, как взрослые веселятся, а быть в центре их внимания  для меня было большим подарком. Пританцовывая, я носилась от одного гостя к другому, все мне улыбались и говорили что-то приятное.
- Мама, а можно взять накидку с подушки? Я хочу сделать фату. Сегодня же мой день рождения, значит мне можно все? 
- Конечно можно!
- Ура! Мне разрешили!
Я завязала в узел один угол кружевной накидки, вывернула её  и взгромоздила на голову. Кружева приятно щекотали мне щеки, и а я с воодушевлением принялась вальсировать среди гостей.
            Разгорячившись от танцев, да и в комнате было натоплено,  взрослые пошли прогуляться на свежем воздухе, а дети остались дома. Услышав через стенку музыку и пение, к нам решила заглянуть  моя подружка Оля, не в силах  усидеть дома.  Сначала мы играли в прятки, но места было мало, прятаться было неудобно. Люда заскучала и ушла домой, у нее было свидание. Я случайно услышала её разговор с Ирами. Но компанию её уход совсем не расстроил.  Мой брат предложил не самим прятаться, а  прятать игрушку. Правило установили такое: все выходят из комнаты, а один игрушку прячет. Потом  все возвращаются и ищут ее, а тот, кто прятал, подсказывает,  «холодно» или «горячо», в зависимости от того, близко или далеко находишься от тайника.  Я принесла для игры свою любимую тряпичную собачку Жужутку, она как раз была небольшого размера, но Юра, повертев замусоленное тельце собаки в руках, брезгливо поморщился и сказал:
- Унеси ее, Надя.
Я уже приготовилась спросить почему, как он продолжил:
- Знаешь, давай ее побережем, пусть полежит спокойно в игрушках, а возьмем лучше мишку, которого тебе подарили.  Хорошо? Он молодой, боевой, пусть прячется.
Я согласилась.
Конечно, когда я или Оля прятали мишку, то его  очень быстро находили, а когда  прятали старшие, то поиск затягивался, потому что они находили неожиданные    потаенные места. Игра нас захватила полностью, было интересно абсолютно всем. Отличился как всегда Юра, спрятав мишку так, что найти его долго никто не мог.  Мы   облазили все места, заглянули даже в холодильник и за окно в форточку, но мишки нигде не было. Причем Юра подзадоривал:
- Тепло, очень тепло, жарко, очень жарко, пожар будет скоро – так жарко…
Мы замирали в надежде обнаружить медведя, но тут же слышали:
-  Жара спадает, тепло, холодно… Это означало, что мы отдалялись от заветного места. Мы   устали и даже стали сомневаться, спрятан ли вообще медведь  или Юра нас водит за нос. В конце концов, мы сдались. Все сгорали от нетерпения узнать, где же располагается  тайник, посыпались предположения. Наконец  Юра решил открыть нам   секрет. Он усадил всех на диван и, как фокусник, стал снимать с пианино статуэтки, шкатулки, вазочки и фотографии. Потом, отогнув кружевную салфетку и открыв верхнюю крышку инструмента, он извлек оттуда медведя. Мы были поражены. Конечно, никто не смог бы догадаться о месторасположении игрушки.  Мы все разом закричали:
- Так нечестно! Это не по правилам! Там нельзя прятать!
Но Юрка улыбался, довольный своей проделкой.
- Не возмущайтесь, если проиграли. Будете сейчас выполнять мои желания.
- Вот еще! – запротестовали мы, но настроение у всех было приподнятым, и
по-настоящему никто на Юрку не злился. В это время пришли с прогулки родители:
- На улице так хорошо, идите, прогуляйтесь. На санках покатайтесь! Зима снежная, замечательная! А к чаю мы вас позовем.
Это была отличная идея. Дома стало душно, мы раскраснелись и неплохо было выйти  во двор  покататься с горы на санках.
- А вы меня будете катать? – спросила я. – У меня день рождение. Сегодня надо исполнять мои желания.
 - Ишь ты! Ну ладно, прокатим тебя с ветерком! Будет у тебя сегодня личная запряженная тройка лошадей в виде меня, Гриши и одной из Ир, - сказал брат,  подмигивая дочке тети Нины.
- Вот еще… - обиделась девушка, - обойдетесь и запряженной двойкой лошадей! А заодно и нас  покатаете.
- Идет, мы сегодня добрые, правда, Юрка? – согласился Гриша.
Юрка кивнул. Мы взяли Олины санки, мои и у соседского мальчишки.
На горке было много детворы. Взобравшись наверх, мы  распределились по парам на санки: я с братом, Оля с Гришей, а Ира с другой Ирой. Я сидела спереди, а Юра сзади. Он сильно разгонялся, и санки летели так быстро, что я не успевала смотреть по сторонам, а только жмурила глаза от ветра. Я визжала от восторга, так лихо мы неслись с горы  к воротам! Нам строго настрого запрещалось выезжать за пределы двора, поэтому тому, кто не рассчитал скорость, приходилось резко тормозить ногами и  заблаговременно  сворачивать в сторону. Юра умело управлял санями, и мы успешно ушли влево от ворот, освободив дорогу мчавшимся за нами Оле с Гришей. С радостными возгласами съехали с горы Иры и опрокинулись в сугроб. Следом летела детвора, поэтому мы поспешили вызволить девчонок из сугроба и помочь отряхнуть снег. Тут же мальчишки запустили в нас снежками.
- А кто обещал быть ездовыми лошадками? – задиристо спросила Ира номер один, дочь тети Нины.   
- Да, кто обещал нас покатать? – поддержала дочь тети Ани и дяди Жоры, Ира номер два. Так мы их договорились называть, чтобы не запутаться.
- Ладно, садитесь, барышни, прокатим вас с ветерком.
На одни санки усадили меня и Олю, а на другие сели Иры. 
- Ты старше, так вези двух Ир, - заключил Гриша, - а я вот девчонок, они полегче.
Санки тронулись в гору. Шапки у ребят съехали набекрень, шарфы размотались, открыв морозу голые шеи, но мальчишкам не было холодно, они усердно пыхтели и, переговариваясь короткими фразами, тащили нас наверх.
- Да, нелегкая это работенка, - приговаривал Юра.
Все смеялись. Детвора с завистью провожала нас взглядом.
- И меня прокатите, - попросил Вася, когда мы усаживались на санки для следующего спуска. – Я тоже хочу «с ветерком».
- Ну, давай, садись к Наде, а я толкну - разрешил Юра.
Мы снова скатились вниз к воротам. Когда внизу образовалась целая свалка из детей и санок, кто-то предложил:
- А давайте паровозиком съедем с горы.
У ребят разгорелись глаза в предчувствии новых ощущений. Сказано – сделано. Паровоз из пяти саней шумно съехал вниз: одни санки таранили другие, детвора падала друг на друга, стараясь убрать вовремя ноги из-под полозьев, все смеялись, что-то говорили.  Теперь поезд должен был вернуться наверх.
- Знаешь, Григорий, я даже знаю, кто этот поезд потащит, - предположил брат.
- Кажется, я тоже догадываюсь, - заговорщически подмигнул нам Гриша.
- Мы садимся на санки, а вся малышня нас везет, - подытожил Юра.
Детский хор  на разные голоса завопил: «Не-е-ет!»
- Ладно, тогда мы сначала везем вас, а потом вы все везете нас. Договорились? Кто согласен, цепляйтесь в поезд, – предложил Юра.
Ребята стали образовывать цепочку из санок. Все были вовлечены в  процесс. Первые санки тянули за веревку, а веревку следующих санок крепили к предыдущим или набрасывали на седока.  Поезд получился длинным и на горку две наши тягловые лошадки втащить нас не могли. Благо во дворе было раздолье: можно было ехать в любую сторону.  Рядом с нашим составом  из санок бежали ребята, которые не поместились в поезд. Они сопровождали наше движение криками и комментариями.
- Эй, лошадки, ну-ка побыстрей! – командовали пассажиры. – Не плетитесь! Мы хотим с ветерком!
- Ах, быстрее хотите? Ну, держитесь! – и Юра с Гришей ускоряли бег, а потом резко поворачивали, и хвост  саночного поезда   заносило в сторону. Санки опрокидывались, седоки падали  с криками  в сугроб, увлекая за собой друг друга.  Образовывалась большая громкоголосая куча-мала.
- А теперь, детки, надо прокатить лошадок! – громко причмокивая, как ямщик, командовал Гриша.
Детвора с удовольствием впряглась в санки и пыталась сдвинуть с места поезд, на котором вольготно расположились Юрка с Гришей и Ира номер один, которая заявила, что не встанет с санок ни при каких обстоятельствах. Задача была трудновыполнимая. Подошвы   башмаков у мальчишек скользили, и они не могли упереться на скользкой поверхности, и тут же падали. Юра с Гришей отталкивались ногами, стараясь помочь, но все было напрасно. Тяговые лошадки пробуксовывали, поезд стоял на месте.
- Да, видно, мало каши ели… - подтрунивал над ребятами Гриша. – А еще пацаны!
- А давайте отдельно санки тащить, – предложил кто-то из ребят.
Так и сделали. Одна группа впряглась в санки, где сидел Юра, другая тащила Гришу, а третья  - Иру. Все общество с криками и гиканьем двинулось по двору. Теперь бывшие ездовые лошади развалились на санях и погоняли бывших пассажиров.
- Э-ге-гей! Резвее, резвее! Не спите!
В это время мама и гости вышли на улицу и увидели  живописную картину: малышня изо всех сил тащит санки с великовозрастными детинами.
- Вот это да! Не стыдно вам эксплуатировать маленьких? – возмутилась мама.
- Ма, это мы сами захотели. Мы так играем! Нам весело! – вступилась я за старших.
- Давайте, заходите домой, будем чай пить.
- Ой, не уходите, - заныли вокруг ребята и вцепились в Юру и Гришу. – Мы только разыгрались…- хныкали они, – давайте еще!
- Ну, что разнылись? Поиграем еще, не переживайте! – успокоил Юра.
- А когда? – не унималась ребятня.
- Когда? Когда-нибудь, - и он скрылся в подъезде.
- А сегодня? Еще выйдете? Вернетесь? – неслись вдогонку вопросы.

Так весело мы давно не проводили время. С взрослыми ребятами игра становилась намного интереснее. Никто не ссорился, не спорил. Все испытывали радость от общения и гордость, что есть старшие товарищи.
Я сделала вывод, что хорошо иметь старшего брата.  Чудесно, что бывает твой день – день рождения, когда тебе все разрешают, когда приходят гости и дарят подарки, когда все вместе…  И получается ПРАЗДНИК!!!   
 
8. Осел.

