Если вы хотите по-настоящему узнать, что это были за глаза, возьмите свою чашку чая, выплесните половину и вновь долейте воды. Чай от этого станет прозрачным, совсем светлым, на поверхности пройдётся пара бликов. Жидкость замрёт, слегка кружа на дне крохотные чаинки. Вот, что были за глаза у того пацанёныша.
Тёмный как уголь несуразный ёжик на голове, неровная кромка волос. Смуглая кожа. А звали его Лёшкой.
Я увидел его в самый первый раз, когда пришёл только на секунду к Миксеру за дискетой. Миксер - это друг. Он работает в одной социальной организации в соседнем от офиса здании. Иногда бегаем друг к другу на чашку чая, вырываясь на обеденных перерывах. Но редко такое бывает. А тут проблемы в горячий момент с дискетами: все свои перемучал, ни одной живой не осталось, пришлось бежать к нему.
- Миксер, - говорю. - мне флоп один нужен.
Он уходит к столу, выдвигает ящик за ящиком, а из глубины комнаты чьи-то глаза смотрят на меня из-под тёмной торчком стоящей чёлки. Пацанёнок лет десяти, в пыльной полинялой футболке, тонкошеий и тощий. Сидит на стуле, а ноги не достают до пола. Он ими болтает в воздухе, вцепившись в меня-чужака взглядом.
- Дядя Миша. - говорит он Миксеру, не отрывая взгляда. - Спросите у него, пожалуйста.
Я не сразу понимаю, что пацанёнок хочет, чтобы спросили меня. Он съезжает со стула, потом спрыгивает на пол.
- Сам спроси. - бурчит Миксер из-за стола, всё ещё в поисках дискеты. - Серёгой его звать.
Лёшка проходит через комнату, потом останавливается напротив, сложив руки на животе. Склонив голову, он всё ещё рассматривает меня, потом расцепляет руки.
- Дядя Серёга. - говорит он, и я тут же начинаю улыбаться. - Помогите мне, пожалуйста, мне надо переписать музыку.
Я бросаю взгляд на Миксера. Тот подмигивает мне, помахивая дискетой.
Пару дней назад, заглянув в кабинет, Лёшка целый час провёл у Миксера за столом рядом с компьютером и разглядывая экран многое запомнил. Особенно его вдохновил вид программы-проигрывателя офицрованной музыки и неторопливо пляшущих полосок графического эквалайзера.
Для себя Лёшка назвал это "маленький компьютер в большом компьютере". Список песен в несколько тысяч удивил его и в голову запала твёрдая убеждённость, что в такой куче есть всё, что только существует из музыки на свете. А интересовал его поиск песни Киркорова с каким-то странным названием. Лёшка услышал эту музыку у водителя какого-то рейсового автобуса на вокзале, слова не запомнил, а потом дома сам придумал новый собственный текст. И вот теперь, хоть убейся, но музыку надо найти, чтобы спеть сочинённую песню.
- Поможете мне, дядя Серёга? - спрашивает Лёшка, а на личике отражается мучительное выжидание ответа и переживание серьёзной проблемы.
- Ну не знаю. - развожу руками я. - Наверное нет. Видишь ли, тут проблема такая, что магнитофон нужен, чтобы переписать музыку с компьютера на кассету, а в этой фирме такого оборудования нет. Один только компьютер.
Сказал ему это и сразу же почувствовал себя полнейшим идиотом. У Лёшки даже руки опустились и повисли вдоль худого тела. Это я у себя в офисе могу взрослым упитанным дядькам небрежно швырять в лицо слова "невозможно", "нельзя", "отказываюсь", а тут совсем ребёнок стоит потрёпанный жизнью, счастья не видящий больше, чем песню сочинить на случайно услышанную музыку.
- А если я принесу магнитофон, мы его подставим к дырочкам на колонках и включим запись, ведь запишется? - спрашивает Лёшка с надеждой в голосе.
- Попробуем что-нибудь придумать. - говорю ему, как то неуверенно спотыкаясь на словах.
- Дискету держи. - Вмешивается Миксер. - Только не спеши уходить, посиди хоть чуть-чуть.
Я киваю и сажусь, достаю сигареты.
- Вы чай будете, дядя Серёга? - подскакивает на месте Лёшка.
- Спасибо, буду. - говорю.
- Прикинь, - оборачивается Миксер. - Этот ребёнок сегодня чайник электрический починил собственноручно, который сгорел несколько дней назад и сегодня я его в ящик сложил, чтобы выкинуть.
