Отец Афанасий, как всегда, чинно отслужил обедню, несмотря на будничную не многолюдность прихожан. С чувством отчитал панихиду, освятив кадилом поминальные дары, скромно выложенные на покрытый белой кружевной скатерочкой столик, не без удовольствия заприметив бутылочку славного «Закарпатского» кагора. И грешным делом, подумывал уже о предстоящей трапезе, как неотложное обстоятельство нарушило ход его приятных мыслей.
В храм вошел коренастый мужичок, торопливо стянул с головы шапку, неловко перекрестился и, шагнув навстречу, протянул стогривневую купюру, завернутую в записочку:
- Павел Семеныч кланялся и просил не отказать в услуге…
Отец Афанасий, не глядя, сунул записку в глубокий карман, накинул на плечи пальто и вышел вслед за просителем. Ухоженный дворик сельского прихода покрывал редкий туман. Бледный диск солнца несмело пробивался сквозь сизую дымку. Первый ноябрьский морозец уже прихватил рябиновые гроздья, и драчливые воробьи шумно пировали в багряных зарослях. Внедорожник председателя местного правления темным пятном выделялся на фоне первого снега, насыпавшего за ночь.
- Так и сказал, «без божьего благословения – не поеду на курорт!», - с этими словами проситель достал из багажника чехол с горнолыжным снаряжением и, расстегнув молнию, прислонил к высокому бамперу машины, - без Крестного знамения боязно, говорит.
Отец Афанасий за свою многолетнюю практику давно привык к разного рода чудачествам, поэтому без лишних слов выполнил необходимые манипуляции, окропил лыжи и засланного водителя святой водой, передав напоследок крепкого здравия Павлу Семеновичу и приятного отдыха.
С кухни поповского дома уже вовсю струился аппетитный аромат матушкиной стряпни, а морозный воздух придавал съестным запахам пленительную остроту, что настойчиво пробуждало мирские желания.
- Татьяна, поди забери «Кагор» да занеси до трапезной, остальное в шкафчик запри, после Вечерни певчим раздашь, - дав распоряжение ключнице, отец Афанасий спешно засеменил через церковный двор.
Но не успел он переступить порог, старательно потопав ножками, сбивая снег, как Татьяна выбежала вдогонку и заголосила, зябко кутаясь в полинялую кофтенку:
- Батюшка! У нас тут происшествие приключилось! «Кагор» украли…
- Как украли?! Почему украли?!
Батюшка, не веря собственным ушам, вернулся в притвор и лично проверил наличие пропавшего напитка. Вернее, его отсутствие….
- Как же так?! Из храма Божьего! Взять на себя такой грех! - батюшка разошелся не на шутку, бормоча себе под нос благочестивые ругательства. - Попроси смиренно - никто не отказал бы. Так, нет же! Тайно, пакостно - вот окаянные!
Лицо раскраснелось, борода взъерошилась, обед пока пришлось отложить. Сокрушаясь о человеческих пороках, отец Афанасий провел тщательное расследование, опросив всех присутствующих, включая почти штатного Ильюху, дежурившего на паперти. Выяснилось, что заходило двое не местных. Усердно молились, даже пели «Радуйся, Дева Мария» перед образом Богородицы, обошли по кругу, обцеловав иконы, и тихо удалились.
-… Надо же – еще и веруют! Дьявол прельстил, соблазнились несчастные…, - отец Афанасию даже расстроился, - надо будет заметку написать в «Православный вестник»….
За окном было видно, как через двор перебежала попадья, грациозно колыхая пышным телом.
- Афонюшка, Афанасий Спиридоныч, - быстро поправилась матушка, заметив ключницу и, благостно улыбнувшись, посетовала, - обед-то совсем простыл….
Пока отец Афанасий во всех подробностях проговаривал детали происшествия, матушка только сокрушалась, качая головой, с любовью глядя смеющимися глазами:
- Видать, большую потребность имели горемычные….
Тем делом, к Святому распятию незаметно прошаркала старушка и принялась выкладывать из сумки незамысловатую снедь, в завершении водрузив на столик бутылочку «Кагора».
- Помяни, батюшка, деда моего, раба божьего Петра Гурьяныча. Год как представился. С утра на могилке побывала, а Вечерней уже не дождусь - темнеет нынче рано, не вижу я ничего впотьмах, завтра уж Раннюю отстаю, как положено, спаси, Господи….
***
Прочитав «Отче наш», отец Афанасий занял почетное место во главе стола, налил себе в серебряную рюмочку «Кагора», простил всех мысленно, сытно отобедал в семейном кругу, на этом и успокоился….