               С Юркой, честно говоря, мы не очень ладили.  Конечно, я его любила, но свои чувства держала в тайне, поскольку он часто меня обижал, а мне хотелось ему в ответ отомстить.  Юрка бесцеремонно совал нос в мои дела, старался командовать, когда ко мне приходили друзья, и вмешивался в наши игры.
Когда я с подружками играла в «дочки-матери» у нас дома, он властным тоном приказывал не шуметь: «А то мигом отправитесь на улицу!» Приходилось подчиняться, с братом шутки были плохи. Он позволял себе запросто влипать в наши детские разговоры и подсмеиваться над нами. Вообще он разговаривал со мной свысока, в его тоне часто звучали снисходительные нотки, что было обидно. Я стояла на страже своих прав и достоинства.  Частенько наши споры заканчивались потасовками. Раздразнив меня подколками и обидными замечаниями, мы затевали спор и возню, которая нередко заканчивалась  слезами. Моими, конечно… По большей части от обиды…

Именно из-за этого мы с Олей, чаще всех  бывавшей у меня по-соседски в гостях и хорошо знавшей характер моего старшего братца, решили использовать для общения тайный язык, который был очень популярен в то время в детской среде.
- Пео-пеля, печто педе-пела-пела? – спрашивала я громко, сидя с ней  в своем углу.
- Пея пеку-пеша-пела пекот-пеле-пету, - отвечала она.
- Педа-певай пеи-пеграть в пешко-пелу.
- Педа-певай! Перас-песа-пежи-певай пеми-пешек и пеку-пекол.
Юркина голова вдруг неожиданно выглянула из-за шкафа.
- Что это вы такое бормочете?– спросил  он с усмешкой.
- А тебе-то что? Мы играем. Не лезь к нам! – бойко парировала я.
Оля с опаской посмотрела на Юру, потом на меня. Она не раз удивлялась моей смелости дерзить старшему брату.
- Так на каковском языке вы тут разговариваете? – продолжал Юра, никак не прореагировав на мое недовольство его вторжением.
- На своем языке! Мы разговариваем так специально, чтобы  нас никто не понимал! Иди отсюда! – отвечала я.
Юра не унимался:
- А еще скажите что-нибудь. Ответь мне на своем языке.
Он явно был заинтересован.
Я с радостью затараторила:
- Пею-пера, пеу-пехо-педи!
- Здорово у тебя получается, - развеселился брат. – А еще?
- Педу-перак, пеос-петавь пенас! – разошлась я не на шутку, гордая, что Юра меня не понимает.
- Я тебе покажу, как обзываться! –  беззлобно пообещал он. – Думаешь, я ничего не понял? Вы ко всем словам добавляете слог ПЕ. Смешно!  Лихо получается у вас. Натренировались, видно! – он простодушно улыбнулся.
Мы переглянулись с Олей. Признаться честно, я была очень разочарована, что нас так быстро рассекретили. И все же с надеждой, что Юра не все понял, спросила:
- Ну и что я сказала? Повтори?
Юра спокойно повторил:
- Дурак, оставь нас!
- Правильно! – засмеялись мы.
- Так что придумайте что-нибудь получше, козявки! – сказал он и ушел.
Мы были уязвлены. Это был вызов с его стороны, и я решила этот вызов принять. Мы долго шептались с Олей, а потом взяли букварь, выписали в столбик из него все буквы алфавита и против каждой из них нарисовали разные значки. Потом мы решили сочинить зашифрованное тайное послание, над которым долго  корпели, потому что надо было придумать сам текст и записать его без ошибок,  не перепутав значки, обозначающие буквы. Целый час мы пыхтели над письмом, и наконец, оно было готово. Гордые собой, мы вздохнули с облегчением и торжественно вручили шифровку Юре. Листок, на котором был «ключ» от шифра, я сложила в несколько раз и спрятала для надежности к себе в карман.
- Мы пошли гулять! А ты читай! – заявила я. – Привет!
Я была уверена, что брат ни за что не разгадает текст письма. Мы вышли во двор, и нас увлекла игра с ребятами. Когда я забегала домой попить воды, Юрка еще сидел за столом, почесывая макушку.
- Не получается? – язвительно спрашивала я.
- Еще не вечер, - отвечал он.
Когда мама позвала меня домой, то Юрка уже расхаживал по квартире с довольным видом:
- Как погуляла? – поинтересовался он.
- Хорошо, - настороженно ответила я. – А как твои дела?
- Отлично, вот прочитал ваше послание.
- Неужели? – недоверчиво протянула я и незаметно потрогала в кармане заветный листок с шифром.
- А вот, посмотри.
Он подвел меня к столу, на котором лежало наше письмо с символами, а рядом     расшифровка, написанная почерком Юры.
 – Прочесть?
«Братец-хвастун! Ты не узнаешь нашей тайны. Мы играем в школу. Мишка не выучил урок. Кукла отличница. А Юра двоечник, его не пустят в кино. Мы тебя поколотим, если будешь к нам лезть».
Я открыла рот от удивления. Вот это да! Как же это он разгадал такую загадку? Это невозможно! В письме были только значки!
- Мама, папа, а Юра расшифровал мое письмо! – закричала я. – Идите сюда!
Я достала сложенный листок с «ключом» из кармана и подала его папе:
- Вот смотри. Это мы придумали с Олей, а Юра разгадал!
Родители покрутили листочки в руках и похвалили брата, пожурив  меня за текст письма.
- Молодец, - похлопал Юру по плечу отец. – Вот, негодник, догадался! Голова, значит, варит, умишко есть, а прикидываешься шалопаем. Как же ты сумел?
Юра покраснел от похвалы.
- Сумел, - скромно ответил он. – Длинное послание легче расшифровать, чем короткое.
- Ты прямо как разведчик! -  сказала я и повисла на шее у брата. – Только что-то долго разгадывал.
- Ошибок много сделала! Пришлось попотеть. Глагол пишешь без мягкого знака, - пояснил он.
- Я еще не хожу в школу! А Оля ходит, но не знает всех правил и пишет с ошибками. Они еще этого не проходили, – возразила я. Оля была старше меня и ходила во второй класс.
- А ты бы лучше уроками занимался, - напомнила сыну мама. – Ты же говорил, что обязательно должен перевести текст по английскому…  Не сделал еще? Вымахал такой детина, а всё с малышней играешь! Вот уж лоботряс! – мама любовно потрепала его за чуб. Уши у брата зарделись, он пригладил коротко постриженные волосы ладонью и направился к письменному столу.
- Все, сажусь переводить, - пообещал Юра. – Дай мне словари, а то я не могу еще с утра одно слово понять, – попросил он маму.
Мама принесла  книги, и Юрка углубился в работу. Папа зашуршал бумагами в своем кабинете, а я принялась причесывать куклу. Мама устроилась на диване с книгой.
Воцарилась тишина, которую вскоре прервал недовольный возглас Юры:
 - Да что же это такое! 
Мы  от неожиданности даже  вздрогнули.
- Что случилось? – поинтересовалась мама.
- Да никак не могу одно слово найти, уже все перерыл! Ничего не понимаю! – в сердцах он кинул ручку на стол, которая с шумом отскочила и упала на пол.
- А что за слово? – спросила я, подавая брату ручку.
Я тоже ходила на уроки английского языка к учительнице, которая жила в соседнем доме.
- Еще тебя не спросили! – пренебрежительно бросил Юра.
- Ну, скажи, - настаивала я, - какое слово, а вдруг я знаю. 
 Я, конечно же, не думала, что могу знать, но мне было любопытно.
- Вот всезнайка, отстань! Куда тебе! Пу-у-уночка!
Меня передернуло.
- А правда, скажи, какое слово, я тоже поищу в словаре, - предложила свою помощь мама.
- Э данке…
- Осел! – громко выкрикнула я и засмеялась.
- Что ты себе позволяешь? – не на шутку рассердился Юрка. - Я тебе сейчас дам – осел!
- Осел! Да осел!  - радостно повторяла я, хлопая в ладоши.
- Мама, уйми ее, или я за себя не отвечаю! – пригрозил брат, начиная сердиться.   
- Надя, ты нехорошо себя ведешь, Юра занимается… - постаралась успокоить меня мама.
- Да, не он осел, а э данке – это осел. Я это проходила,  – с этими словами я быстро достала свою толстенную книжку  английского языка  для детей, нашла картинку, на которой было изображено злополучное животное и написано: a dance.
Мама заглянула в книгу, перевела на меня удивленный взгляд и передала книгу Юре. Он тоже посмотрел на картинку, сверил надпись со словом в своем тексте и громко захохотал.
- Вот это да! Ну и сестренка у меня, просто вундеркинд! Я целый день мучился над этим словом, а она мне в пять секунд перевела – осел. Действительно, осел!
Замечание прозвучало слишком двусмысленно и все  покатились со смеху.
- Что на этот раз произошло? – на пороге показался папа, готовый рассмеяться, хотя не знал, о чем идет речь. Его вопрос заставил захлебнуться нас от нового приступа смеха.
Папа смеялся вместе с нами, периодически спрашивая:
- Так над чем вы смеётесь?
И мы закатывались снова!
Когда смеяться не было уже никаких сил, мы кое-как ввели папу в курс дела.
- Ай, да Надя!   Шестилетняя сестра утерла нос старшему брату! Вот  дела!
Я сделала вывод, что приятно обладать какими-то знаниями, чтобы в нужный момент помочь  старшему брату.


9. Жужутка.