Утром, как оказалось, Лёшка наткнулся на коробку. А когда узнал, что чайник уже состоит в качестве мусора, упросил Миксера не уносить его к контейнерам, а оставить на чуть-чуть. Миксер пожал плечами, оставил технику. А Лёшка на десять минут исчез, разыскал где-то на улице смятую жестяную банку из под пива, разрезал её ножницами на тонкие полоски и в офисе, раскрутив пластиковое туловище сгоревшего чайника, наладил контакты, подточил ножом оплавленные края соединений, приладил жестяные полосочки и всё заработало. Шокированный Миксер с девушками-психологами рассматривали работающий чайник, качали головой, а краснеющий Лёшка сидел на стуле и болтал ногами.
- Ну ты даёшь, Лёшик. - усмехнулся я, выслушав Миксера.
- Ничего такого. - говорит. - Просто я уже чинил такой чайник. Одни люди тоже собрались выкидывать, а я упросил их отдать мне. Починил и домой принёс, он ещё долго работал потом. А ещё телевизор сломался как-то. Я крышку сзади снял, так там у провода пять штучек таких сереньких было. Одна штучка погнулась и распалась. Припаял её обратно, включил телевизор, он снова казать начал.
Мы пили чай.
Лёшка из своего аккуратно сложенного пакета достал хрустящую фольгу, в которую было завёрнуты полоски шоколада, вытянул несколько квадратиков и разложил перед нами: один для Миксера, один для себя и один для меня. У меня улыбка на лице после этого появилась как у лягушки от уха до уха. Сижу, а в груди что-то ёкает.
- Э, нет. - Я отодвинул от себя квадратик. - Я сладкого не ем, Лёшка. Взрослым шоколад нельзя, а то обратно расти начнут, уменьшаться то есть.
Он задумчиво посмотрел на меня, а потом отвернулся и уставился в окно.
Понял он или нет, что отказался я вовсе не из-за отвращения к сладкому, не знаю. Только сидел весь посерьёзневший, нахохлился словно воробей. Когда чашку поднимает, только уши и локти торчат в разные стороны. Что-то не то в этом пареньке. Что-то не то. И дело, может быть, не только в том, что детства в нём для его возраста маловато, а ешё чего-то есть необычное, какая-то чёрточка, ускользаяющая.
- Алексей, - Сказал Миксер, взглянув на циферблат наручных часов. - Пора в школу. Лёшка послушно спрыгнул со стула.
- Дядя Серёга, помогите, пожалуйста, с музыкой. Больно мне хочется песню эту.
Я весь горячий от чая кивнул вслед сбегающему по ступенькам пареньку. Дверь хлопнула. Лёшка убежал на занятия.
Миксер задумчиво шарит по карманам в поисках сигаретной пачки.
- Пошли, - бросаю ему, вставая из-за стола. - Есть у меня сигареты.
На крыльце вся улица охвачена солнечным светом. Бетон и кафельная строительная плитка, которой облицованы стены здания разогреты до невозможности.
- У этого мальчишки что-то не так в жизни? - наконец спрашиваю я, внимательно вглядываясь в лицо застывшего Миксера.
Он кивает головой.
- Семья многодетная, - Миксер задумчиво сжимает губы. - Отца нет, мать пьёт напропалую. А у Лёшки ещё болезней хронических куча и самое неприятное, это ЗПР. - Я пытаюсь понять аббревиатуру, но Миксер тут сам всё
объяснил. - ЗПР, это задержка психического развития. Лёшику двенадцать лет, но душою он находится в девятилетнем возрасте.
Я пытаюсь размышлять над тремя буквами как над каким-то страшным кодом. Три отвратительных согласных нашли неприятный по звучанию союз. ЗПР, оказывается, гораздо хуже, чем ОРЗ.
- Ему приходится учиться в нормальной школе, - говорит дальше Миксер. - только не со своими сверстниками, а с ребятами, которые младше него на два-три года. Короче говоря, - Миксер швыряет окурок навстречу налетевшему ветру. - сложная жизнь у парня. Попал к нам на коррекционную программу, с психологами поработал. Вот они то как раз говорят, что повлияло на парня их дело очень ярким образом, стал Лёшка более общительным, живым, весёлым. Однако, видишь, тут эта общительность довела до чего. Привязался он к организации нашей, девочек-психологов караулит по утрам около дверей, приходит почти каждый день. И хорошо вроде бы от этого, и плохо одновременно...
- А что хорошо, что плохо? - спрашиваю, когда Миксер останавливается и продолжительно молчит.
- Видишь ли, - он опять сжимает губы. - Сам не знаю, что хорошо, что плохо, а вот сердцем, - прикладывает руку к груди. - Чувствую, что что-то тут не так, как должно было бы быть. Что-то всё же нехорошо. У нас всё же ведь всего лишь коррекционная психологическая программа, не больно что. Прошёл и будь свободен. Никакой работы потом не подразумевается, тем более уж общения.
Мы поднимаемся обратно в кабинет. Я получаю нужную дискету, но всё ещё не тороплюсь уходить, в голове крутится разговор про Лёшку.
- А это серьёзная болезнь? - спрашиваю.