Мои дни не всегда были безоблачными. Мне очень хотелось быть самостоятельной,  я мечтала поскорее вырасти, чтобы никто не заставлял меня делать то, чего я не хочу. Меня тяготила  чрезмерная  опека моих родителей  в отношении еды и одежды. Поскольку я часто простывала и периодически возникало воспаление среднего уха, меня заставляли носить шапку чуть ли не до майских праздников. А пальто я снимала одной из последних. Даже для того, чтобы подняться к подружке на второй этаж  в холодное время года, я должна была надеть шапку и пальто. Не накинуть на плечи, а именно надеть пальто, как положено.  Но это было еще не самым страшным, с этим можно было смириться.
Ужасный случай произошел вскоре после моего дня рождения.
Мы жили в доме, где  хозяйки готовили еду на керосинках и топили печки углем и дровами.  Все с нетерпением ждали капитального ремонта  летом: тогда в квартиры обещали провести газ. 
Как-то вечером зашел разговор о моем дне рождения. Вспоминали, как мы хорошо повеселились, как катались на санках. Юра в лицах рассказывал, как прятали подаренного мне мишку и как я при гостях некстати достала свою старую засаленную тряпичную Жужутку.
- Я чуть не умер от стыда, что у нас Надя играет такой грязной игрушкой, – возмутился брат.
- Ты ничего не понимаешь, - вступилась я за свою любимую собачку, - она хорошая, и я ее очень люблю!
- Хорошая-то она хорошая, но бока а ж залоснились, ее и в руки взять страшно, – парировал Юрка.
- Да, - поддержал папа, - она уже отжила свой век. Выглядит, как будто на помойке нашли.
- Жалко, что помыть ее невозможно, сколько раз уже пытались, но не оттирается. Хотела постирать ее в машинке, но внутри вата, да и верх ветхий, того и гляди разлезется. Но Надя так к ней привязана! Даже сейчас с ней спит, хотя много и других игрушек, – посетовала мама.
- Еще и спит? Вот еще! На ней сплошные микробы! А ты куда смотришь? Ещё и поощряешь! - упрекнул отец маму. – Нечего всякую грязь в кровать таскать!
- Это моя Жужутка, а не грязь, не смей ее так называть! – воспротивилась я несправедливому обвинению моей Жужутки. – Я буду-буду-буду с ней спать! И никто мне не запретит!
 - Чтой-то ты разбушевалась не на шутку! Поостынь-ка немного, когда старшие говорят, - приструнил меня  папа. – А если из-за  грязной игрушки заразу какую-нибудь подцепишь или живот заболит, хорошо будет?
В ответ я побежала за шкаф и вынесла свою любимицу. При всех я смачно поцеловала ее в промасленную мордочку, нежно прислонила к щеке её замусоленный бочок, на котором остались въевшиеся следы от лечения  мазями, красками и зеленкой.
- Ой, ну что ты делаешь! - брезгливо поморщился папа. - Не смей прислонять ее к лицу! – Чтобы больше не спала с этой игрушкой! - строго приказал он.
В это время за мной зашли Инна, Оля, Галя и позвали гулять.
- Правда, пойди покатайся на санках, погода стоит отличная, - сказала мама.
Я отнесла Жужутку на место и  побежала одеваться.
Погода действительно стояла хорошая: небольшой морозец и много снега. На горке было много ребят. Некоторые даже вынесли лыжи и пытались проложить лыжню по невысоким сугробам.   Вдоволь нагулявшись, я явилась домой счастливая и уставшая с   с налипшими к варежкам и штанам комочками снега.
После ужина я, как обычно, скрылась в своем уголке за шкафом.
- Мама, а где моя Жужутка? Куда она подевалась? Не могу найти!
Мама с собранной после ужина  посудой тихо вышла на кухню. Ответа не последовало.
- Ты не видел мою Жужутку? – обратилась я к брату.
- Нет ее больше, - ответил он.
- Как это нет? - опешила я. –  А куда она делась?
- Да зачем тебе эта старая заласненная матерчатая игрушка? К тому же страшная, бр-р-р! Испугаться можно. Сейчас  такими не играют, выпускают новые, красивые, -  продолжал брат.
Внутри меня червячком прополз холодок плохого предчувствия, я заподозрила неладное.
- Мне не нужны красивые,  мне нужна моя Жужутка! Куда ты ее дел? Отвечай! – я подбежала к нему и начала изо всех сил колотить его  кулаками.
- Ты что, сумасшедшая, делаешь?! Не брал я твоей Жужутки, отстань! – попытался утихомирить меня Юра.
- Нет, брал, брал, я знаю! Отдай сейчас же! Иначе я не знаю, что сделаю сейчас! – угрожала я.
- Ну, бешеная, уймись! Папа сжег твою дурацкую Жужутку! Бросил в печку и все… амба!
Я на минуту замерла, а потом дико закричала:
- Неправда! Папа, папа, отдай мою Жужутку!  –  в ужасе я бросилась в другую комнату. Но на шум уже выходил папа, а с кухни возвратилась мама.
- Прекрати сейчас же истерику. Немедленно вытри нос и успокойся! – строго сказал папа.
- Ты ей скажи, а то она на меня нападает! – попросил Юра.
- Да, я сжег игрушку в печке, потому что нельзя было больше держать ее в доме, до нее дотронуться невозможно без отвращения… Она вся сальная и липкая.
Я задохнулась от негодования и горя. До меня, наконец, дошел ужасный смысл   слов.  Из-за нестерпимой боли в груди от свалившейся на меня настоящей беды, я уже ничего не слышала, а издала жуткий вопль и вперемешку с рыданиями  стала выкрикивать угрозы папе. Я наскакивала на него, молотя своими детскими кулаками, кричала, что сожгу все его рукописи, изорву газеты, выкину его любимую маленькую подушку  думочку, обещала никогда его не слушаться, и, не придумав больше других угроз, в бешенстве металась по комнате, обливаясь безутешными слезами. Мне хотелось придумать  кару пострашнее, чтобы  отомстить за своего друга.
Мама пыталась меня поймать и успокоить, но я вырывалась из ее рук и снова нападала то на папу, то на брата.
- Успокойся, дорогая! Не надо! Ах, Боже мой! Наденька, родная! Папа хотел как лучше! – пыталась меня вразумить мама, но ничего не помогало.
Я решительно ринулась к папиному столу, чтобы исполнить свою угрозу и сжечь в печке его рукописи, чтобы ему стало так же больно, как мне, и до него дошло, ЧТО он сделал! Но рукописи – это просто бумага, а Жужутка живая, она моя любимая с детства игрушка.
- Не смей даже подходить к моему столу, - резко прикрикнул отец, преградив мне дорогу,  - иначе я накажу тебя!
- Ты уже наказал меня! Ты – злой! – с этими словами я подскочила к столу и схватила  лежащую с краю стопку бумаг, но она оказалась такой тяжелой,  что я не смогла ее удержать .  Листы веером  рассыпалась по полу.
- Ой-ой, - простонала мама, испугавшись за меня, и схватила на руки, оберегая от отцовского гнева.   
Меня трясло от перевозбуждения, но тепло маминых рук и крепкие объятия постепенно уняли дрожь, а рассыпанные по полу бумаги несколько остудили мой боевой  пыл. Я вся как-то скукожилась и неожиданно почувствовала сильную усталость.    Сидя на руках у мамы, я постепенно приходила в себя, слушая тихий шепот на ушко: «Тш-ш-ш», чувствуя рядом горячее мамино дыхание, и под убаюкивающее покачивание я незаметно для себя уснула, плотно прижавшись к маминой груди.
Конечно, я потом помирилась с папой и, естественно, не сожгла его бумаги, но я сделала горькое открытие, что даже твои близкие могут причинить  боль своими действиями, желая, как они считают, сделать, лучше.
 
10. Друзья брата.

      Суворовское училище, в котором учился брат, перевели в другой город, и родители решили не отпускать сына далеко. Теперь Юра ходил в  общеобразовательную школу с математическим уклоном. Но уклон у брата был совершенно другой. Он любил болтаться с товарищами по городу, бездельничать и сытно поесть. Он учился в старших  классах, а к этому времени, по мнению папы,  парню уже полагалось взяться за ум, но в голове у Юрки по-прежнему  гулял ветер. Способности у брата были хорошие, но совершенно не было усидчивости и интереса к урокам.  Его больше занимало общение с друзьями и посиделки с  гитарой на лавочках городского парка.

Юрка всегда был  занят какими-то своими делами, и меня он в них, конечно, не посвящал. Особенно ревностно он ограждал меня от своих друзей, которые часто бывали в нашем доме. Я на правах хозяйки старалась их достойно принять, занять разговором,  предлагала вместе поиграть, но Юрке это ужасно  не нравилось.   
- Не мельтеши, козявка! Оставь нас в покое, - приказывал он повелительным тоном.
Ребята начинали со мной шутить, подтрунивать над Юркой, и я напускала на себя суровый вид, обидевшись, что меня не воспринимают равной.  Это ещё больше смешило мальчишек, а брат  специально называл меня ненавистной Пуночкой:
- Иди, Пуночка, займись своими игрушками, не мешай взрослым. Вот мелочь пузатая!
Эти прозвища выводили меня из себя, и я старалась сказать  в ответ что-нибудь обидное и дерзкое, например, «Нечего при друзьях командовать мною, за собой лучше следи! Я слушаюсь родителей, а не тебя! Не указывай мне!  Не дорос еще мною руководить!»
Юрка вскипал от моей наглости, старался  поймать, но я ловко убегала под дружный хохот и замечания его друзей:
- Да, Юрок, совсем нет у тебя авторитета в семье!
- Бедовая у тебя сестренка! И не собирается слушать тебя!
Юрка свирепел:
-  Ну, Пуночка, дождешься у меня за непослушание!
- Я буду слушаться только маму и папу, а ты – не родители! –  смело заявляла я из своего укрытия за шкафом.
- Куда ты денешься, мелочь пузатая, будешь слушаться меня, как миленькая, - притворно улыбаясь,  настаивал он.
 Я очень страдала от такого обращения и унижения. Я затихала в своем  закутке  и рассуждала:  «Мелочь пузатая, это же надо такое придумать!   Во- первых, я не мелочь, а во-вторых, совсем даже не пузатая. Папа говорит, что я при ходьбе гремлю костями, а   мама успокаивает:  были бы кости, мясо нарастет.  Только ей перед людьми неудобно:  подумают, что бедняжку не кормят».
          Тем временем в комнате происходило оживление, слышалось бряцанье посуды, хлопанье дверцы, я догадывалась, что мальчишки опустошали содержимое холодильника. Я сидела за шкафом тише мыши, стараясь ничего не пропустить в их разговоре и не шуметь, чтобы про меня забыли и не выгнали из комнаты. У мальчишек тоже бывают секреты, которые они не хотели бы обсуждать при девчонке, даже если она сестра друга.
Наспех перекусив, они брались за гитару. Я любила, когда ребята пели: у них был широкий репертуар от заунывных песен про неразделенную любовь до залихватских цыганских и блатных воровских. Я всё наматывала на ус.  Благодаря своей памяти и музыкальному слуху я быстро запоминала  понравившуюся песню и порой напевала её к ужасу моих родителей. Вслушиваясь в слова, они спрашивали:
- Откуда ты знаешь эту песню? Кто тебя научил?
Я с гордостью отвечала, что никто не учил, я сама запомнила.
- А где ты слышала эту песню? – интересовалась мама. – Юра пел?
Тут я спохватывалась, потому что мне не хотелось подводить брата, и я ловко уходила от ответа.
- Не-е-е, мама, я слышала во дворе, - хитрила я, – взрослые мальчишки пели с того двора!
- А ты не ходи в дальний двор и не все повторяй, что слышишь, - воспитывала меня мама.
Юрке частенько влетало от родителей за плохие оценки и поведение, за безответственное отношение к делу, за прогулки  с друзьями допоздна, за нежелание ездить на дачу и помогать в домашних делах, за то, что  живёт в семье как квартирант  и за многое-многое другое.  К тому же он тайком пытался курить, а папин нос мгновенно улавливал запах табака, поэтому бури у нас бушевали нешуточные.  В семье никто не курил, и родители были категорически против этой пагубной привычки. 
Я не любила, когда папа сердился. Его лицо становилось грозным, голос зычным, и мне было жалко Юрку, на которого обрушивался родительский гнев. Папа называл его  разгильдяем и бездельником, который  сторонится  семьи и болтается по городу с  сомнительными компаниями. В такие минуты ему припоминались все  провинности и родители упрекали, что он живёт на всём готовом,  его одевают, кормят, поят, а он этого не ценит, не слушается и не желает как следует учиться. Родители старались  достучаться до  совести  сына,  но получалось только хуже. Юрка весь съеживался и замыкался в себе. Иногда он не выдерживал и бросал родителям вызов:
- Ну, и не кормите, не стану есть ваш хлеб, если вы меня им попрекаете! Вот окончу школу, пойду в армию и освобожу вас от забот обо мне!
- Ну, и дурак!  - с досадой говорил папа.  - Разве нам еды для тебя жалко? Мы  другое тебе втолковываем! Хотим, чтобы из тебя получился приличный человек!  Вдалбливаем в твою упрямую башку, что у каждого в семье  есть обязанности, и пока ты растешь и находишься на нашем попечении, то будь добр слушаться и вести себя прилично!  Делать  уроки, а не шляться по дворкам.
Но сын и родители говорили на разных языках. Хотя я была маленькой, но отлично понимала, что папа и мама пытаются донести до брата: им не жалко еды, они     добиваются послушания и хорошего поведения сына. Но Юрка совершенно иначе истолковывал их слова и принципиально  решал не есть и не пить  дома, где для него «жалели» кусок хлеба. 
Несмотря на то, что мы частенько конфликтовали, я всегда была на  стороне  брата и защищала, как могла, когда его ругали. В самый разгар бурного воспитательного процесса я начинала громко плакать, дергала папу за штанину, настойчиво умоляя не кричать, и  добивалась своего.  Чтобы не волновать ребенка, т.е. меня, выволочку прекращали, и я ловила на себе благодарный взгляд Юры. Я очень переживала за  своего непутевого брата, боялась, что, перестав нормально питаться, он потеряет силы и заболеет. Так всегда говорил мне папа, когда я плохо ела.  Когда буря стихала, я незаметно пробиралась к Юре, принося  яблоко или бутерброд. Он смущенно улыбался и в знак благодарности легонько ворошил мне волосы. Несмотря на наши постоянные стычки, я готова была отдать все, лишь бы Юрку не ругали. Он признавался, что завидует мне, потому что считал меня любимицей родителей.  Но я точно знала, что мама и папа любили брата всем сердцем, совсем не меньше, чем меня. Однако, он почему-то убедил себя в обратном.

Среди друзей брата был Игорь, который в отличие от других парней  всегда со мной уважительно общался, интересовался моей жизнью, а иногда даже играл со мной или приносил мне настольные игры. Он был таким спокойным, улыбчивым, не задавакой, что я искренне радовалась его приходу. Зная, что Юра ожидает гостей, я часто спрашивала: «А Игорь придет?»
- А тебе что? Опять будешь ему надоедать?  Влюбилась что ли? – и он противно прищуривал глаз и ухмылялся.
- Вот ещё! - вспыхивала я и скрывалась  в своём убежище. Мне действительно был симпатичен Игорь, я выделяла его из всех, но чтобы влюбиться! Это уж  слишком!

В их школе намечался новогодний бал, и требовалось танцевать вальс, а  Юрка и его друзья не умели. На помощь поспешила прийти  мама и  обещала  обучить ребят танцу. Мальчишки собрались у нас после уроков  и очень неуклюже пытались повторять за мамой несложные па.  Занятия перемежались шутками и смехом. Стол отодвинули в дальний конец комнаты, освободив  место для тренировки. Каждому ученику был вручён стул вместо партнерши, мама играла небольшой отрывок вальса, а мальчишки под счет раз-два-три  со стульями кружились в танце. Я сидела на диване и просто покатывалась от смеха, наблюдая, как ребята  с сосредоточенными лицами старательно передвигали непослушные ноги, стараясь попасть в такт музыки. Мама периодически делала им замечания и считала громко нараспев, стараясь перекричать пианино.  Места в комнате для трёх вальсирующих было   маловато, поэтому парни то и дело натыкались друг на друга и скрещивались стульями, как шпагами. Ученики были упорными и не сдавались, им хотелось освоить движения, чтобы не выглядеть смешными на школьном вечере  и не ударить в грязь лицом перед одноклассницами. Через какое-то время  у них стало лучше получаться, и мама, напевая мелодию, закружилась в танце в паре с Юрой, а меня в качестве партнерши подхватил Игорь. Воодушевленные успехами, мы  провальсировали несколько кругов по комнате, а потом с шумом повалились кто на диван, а кто на стул. В это время забежала ко мне Оля, и таким образом нашлась партнерша  для третьего друга Володи. Чтобы закрепить урок, мы прошлись еще несколько раз в вальсе по кругу. Конечно, мы не подходили мальчишкам по росту, семенили мелкими шагами, часто сбивались с ритма, но чувствовалось, что партнер уже уверен в своих движениях  и его ноги не такие деревянные, какими были в начале занятия. Возбужденные, мы вернули стол на прежнее место и стали пить чай, бурно обсуждая ошибки и успехи каждого в освоении вальса. Не знаю, как мальчишки, а я с большим нетерпением ждала этого новогоднего вечера. Мне было очень интересно, как ребята покажут себя на балу.
Юрка старательно сам отгладил белую рубашку, а маму попросил заутюжить на брюках стрелки. Папа накануне купил ему  галстук, который никто, кроме мамы, не мог правильно завязать, и брат отправился в школу.
На следующий день мы жаждали услышать красочные описания новогоднего бала. Юрка был мастером рассказывать истории и попытался описать все в лицах. Послушать рассказ прибежала и Оля, она тоже болела за наших ребят.
Оказалось, что Юра, Игорь и Володя, поверив в свои силы после усердной  тренировки у нас дома, смело ринулись приглашать девчонок при первых звуках вальса. Отсчитывая про себя ритм, они с гордым видом  кружили своих избранниц, чем  произвели необычайный фурор. Никто не ожидал от них таких успехов. Девчонки были покорены  и снисходительно  прощали некоторый сбой в шагах партнера. Главное, что эта троица сумела поднять всем настроение. Закончилось тем, что трое наших танцоров  рискнули пригласить на тур  вальса учительниц  по биологии, иностранному языку и классную руководительницу, чем покорили их сердца. Юра рассказывал взахлеб, не упуская мелких подробностей и вставляя свои остроумные комментарии. Мы с Олей аплодировали, не в силах сдержать эмоций. А довольные родители  улыбались и похваливали Юрку.
- А всё дело именно в галстуке! Без него не было бы такого успеха! Уверяю вас, - шутил папа.
- Ну, конечно! – соглашалась, смеясь, мама.
Мне очень хотелось, чтобы друзья Юрки почаще приходили к нам в гости, чтобы мы с ним не ссорились и нам всегда было вместе так хорошо, как в этот вечер.
 
11.   Капитальный ремонт или дом для кошки.
 
            В то лето, о котором пойдёт речь, в наших домах затеяли капитальный ремонт:  в дома проводили газ, перекрывали крышу, меняли окна и двери, делали по желанию хозяев перепланировку квартир и многое другое.  Для взрослых это было большим испытанием, но только не для детворы. От повсеместного хаоса мы были в диком  восторге.  Когда в одной   квартире  шёл ремонт, то семья перебиралась жить к соседям. Мебель была сдвинута со своих мест, вещи упакованы в коробки, чемоданы и узлы, которые заталкивались в угол, где можно было прятаться или скатываться с них, как с горки. Баловству не было предела. Жить было интересно, когда объединялись две семьи в одну. Вместе готовили еду, вместе  ели за одним столом по-походному.   Детям стелили постель на полу, и мы спали вповалку, периодически щекоча друг друга, толкая и брыкаясь. Взрослые укладывались в другой комнате, поэтому  в темноте мы могли рассказывать разные страшные истории или строить планы на следующий день. Днём родителям хватало работы, поэтому им было не до нас, и детвора наслаждалась полной свободой.   Во дворе орудовали рабочие, было много строительных материалов,   труб,  различных досок,  песка, сваленных в кучу кирпичей, которые мы использовали в своих целях. А цель у нас была очень даже благородной и полезной.  Андрей предложил построить дом для дворовой кошки Мурки, нашей всеобщей любимицы. Откуда она появилась  во дворе, никто не знал, но все дети с удовольствием возились с ней и подкармливали. Кошка была самая обыкновенная, короткошерстная серая в полоску, но очень ласковая и умная. Она терпеливо сносила все ласки детворы и никогда не выпускала когтей.
На заднем дворе было выбрано укромное место для строительства дома.  По нашей просьбе рабочие залили бетоном небольшую площадку.  Мы натащили кирпичей, набрали в ведро цемента и выпросили у строителей мастерок. Подражая каменщикам, мы выложили невысокие  стены дома, а  задней стенкой служил каменный забор с соседним двором. На лицевой стороне  дома оставили проход, укрепив его  деревянными досками. Чтобы облагородить постройку, мы оштукатурили стены снаружи и внутри, а потом побелили. Получилось неплохо. Для красоты решено было разукрасить стены краской, которую нам выдали те же строители. Взрослые приходили посмотреть на результат нашего труда,  хвалили и подсказывали, что и как делать дальше. Вместо крыши мы положили деревянные доски, подпилив их до нужной длины, а сверху уложили листы железа и толи. Крыша снималась и давала возможность произвести уборку внутри дома. Для уюта на пол мы уложили доски, а на них сухую траву и циновку. Кто-то принес старый детский матрасик. Мурку торжественно затолкали в новое жилище, но она не оценила наших стараний и все время норовила  улизнуть из дома. Приходилось насильно заталкивать ее обратно и перекрывать дверь широким куском фанеры.  Мы все же надеялись, что со временем  кошка полюбит  новое  жилище  и будет прятаться в нем в непогоду  и на ночь. Рядом с домом мы заасфальтировали небольшую площадку, тоже позаимствовав раствор у рабочих, которые с удовольствием высыпали нам пару лопат горячего асфальта и утрамбовали его специальной толкушкой. К кошкиному дому мы притащили миски с водой и едой для своей питомицы.
В таких хлопотах прошло всё  лето. И вот разнеслась новость, что семья Андрея переезжает жить в другой город. Мы очень расстроились, потому что не хотелось  терять хорошего друга, но приходилось подчиниться. Решено было, что Андрей заберёт с собой Мурку, к которой за лето очень привязался  и не хотел оставлять её на осень во дворе, пусть даже в новом доме. Мы были рады, что всеобщая любимица будет жить в семье. Наступил день, когда во двор заехала грузовая машина и в кузов стали загружать  вещи. Андрей уезжал в город, который находился недалеко от нашего, где-то в 25 километрах. Мы попрощались с Андреем, обещали помнить друг друга и по возможности передавать  весточки. Андрей стоял немного растерянный, переминаясь с ноги на ногу и часто моргая своими светлыми, почти белыми ресницами. Провожать Андрея собрались все ребята, но мы не знали, как правильно прощаться, поэтому стояли в нерешительности.   Наконец заревел мотор, Андрей взял на руки кошку Мурку и под дружное «до свидания!» машина тронулась. 
Через несколько дней папа Андрея созвонился с кем-то из соседей и сообщил, что на одной из остановок на пути следования к новому месту жительства, Мурка вырвалась и убежала. Эта новость быстро облетела весь двор, и мы ходили грустные, переживая за дальнейшую судьбу всеобщей любимицы.
Каково же было наше удивление, когда в один из дней мы вышли гулять во двор и нас приветливо встретила Мурка, изрядно потрепанная и исхудавшая! Мы не могли сдержать радость. Оказывается,  все эти дни она шла к нам во двор. Каким образом животное находило дорогу, нам  было неизвестно, но кошка вернулась, преодолев длинный путь, значит, здесь ей было хорошо. Мы поспешили к родителям, чтобы попросить их позвонить Андрею и сообщить, что с Муркой все в порядке. С ещё большим энтузиазмом мы принялись за ней ухаживать и откармливать.
К этому времени ремонт закончился, жизнь вернулась в своё обычное русло, и теперь самым заветным моим желанием было взять к себе Мурку. Потихоньку от папы я стала заманивать её в квартиру. Мурка входила в дом с опаской, но запах колбасы или котлеты придавал ей смелости, и она сначала подходила к порогу, а потом отважилась зайти и в саму квартиру. Маме тоже очень нравилась эта кошка, поэтому мы  вдвоём стали уговаривать  папу разрешить взять животное, и он не устоял.
- Разрешаю, только с условиями: 1. Чтобы ты не таскала постоянно кошку на руках.  2. Обязательно мыла после нее руки. 3. Кошка не должна валяться на кроватях и диване, не таскать продукты со стола. Иначе….
Я готова была обещать всё, что угодно, и на совершенно законных основаниях Мурка вошла в наш  дом. Теперь, когда кошка  была в семье на легальном положении,   ей было определено место у заново отстроенной  газовой печки на мягкой подушке, куда она с радостью легла, свернувшись калачиком и сладко уснула.  Потихоньку от папы я все же высаживала Мурку на диван, но умная кошка  начинала нервничать и пыталась спрыгнуть,  будто  чувствуя папин запрет. Её хвост ходил ходуном из стороны в сторону, выказывая недовольство .
Кошка оказалась очень смышленой и послушной, она была довольна своим местом и только кое-когда позволяла себе устроиться на деревянном стуле у обеденного стола или на подоконнике. Папа оценил примерное поведение четвероногого  члена семьи  и стал более приветлив с Муркой, хотя на руки ее никогда не брал и не гладил. Они существовали рядом, но отдельно друг от друга.
Однажды к нам  в гости пришла тетя Аня и обратила внимание на  пополнение нашего семейства. Она с нежностью взяла на руки нашу Мурку и вдруг засмеялась:
- Девочки, да какая же это Мурка! Это Мур! Кот у вас!
Мы немного опешили от такого неожиданного открытия, но я быстро  пришла в себя:
- Ну и что ж! Какая разница! Пусть и кот!
- Действительно, - подхватила мама. – Кот так кот, что тут поделаешь!
- Это ничего, только надо другое имя ему дать. Не может же кот зваться Муркой! – заметила тетя Аня.
- Да,  доченька, непорядок! Надо придумать новое имя! Но он же привык откликаться на Мурку? Как же быть? – рассуждала мама.
- Ничего, был Муркой, а станет Мукачкин! – тут же парировала я. – Мукачкин, Мукачкин, -  позвала я кота, делая ударение на «у», и он, мяукнув, повернул  голову. – Вот видите, откликается, значит, ему нравится.
- Что же это за имя  – Мукачкин? Я что-то не слышала, чтобы  так называли животных, - заметила тетя Аня.
- Да, довольно странное имечко, - поддержала  мама.
- Ну и что ж! А у моего кота будет такое имя, правда, Мукачкин? – и кот снова посмотрел на меня и  зажмурился от удовольствия.
- Ему понравилось новое имя! Он одобрил!
- Ну и хорошо! Пусть будет Мукачкин!
Папе незамедлительно сообщили, что кошка оказалась котом. Он долго смеялся над нашей оплошностью, но заметил, что данное открытие принципиальных изменений в нашу жизнь не внесёт. 
Я вплотную занялась  воспитанием и дрессировкой кота. Мукачкин научился служить, как собачка, кружиться на задних лапках, подавать по команде голос - мяу. Я воспитывала у Мукачкина выдержку,  выкладывая ему на нос кусок колбасы и требуя сидеть спокойно, а потом разрешала съесть этот кусочек. Если я просила показать  барина, то Мукачкин заваливался на спину и разводил лапы в разные стороны. Наши успехи были немедленно продемонстрированы всем моим друзьям и соседям. Следующим достижением были прыжки по команде с одного стула на другой. Я очень гордилась успехами своего хвостатого, а когда звала его во дворе, то после первого же «Мукачкин!»  он нёсся во всю прыть, издавая при этом странный гортанный звук, нечто среднее между рычанием и мяуканьем.
Папа тоже очень гордился успехами нашего питомца, а маме особенно нравилось, что он оказался таким воспитанным и никогда не лазил по столам, даже если на нем стояли вкусно пахнущие продукты.
Правда, потом мы узнали, что соседские столы на общей кухне наш котик посещал и позволял себе украсть из миски или кусок мяса, или котлету.
- Ишь, какой умный, бесстыдник! С хозяйского стола ничего не стащит, а с соседского – святое дело! – с гордостью говорил папа, и мы дружно смеялись.
И я была счастлива, что у меня, наконец,  появился питомец.

12. Встреча с хулиганом.

  Для игры в казаки-разбойники  было удобно, что наш двор  проходной: было больше возможностей в игре уходить от преследований и путать следы. Но нам не нравилось,  что через   двор шли посторонние люди, желая сократить путь.  Всеобщий любимец  дворняга Шарик громко лаял на прохожих, оповещая всех, что во дворе  чужие. Он преследовал непрошенных гостей, пока они не покидали предела его владений. Шарик был добрейшим псом. Дети делали с ним всё, что хотели: малышня каталась на нем верхом, зимой его запрягали в санки, его брали   с собой на речку, и не было случая, чтобы он кого-то  обидел. Но о его характере случайные прохожие ничего не знали, поэтому поглядывали на лающую собаку с опаской и ускоряли шаг, стараясь поскорее  покинуть  двор. С чувством собственного достоинства Шарик возвращался к нашему дому. Самое интересное, что если незнакомец шел к кому-то в гости в наши дома, то Шарик не лаял, а спокойно провожал человека взглядом.
Иногда к нам забредали мальчишки с соседних улиц, которые учились с кем-нибудь из наших ребят нашего двора в одном классе и знали, что через наш двор можно выйти на соседнюю улицу. Нередко чужие пацаны устраивали  ссору с дворовыми ребятами, грозились сделать какую-нибудь пакость.
Однажды к нам во двор забрёл известный в районе хулиган Борька со своей свитой пацанов под стать себе. Он слыл драчуном и задирой, и, хотя  учился всего лишь во втором классе,  его побаивались и маленькие, и ребята постарше.
Борька оказался в нашем  дворе  в тот момент, когда мы играли в мяч. В сопровождении пацанов он развязной походкой подошёл к нашей компании и стал задирать мальчишек. Речь главаря его окружение сопровождало диким гоготом  и подколками в наш адрес.
- Ну, что, малышня, научить вас по-настоящему играть в мяч?- спросил Борька т притворно улыбнувшись, показав при этом свои кривые передние зубы. Его рыжий всклокоченный чуб, незнакомый с расческой,  смешно возвышался гребешком над чумазым лицом с мясистым курносым носом, глаза сверкали азартным блеском. Он выразительно почесал бок, приоткрывшийся из-под  рубахи с застаревшими пятнами, которая   выбилась из видавших виды рваных трико с оттянутыми коленками. Мы сбились в стайку и молча стояли в нерешительности. Связываться с ним никто не хотел. Но Борька явно напрашивался на скандал.
- Что молчите? Языки отсохли? Сейчас загляну в рот, и не поздоровится тому, у кого обнаружу язык. Выкручу! – с этими словами он мастерски сплюнул сквозь стиснутые зубы и удовлетворенный результатом,  гордясь своим умением, обвёл ребят взглядом победителя.
Шагнув в сторону Васи, Борька ловко выбил из рук мяч, потом продолжил:
- Да не бойтесь, дядя добрый, дядя с вами просто поиграет! – его ватага снова  загоготала, картинно потирая животы. Он стал бить мячом о глухую  стену дома, потом о землю, ловко справляясь с прыгающим мячом, а затем неожиданно принял стойку вратаря, поймавшего мяч, и закричал:
- Играем в вышибалу!
Не давая никому опомниться, он неожиданно с силой ударил по мячу и угодил Вовке в голову. Вовка громко взвыл и собрался бежать домой, но подельники Борьки преградили ему путь.
- Куда-а-а? Я никого не отпускал! Что же ты не уклонялся от мяча, стоял как дундук? Я же сказал: играем в вышибалу! -  на этих словах он захватил голову ревущего Вовки под мышку правой руки, а левой стал  хлопать его по затылку.
- Ну, чего разнюнился? – наигранно заботливым тоном спросил Борька, еще крепче сжимая голову пленника.
Компания снова захохотала.
Вася не выдержал:
- Борька, отпусти пацана, видишь: ему больно.
- Да, пусть идёт домой, не трогай его, – вступились другие.
-  Что-о-о? – протянул рассерженный Борька? Он только этого и ждал. – Кто тут рот открыл? Кого надо проучить? Ну-ка, принесите мне мяч,  - обратился он к своим прихвостням. И один из его пажей метнулся за мячом, который закатился под куст сирени, а потом положил его у ног главаря.
- Слушай, шёл бы ты отсюда подобру-поздорову, - вступила я в разговор,  считая себя не из робкого  десятка, потому что в случавшихся  потасовках  с мальчишками часто выходила победительницей, поэтому  самоуверенно решила стать на защиту Вовки. Справедливость  была на моей стороне, это придавало мне силы и поддерживало справедливый гнев, рождающийся в моей душе. – Отпусти Вовку, а то…
- А то что? – с удивлением воззрился на меня Борька. – Видали букашку? –  оглянулся он за поддержкой к своей свите.
- А то хуже будет! – смело продолжила я.
- Надя, не связывайся, - одернул меня Вася, – не надо, он же дурак, ненормальный.
- Да, я чокнутый! Га-га-га! – и Борька скорчил жуткую рожу. Его подельники покатилась со смеху.
Борька потерял интерес к своему пленнику, ослабил руку, и, высвободившись,  Вовка опрометью помчался домой.
Борька как-то весь приосанился, в глазах зажегся недобрый огонек.  Он неторопливо поднял с земли мяч, стал крутить и  подбрасывать его на ладони, медленно  обходя меня кругом. Потом он  сделал резкий выпад в мою сторону, чтобы напугать, но я даже не шелохнулась и продолжала стоять на месте. Борькины брови удивленно полезли вверх, и он с интересом на меня посмотрел. 
- Ну, если вы не хотите играть в мяч, тогда я забираю его с собой! Мячик неплохой, правда, парни? В хозяйстве пригодится!
- Да, ничего круглый. Годится! - поддержала его компания. Они, довольные, переминались с ноги на ногу и ждали продолжения спектакля.
- Отдай мяч, он чужой! – строго сказала я.
- Ну, если ты такая смелая, то забери его у меня, и я тогда уйду, - продолжал он,  усмехаясь. – Боишься?
 Наглые взгляды его хулиганской компании были устремлены на меня, посыпались неприятные подколки в мой адрес, которые меня лишь раззадорили. Отступать было стыдно, а бояться некогда. 
Я сделала уверенный шаг вперёд и с силой ударила по мячу, выбив его из рук обидчика. Борька не ожидал от меня такой прыти и громко заржал:
- Ух, ты какая! Что, может, и драться со мной будешь? Не боишься?
Мой поступок придал мне уверенности, и я твёрдо заявила:
- Нет!
Эта ситуация явно его забавляла.
- Ну, и против кого ты прешь, маляха?  - все с тем же издевательским смешком поинтересовался хулиган, который был выше меня почти на голову.  – За такое поведение тебя надо проучить…
Он обернулся  к своим подельникам, как обычно, за поддержкой и порцией  восхищения,  а потом резко развернулся и кулаком ударил меня под дых.  У меня перехватило дыхание, я согнулась от нестерпимой боли, а глаза предательски налились слезами. Мой обидчик, не мешкая и не давая мне опомниться,  отработанным  ловким  движением уложил меня на землю  и со знанием дела уперся коленом под рёбра в солнечное сплетение, отчего я не могла ни пошевелиться, ни вздохнуть. Такого поворота дела я никак не ожидала.
Я не раз применяла приём «залом руки назад», позволяющий установить преимущество в драке, этому меня научил брат, но в данном случае я даже не успела ойкнуть: удар настиг меня врасплох. Лёжа в пыли, поверженная и униженная,  я изо всех сил старалась  не расплакаться. Я переживала тяжелые минуты своего поражения под издевательский хохот и свист хулиганов.
- Ну, что, малявка, получила? Больше не будешь на дядю выступать? – спросил довольный Борька.
Стиснув зубы, я зло смотрела на моего мучителя сквозь слёзы, застилавшие мне глаза и выступившие против моей воли. Я  старалась восстановить дыхание.
– Пусти, дурак! – с трудом выдавила я.
- Помни мою доброту, детка, и не задирайся! – сказал он и убрал колено.
Ребята помогли мне встать и отряхнуть платье.
Все это произошло так быстро, что мои друзья  не успела даже опомниться.
- Ша, детки!  - крикнул Борька, подобрал мяч и с силой вонзил в него откуда-то взявшийся перочинный ножик.
Раздался хлопок, и мяч стал на глазах сдуваться. На звук отреагировал Шарик, который с лаем кинулся к нам, а за ним следовала взволнованная мама Вовки.
- Кто вы такие? – обратилась она к пацанам. - Что вы тут хулиганите, детей обижаете?  Пришли в чужой двор, а вести себя не умеете! В какой школе учитесь? Я пойду к вашей учительнице, расскажу о вашем поведении!
- Да, ладно, тетенька, успокойтесь! Мы мирные парни… Проучили некоторых и все…
- Немедленно уходите отсюда! Марш со двора! Чтобы больше вас здесь не видели! Ясно?
- Ну, что так кипятиться, тетенька? Нервы берегите! Мы уже уходим. Видите, парни, нас выгоняют, не хотят принять в игру. Обидно! – он ещё раз фирменно сплюнул, махнул своим рукой и не спеша, вразвалочку направился к выходу. Шарик провожал их компанию громким лаем, даже старался цапнуть за ноги, но мальчишки замахивалась на него, и пес  предусмотрительно отскакивал.
- Фу, животное!
- Мы ещё отблагодарим ваш двор за гостеприимство,  - злобно пообещал Борька.-  И с собачкой вашей посчитаемся!
- И с кошечками! – добавил кто-то из свиты.
- Да-да! Мы еще вернемся! – злобно заверил Борька.
Вся компания снова загоготала и скрылась за воротами.
А я поняла, что нельзя недооценивать силы противника и переоценивать свои. Да, опасно связываться  с отъявленными хулиганами, но давать им отпор все же надо.

13. Спасение котенка.

Вскоре после этой злополучной  стычки с Борькой случилась ещё одна неприятность. Не знаю, была ли это месть Борьки или дело рук  его подельников-хулиганов, которые решили нашему двору отомстить,  а может быть, чужая злая собака случайно забежала к нам и натворила дел,  но случилось следующее...

Я вышла гулять с девочками во двор,  как вдруг нам на встречу с выпученными от ужаса глазами подбежал Сережка. Запыхавшись, он не сразу смог вразумительно рассказать, что случилось, но из сбивавшейся речи мы все же поняли, что произошло нечто ужасное. Мальчишки нашли котенка, у которого был распорот живот. Малыш шел, жалобно плача, а за ним по траве волочились похожие на тряпочку внутренности.  Пока Андрей нам рассказывал, мы увидели Васю, который бережно нес котенка в своей кепке.  Его сопровождала ватага ребят с размазанными по щекам слезами и расстроенными лицами.  Всем было жалко котенка, но никто не знал, что делать.
- Вася, а твоя мама дома? – спросила я.
- Да, только пришла с дежурства, - ответил Вася.
- Давай отнесем котенка твоей маме, она медсестра  и скажет, что надо делать, – предложила я.
Тетя Паша делала уколы мне и другим ребятам, когда мы болели, ее приглашали ставить банки, обработать ссадину, сделать  перевязку. Мы вечно толпились в их небольшом дворике, и наш галдеж не мешал ей, наоборот, она всегда приглашала играть у нее во дворе под окнами, а то и сама принимала участие  в настольных  играх, делала поделки, показывала, как вырезать лобзиком фигурки. Вся детвора восторгалась Васиной мамой, и если случалось расшибить коленку, бежали за помощью не домой, а к ней.

Наша шумная ватага ввалилась во двор к Васе с криками: «Тетя Паша, тетя Паша! Спасите! Помогите, а то умрет!». Обеспокоенная такими словами, тетя Паша выскочила нам навстречу. Она   сразу поняла, что дело серьезное.
- Какой живодер это сделал? – воскликнула она.
- Мы не знаем, - шмыгая носами, отвечали ребята.
Тетя Паша внимательно осмотрела котенка, потом взглянула на нас и сказала:
- Я постараюсь помочь. Надо обработать рану и зашить,- и, опережая какие-либо вопросы, застывшие в глазах у ребят, продолжала:
 – Сделаю все возможное. Пока ничего не обещаю. Ждите. Вася и Надя, пойдемте со мной. Будете помогать.
Она расстелила чистую салфетку на стол и уложила на нее котенка.
- Вася, принеси  настольную лампу и поставь на стол.
- Надя, последи за котенком, пока я все приготовлю.
Она опустила шприцы в металлическую прямоугольную медицинскую посудину и поставила ее на огонь для стерилизации. Потом приказала  принести из шкатулки с нитками цыганскую  иголку, которую она тщательно прокалила на огне, удерживая ее пинцетом,  и положила на чистую тарелку.
Тетя Паша тщательно вымыла  руки и обработала их спиртом. Меня она попросила приготовить стерильные салфетки и бинт из ее аптечки. На мордочку котёнку она положила марлю, смоченную  какой-то жидкостью из ампулы.
- А теперь не мешайте и отойдите от стола.
Тетя Паша была очень сосредоточенна и серьезна. Она внимательно осмотрела больного,  потом аккуратно срезала ножницами шерсть вокруг раны и обработала это место какой-то жидкостью, а кишочки бережно заправила вовнутрь.  Затем выдернула из своей прически длинный волос и вдела его в ушко иголки. Глубоко вздохнув, она осторожно пальцем  сомкнула края раны и выверенными движениями стала  зашивать.  Мы замерли от удивления с открытыми ртами, боясь дышать. Свежий шов она смазала зеленкой, наложила стерильную повязку и бережно уложила котенка в приготовленную нами коробку под лампой.
- Сейчас еще сделаю ему укол против воспаления, - сказала она. – Правда, не знаю, какую дозу надо такому малышу. Но выбора нет.
Она немного поколебалась, а потом набрала в шприц лекарство и сделала укол. Котенок лежал неподвижно.
- Операция прошла успешно, - сообщила она ожидающим во дворе ребятам. – Теперь надо ждать.
К нашему удовольствию котенок  хорошо перенес операцию и быстро пошел на поправку. Уже утром он с удовольствием попил из пипетки молочко, а к вечеру пытался встать на лапки. Он был еще слаб, его шатало, но желание ходить было хорошим признаком, как пояснила тетя Паша.
Я часто навещала больного, кормила его, делала перевязку вместе с тетей Пашей, и вскоре шов затянулся. Котенок стал играть, а через несколько недель уже ничего не напоминало о постигшей его беде.
Я убедилась, что никогда, даже в самой безвыходной ситуации, нельзя сдаваться и опускать руки.
Наш котёнок не только выжил, но со временем превратился в красивого пушистого кота, всеобщего любимца, с которым мы все с удовольствием играли. Конечно же он остался жить у Васи, и история, начавшаяся так печально,  закончилась хорошо: котёнок обрёл дом и друзей. А мы были бесконечно рады его выздоровлению!

14. Дружба с доберманом.

Каждый год родители вывозили меня оздоравливать на море в Сочи, где от папиной работы была организована база отдыха. На лето арендовали здание общеобразовательной школы, где отдыхающих кормили.  Для одиноких туристов устраивались комнаты для проживания по путевкам, а для семейных продавались курсовки, по которым питаться приходили в школу, а жильё снимали сами у местного населения. От школы ходил по расписанию автобус, который возил народ на пляж, а кто не хотел ехать, как селедки в бочке, тот шёл пешком с горы по живописной дороге, иногда пробираясь по тропинкам, сокращая путь или нелегально проходя через территории санаториев, расположенных по пути следования. Вечерами на школьном дворе проводились различные мероприятия. Особую радость мне доставляло смотреть, как взрослые серьёзные люди прыгали в мешках, падали, смеялись, крутили на своих неспортивных фигурах обручи, шутили и веселились. Я надрывала живот от смеха, наблюдая за поведением взрослых. К моему разочарованию, ни мама, ни папа в играх участия не принимали, как я об этом ни просила, но мне и непривычно было бы видеть их такими нелепыми. Папа предпочитал шахматы, а я иной раз перетаскивала огромные шахматные фигуры на нарисованном  прямо на асфальте черно-белом поле. После игр начинались танцы, но это меня не интересовало. Чаще мы шли гулять по паркам санаториев или смотреть фильмы в открытых кинотеатрах. В вечерний воздух, наполненный разнообразными запахами растений, вдруг вторгался звук кинофильма, который растекался далеко за пределы площадки, и я впитывала его вместе с ароматом вечера, прохладным ветерком и захватывающим зрелищем на экране. Смотреть фильм под открытым небом совсем не то, что в закрытом кинотеатре или по телевизору. Здесь происходит волшебная смесь звука, звездного неба, реакции зрителей и теплоты согревающего тебя пледа накинутого на плечи.
Однако я хотела рассказать не об этом. В один из своих приездов мы поселились в частном секторе. У хозяев был небольшой двор с садом, который охраняла большая чёрная собака Лана. Чтобы попасть в свою комнату, мы должны были проходить близко от её вольера. Злобный доберман при нашем приближении  заливался лаем и рвался с цепи. Мама старалась как можно быстрее пройти опасный участок, а папа и вовсе,   шарахалась в сторону.   Он морщился, как будто собачий лай причинял ему  физическую боль. А мне  было  обидно, что Лана видела в нас врагов, я-то с ней  хотела подружиться. Вся она была ладная, изящная, с переливающейся гладкой чёрной шерстью и умными выразительными глазами.
 Папа очень боялся собак и называл всех «кабысдохами». Я этого не одобряла, но  понимала, что это из-за того,  что его в детстве  напугали собаки и кошка. Когда он был маленьким,   местные деревенские  собаки погнались за кошкой, которая обезумев от страха, неожиданно, очень быстро и ловко вскарабкалась на голову одной взрослой девочке.  Собаки с лаем с разных сторон подпрыгивали, пытаясь добраться до своей добычи. Боясь быть растерзанной псами, кошка намертво вцепилась когтями в голову, ощетинившись при этом и выгнув дугой спину. Бедная девочка дико закричала. Все это произошло на глазах у ребят. Взрослые отогнали  собак и с осторожностью сняли с головы кошку. Девочка плакала от боли, а кровь струйками стекала по её  лицу. Все смотрели на происходящее со страхом и недоумением.  Пострадавшую срочно отвезли в больницу. Говорили, что кошка чуть не сняла с неё скальп… Папа запомнил этот эпизод на всю жизнь, поэтому сторонился и кошек, и собак, боясь их непредсказуемости. Детские страхи живут в человеке очень долго.
Но у меня перед животными страха не было,  я их любила.  Хотя нас и предупредила хозяйка квартиры, что с их собакой лучше не заговаривать  и проходить спокойно к себе, я этот совет проигнорировала. Каждый раз я останавливалась на дорожке в том месте, куда не пускала достаточно длинная цепь собаки, и пыталась установить с ней контакт. Родители меня ругали за это, потому что Лана рвалась с цепи, как ненормальная, нарушая тишину возмущённым  лаем. Хозяева тоже были не в восторге от моего упрямства.
 Грозный собачий рык держал меня на безопасном расстоянии, но с каждым разом я старалась приблизиться к собаке хоть на несколько сантиметров.  Как-то раз я обратилась к хозяину,  который нес к собаке еду: 
- Дядя Павел, а можно мне с вами дать Лане покушать? – спросила я.
- Нет, ни в коем случае! В вольер, кроме меня, из домашних никто не заходит, собака может порвать. Уж больно злющая на цепи.
- На цепи? – подхватила я. – А если её отпустить?
- А я и отпускаю её иногда побегать по двору. Хоть проволока, за которую крепится её цепь, и длинная, собака должна иной раз гулять свободно. Но это когда нет во дворе отдыхающих. А ты что же, совсем не боишься её?
- Не боюсь. Я люблю собак! – простодушно ответила я и снова попросила, -  Ну, можно я с вами подойду к ней?
Молодой хозяин, немного растерялся, и какое-то время изучающе смотрел на меня,  а потом, на что-то решившись, спросил:
- А родители не заругают?
- Не-е-е, папа отдыхает и не увидит. Ну, пожалуйста! – и я скорчила жалобную рожицу.
Мужчина помолчал, застыв с миской в руке, а потом сказал:
- Ладно, попробуем! Но к Лане даже жена моя боится подойти, особенно к миске с едой. Держись за мной. Ох, рискую я…  Смотри не побеги! Струсишь – собака сразу почует и кинется. Тогда жди скандала.
- Не побегу, - самоуверенно пообещала я и заулыбалась.   
Мы осторожно вошли в вольер к собаке, которая завиляла хвостом, вернее его обрубком (как положено по породе ей купировали хвост в щенячьем возрасте) в предвкушении обеда. Но, разглядев за спиной хозяина меня, она насупилась и недовольно зарычала.
- Фу, Лана! Фу! – строго скомандовал дядя Павел. – Спокойно, свои.
Собака недоверчиво повела головой, переводя взгляд с меня на хозяина. Я спокойно стояла и ждала, когда Лана подойдёт ко мне, и тогда я её смогу погладить. Но для таких отношений было слишком рано…
Собака с неохотой подчинилась хозяину  и, оглядываясь, двинулась к своей миске с едой. Ела она неспеша, часто оборачиваясь и порыкивая в мою сторону. Обождав, когда Лана закончит трапезу, Павел потрепал её за шею, ласково постучал по бокам и разрешил мне подойти к ней чуть ближе.  Но Лана оскалила зубы и всем своим видом показала, что её терпение находится на пределе. Не став испытывать судьбу, дядя Павел вывел меня из вольера.
- Всё, на сегодня хватит. Я аж взмок от напряжения!   Смотри, не вздумай сама подходить близко к собаке! Ты для неё чужая! – предупредил Павел и пошёл в дом.
Но я не угомонилась, а всякий раз задерживалась  около неё на безопасном расстоянии, заговаривала с ней, и вскоре лай и рык в мою сторону прекратились. Теперь я проходила мимо её владений в тишине под пристальным собачьим взглядом.  В послеобеденные часы, когда родители спали, я тихонько пробиралась во двор и садилась на корточках у края вольера, к этому же краю перемещалась и Лана, спокойно ложилась, вытянув морду в мою сторону. Так в немом общении мы могли просидеть долго, пока кто-нибудь не нарушал нашу идиллию.
  В один из дней, забывшись, я протянула к морде собаки руку и робко погладила её лоб. Под ладонью я ощутила задвигавшиеся бугорки бровей, но сопротивления не было. Меня допустили в круг друзей. Через несколько дней папа застал меня в обнимку с собакой  у её будки и громко воззвал ко всем обитателям дома, чтобы все полюбовались на эту картину. Но Лана, увидев папу, бросилась с лаем к нему, не дав прибежавшей публике увидеть то, что предстало перед взором отца и вывело его из себя. Меня отругали и строго-настрого запретили впредь приближаться к собаке.  Я пыталась убедить папу, что Лана добрая, и если он перестанет её бояться и называть кабысдохом, то я смогу его с ней примирить.
- И речи быть не может! – Категорично заявил папа.  – И тебе запрещаю её трогать, ещё не хватало подхватить от неё какую-нибудь инфекцию!
Да, папа остерегался инфекции, особенно в отношении меня, на которую эта инфекция каждодневно вела охоту и частенько надолго цеплялась.
Но ребёнок, который никогда не ослушается своих родителей, это ребёнок из  области фантастики. Я выбирала время, когда меня никто не видит, и продолжала дружбу с доберманихой.
В один из дней мы вдвоём с папой возвращались из столовой, мама задержалась поболтать с приехавшей недавно знакомой. Мы зашли во двор и двинулись по направлению к нашей двери.
Папа  случайно вышел из безопасной зоны, и Лана, заходясь лаем и неестественно вытянув голову, изловчилась, и ухватила папу за брюки. Я слышала как сильно клацнули зубы.   Папа невольно замахнулся:
- Пошёл, пошёл прочь, кабысдох!
Лицо его исказилось в гримасе.
Я молнией метнулась к разъяренной собаке и гирей повисла у неё на шее.
- Нельзя, Лана! Фу! – кричала я, пытаясь усмирить животное.
Папа дёргал ногой, пытаясь высвободить штанину, и тем самым ещё больше раззадоривал собаку.
- Надя, назад! – вскричал испуганно папа и уже в свою очередь собирался броситься спасать меня.
- Папа, не надо, стой! – кричала я. -  Лана, фу! - умоляла я чуть не плача, вся в переживании за папу. – Отпусти, пожалуйста! 
На какое-то мгновение Лана ослабила хватку, наверное,  разочарованная  тем, что не удалось укусить ногу, а  только помусолить во рту материю, и папа вырвался из капкана. Все это произошло так быстро, что, когда хозяин с хозяйкой  выскочили на наш крик, все было улажено.
- Надя, немедленно в дом! – металлическим голосом приказал папа. – Чтобы я тебя больше не видел около этого волкодава! А вас я попрошу, - обратился он к хозяевам, - укоротить цепь собаке и оградить постояльцев от неприятностей!
Он резко повернулся и стремительно направился  в дом. Я взглянула на собаку  и поплелась за ним.
Я подумала, что могла бы отдать жизнь за папу, хотя  понимала, что он неправ.
Я сделала вывод, что взрослые могут ошибаться, а дети тонко чувствовать ситуацию и даже  прийти на помощь своим родителям. Это открытие позволило мне поверить в себя и больше доверять своему внутреннему голосу.
Со временем папа сменил свой гнев на милость, поверив, что собака не причинит мне вреда, и даже стал отпускать меня вместе с дядей Павлом выгуливать Лану на море. Мы резво сбегали с собакой вниз по дороге, обгоняя хозяина, наскакивали друг на друга и подпрыгивали. На море дядя Павел бросал Лане палку, и она с азартом прыгала с волнореза в воду, сосредоточенно плыла, находила палку и приносила её хозяину. Мы носились с ней по берегу, бросаясь под невысокие волны и шумно выражая свой восторг, каждый по-своему. На обратном пути мы, порядком уставшие от бурных игр, все же продолжали беготню, взбираясь на гору и периодически опережая дядю Павла.   В эти дни у мамы не было проблем с тем, чтобы вечером уложить меня спать. Всегда я шла в постель с неохотой, но после вечернего моциона с собакой я засыпала быстро и спала без задних ног.
За время отдыха я очень привязалась к Лане, да и она прониклась ко мне доверием. Все свободное время я проводила с ней: приносила еду, бегала с ней наперегонки по вольеру,  потом протирала спину мокрой тряпкой, чтобы ей было не так жарко и гладила по  жесткой шёрстке. Теперь, когда я заходила во двор, Лана встречала меня радостным повизгиванием и прыжками, стараясь  дотянуться до меня. Я подходила поближе, позволяя  ей лизнуть мне руку, пока папа не видел.
Все домашние удивлялись нашим отношениям, ведь собака была непростого характера и продолжала лаять на постояльцев и рычать на хозяйку, которая иногда заходила  к ней в вольер. Усмирить Лану теперь мог не только  хозяин!  Я очень гордилась этой дружбой.
Расставались мы тяжело. Я, не стесняясь папы, обняла за шею мою новую подругу, а Лана тихо поскуливала и нервно перебирала передними лапами. Дядя Павел подарил мне на память фотографию Ланы, которую я с благодарностью приняла и долго хранила.
Этот отпуск надолго остался в моей памяти благодаря собаке. Именно общение с ней украсило мой отдых и сделало его богаче впечатлениями.
Ах, как здорово иметь четвероного друга!   

13. Идем в школу.

- Какие вы все нарядные и повзрослевшие! – улыбаясь, сказала Алла Андреевна, обводя взглядом наш торжественный строй подготовительной группы. – Сегодня ваш последний день в садике. Скоро вы станете первоклассниками! Вы готовы к школе, и я с легкой душой отпускаю вас в новую жизнь! Только буду скучать.
- И мы тоже будем скучать!!! – наперебой закричали мы.
- А можно мы будем приходить к вам?
- Конечно, только вам будет некогда. Надо будет заниматься, делать уроки. Но я всегда буду рада вас видеть. Я беру среднюю группу, так что можете приходить помогать мне, если будет время.
- Хорошо! Придем! Обязательно! Каждый день! – заверил нестройный хор выпускников.
Только закончился наш последний в саду утренник – проводы в школу. Нам было весело и одновременно грустно.
По случаю праздника у нас  был короткий день и на обеде нам не налили в ложку противного рыбьего жира,   а выдали по большому куску пирога с вишней. И заведующая, и все воспитатели, и нянечки были нарядно одеты и без конца причитали, какие мы большие и как быстро мы повзрослели. Ребята из младших групп  с завистью смотрели на нас, а мы позволяли себе немного повоображать. Скоро мы станем первоклассниками. Инна Зинчикова покусывала от досады губу, что остается в саду, а не идет в школу вместе с нами, и первый раз в жизни не стала доказывать, что она и не думала завидовать.  Хотя потом она сообщила, что тоже пойдет в этом году в школу с шести лет, ей папа пообещал.
Все переговаривались  и пытались выяснить, кто в какую школу идет, кто с кем будет учиться в одном классе.  Девчонки наперебой спрашивали об этом Генку Темникова, а он раскраснелся от интереса к его персоне, манерно поправляя  чуб, почти каждой отвечал, что идет именно в ее школу. Девчонки краснели от радости и хихикали. Всем было весело.
В эту ночь дома я еле-еле уснула. Мне снился портфель… И моя новая школьная форма с воротничком стойкой…  И то, как я примеряю белый накрахмаленный фартук. 
На семейном совете была выбрана школа недалеко от дома, в которую я могла бы ходить сама.
- Я узнала, что первый класс в этой школе набирает Заслуженная учительница. Все стремятся попасть именно к ней. Надо идти подавать документы, - сказала мама.
- Я тоже пойду! Без меня не ходите! Я хочу посмотреть школу и познакомиться с учительницей, - попросила я.
- Конечно, пойдем вместе! Не волнуйся.
Наконец, был выбран день и  мы отправились с мамой в школу записываться в первый класс.
Мы прошли по пустынному школьному двору, покинутому ребятами на время каникул, по тихим коридорам, заглянули в опустевшие классы и  под впечатлением от увиденного зашли в канцелярию. Там   черноволосая женщина с ниспадающей на глаза длинной челкой   внесла меня в список 1 «А» класса.
- А можете сказать, сколько ребят пришло из нашего детского сада? – попросила мама.
- От Аллы Андреевны? Ой, много! Таня Поперечная, Катя Пушкарева, Саша Максимов…
Услышав  фамилию нашего самого непослушного мальчишки, я невольно ойкнула.
- Что такое? – спросила женщина.
- Да он никому учиться не даст, всегда плохо себя ведет, баловаться любит, - пояснила я.
- Ничего, учительница его образумит, не переживай, - заверила меня она и продолжила читать:
- Петя Петров, Гена Темников, Ира Дымова, …
Услышав, что Генка будет учиться со мной в одном классе, я покраснела и дальше уже не слушала.
Он продолжал мне нравиться, и я в тайне обрадовалась, что мы будем учиться вместе. Правда, когда я играла во дворе, то мне нравился Юрка, который лихо играл на баяне и аккомпанировал на всех концертах. И я не могла определиться, кто же мне нравится больше.
Я с нетерпением ждала первого сентября, когда же начнется моя школьная жизнь.
Но это уже совсем другая история…

Послесловие.

Я выросла и стала учительницей русского языка и литературы, хотя сначала  мечтала быть воспитателем детского сада, а потом, когда пошла в школу, учительницей начальных классов. После окончания института я поехала работать по распределению в другой город, там вышла замуж за военного, у нас родилась дочь. Помотавшись  по воинским частям, мы оказались в городе моего детства, и я устроила дочь в гарнизонный детский сад.
Я часто рассказывала дочке о своей детсадовской жизни, о моей замечательной воспитательнице Алле Андреевне, о том, как многому она меня научила и как важно в детстве встретить такого наставника.
Как-то вечером за ужином  дочь поделилась с нами детсадовскими новостями.   
- Мама, мне предложили быть Снегурочкой на детском утреннике, если ты сошьешь мне костюм.
- А почему предложили именно тебе?
- Потому что у меня светлые волосы и длинная коса и потому что я хорошо читаю стихи и громко пою. Я подхожу на эту роль. Правда еще двум девочкам тоже сказали спросить родителей, смогут они сшить костюм или нет. Одна со светлыми, но короткими волосами,  а другая с черной косой.
- А ты хочешь быть Снегурочкой?
- Да, очень! Сошьёшь мне костюм? Завтра надо ответить.
- Ну, если хочешь быть внучкой Деда Мороза, то обязательно сошью. Я ведь в подготовительной группе тоже была Снегурочкой.
На следующий день по дороге из сада она объявила:
- Знаешь, мама, а твоя Алла Андреевна теперь и моя.
- Как это? – поинтересовалась я.
- Она работает у нас методистом и ведет  занятия. Как-то раз на уроке рисования она рассказывала нам про девочку, которая не могла нарисовать веточки, потому что считала задание трудным, и все из-за того, что ей хотелось нарисовать веточки  похожими на настоящие. Я тогда не обратила на это внимания. Но сегодня  стали разучивать песню Снегурочки: 
«Снегуркой я, друзья, зовусь
Мне стужа не страшна.
Я зимней вьюги не боюсь,
Я даже с ней дружна»,
И я сказала, что знаю эту песню и пропела  дальше. Занятие вела Алла Андреевна вместе с учительницей музыки. Она удивилась,  спросила, откуда я знаю эту песню. Я ответила, что мама научила, она тоже была в саду Снегуркой. Мама, может быть это твоя воспитательница?
Этот рассказ меня очень взволновал. 
- А как выглядит твоя Алла Андреевна? – поинтересовалась я.
- Она красивая с пышной прической, хорошо поет, рисует и ее любят все дети в группе.
На следующий день моя дочь спросила воспитательницу, как звали ту девочку, о которой она рассказывала  на уроке рисования.
- Её звали Надей. А почему ты спрашиваешь?
- А потому что это моя мама, и она мне рассказывала про вас. Я знаю все-все, чему вы ее учили!
- А как твоя фамилия? – спросила изумленная воспитательница.
-  Журавлева. Алена Журавлева. Но мамина фамилия была Соловейкина. Помните?
Алла Андреевна всплеснула руками:
- Неужели такое возможно? Прошло столько лет! Надо же! Ты дочь Нади? А совсем не похожа.
- Я похожа на папу, а мама сегодня к вам придет! 
Я зашла в сад с букетом цветов, и Алена повела меня в комнату для занятий. Из-за стола навстречу  мне поднялась моя любимая Алла Андреевна: такая же статная, красивая, со светлыми волосами, такая же, какой я помнила ее с детства.
- Надя, неужели это ты? – воскликнула она.
- Алла Андреевна!   
Мы обнялись.
Ребята просунули головы в приоткрытую дверь и с интересом за нами наблюдали.
- Заходите, ребята! Это моя воспитанница Надя, о которой я вам как-то рассказывала.
- А это моя любимая воспитательница! – сказала я.
- И наша любимая воспитательница! – закричали дети и кинулись обнимать Аллу Андреевну.
Они обступили её со всех сторон, обхватив   своими маленькими цепкими руками.
- Тише, народ! А то человека затопчете, - сказала Алла Андреевна, стараясь спасти меня от бурного натиска детворы.
- Человека! – повторила я и засмеялась.
 Да, жизнь  преподносит порой приятные сюрпризы! Теперь у меня с дочерью появилось еще больше общего – наша воспитательница!
       P.S. Спасибо, что прочли мою повесть.Пишите мне отзывы на olgasova1501@mail.ru