- Да нет. - вертит Миксер головой, - Это не болезнь вовсе. Это просто задержка развития, вот и всё. Но в своём роде тоже отклонение. Мало хорошего. Это же только на деле так называется "задержка", а когда ты отстаёшь от своих, то навсегда остаёшься белой вороной, мир с детства становится искажённым, несколько другим.
Я киваю и не знаю больше чего сказать в ответ. В голове крутится какая-то чёрная мысль, что зря всё же надоумило меня сегодня заглянуть к Миксеру и встретиться с Лёшкой. Гораздо лучше, когда живёшь от всего этого
далеко и веришь, что всё же есть в мире счастье, покой и
безмятежность.
- Счастливо, Миксер.
Я иду к дверям. Думаю о том, что у меня тоже может расти такой же сын, мальчишка Лёшка, с такими же большими ушами, худыми острыми локтями и чёрным ёжиком волос.
- Серж. - слышу кричит мне вслед Миксер. - Серж, если сможешь, музыку для него эту чёртову найти, сделай это, пожалуйста.
Киваю, улыбаюсь и схожу по ступенькам.
* * *
Такими жаркими днями сидеть в офисе - это просто убийство. В столе давно забытые лежат диски с играми и музыкой, а на подоконниках разложены таблицы, списки и графики. Начальство подгоняет сделать раньше назначенного срока сразу несколько микропроектов. Сижу, работаю и дымлюсь как забытый чайник. Отвечаю на телефонные звонки, то и дело перезагружаю компьютер, проверяю электронную почту. Играет радио.
- Дядя Серёга? - слышу в телефонной трубке, после того как схватил её стрекочущую.
- Да.. - опешив отвечаю, уже понимая, что это Лёшка.
- Можно я к вам на работу зайду сегодня?
- Можно. - на полном автопилоте говорю я.
Он разговаривает торопливо, потом попрощавшись вешает трубку.
Всё же странная вещь, не знаю как реагировать, как разговаривать с таким вот необычным собеседником, звонка которого ну никак не ожидал и от этого паника внутренняя. Сидит степенный дядя Серёга, потеет в пиджаке, рубашке и галстуке, составляет структуру микропроекта, а при звонке двеннадцатилетнего мальчишки теряется и паникует. Ну дела. Да и обманывать себя незачем. Страх это.
Через час прибегает он весь запыхавшийся. На нём всё та же пыльная футболка, непослушные вихры торчат в разные стороны. Чайный взгляд.
Сразу же кладёт на стол потрёпанный пакет и достаёт из него какую-то баночку. Возится над крышкой.
- Это вот вам. - говорит, открыв наконец.
Внутри жидкость. Наклоняясь над баночкой вдруг обнаруживаю резкий алкогольный запах. Водка.
- Лёш, ты что это? - растерянно говорю я присаживаясь на стул.
Ну приехали. Рассеянно проводя взглядом по баночке наконец понимаю, что она из-под майонеза.
- Водка это. - сипит Лёшка. - Дома водка стояла, я вылил все остатки из бутылки в баночку. Маме уже хватит. Маме лучше не пить больше сегодня, ей там и так плохо сейчас.
Втайне досадую на Миксера, что тот рассказал всё про ЗПР и прочее. От этого ЗПР смотрю теперь на Лёшку как через мутное искажёное стекло. Всё мне он кажется психически ненормальным: и слова его с какой-то оскоминой, и голос даже кажется инородным, и движения суетливы. Ловлю себя на такой мысли и хочется треснуть самому себе за внутреннюю подлость.
- Да я не пью вообще-то. - отвечаю я наконец-то Лёшке.
Хотя вру, вот сейчас бы с удовольствием тяпнул. Дрожь в руках бы унялась. - Ты это дело лучше вылей куда-нибудь. Незачем оно. Сам-то не будешь ведь?
- Не буду, конечно. - Мотает он головой. - Просто я подумал, что...
Дальше он не продолжает. Я прохожу за стол, сажусь напротив компьютера.
- Я песню тебе достал твою. - говорю ему, пока он закупоривает баночку и складывает её в пакет. От этих слов Лёшка улыбается и в бескорыстной улыбке видится неподдельное счастье. Щёлкаю мышью на компьютере на нужную песню.
Начинают играть первые аккорды.
- Да-да-да-да-да. - щебечет Лёшка. - Она-она-она!
В самом нижнем ящике уже давно лежит кассета, на которую я записал нужную Лёшке песню. Просто никак времени не было до Миксера дойти. Кто же знал, что вот так вот сам пацанёныш придёт сюда.
- А как, кстати, ты узнал мой номер? - спрашиваю и тут же сам понимаю.
- Дядя Миша сказал.
Ну конечно, Миксер.
Лёшка достаёт из кармана брюк сложенный вчетверо тетрадный листок, исписанный с одной стороны мелким почерком.
- Дядя Серёг, а напишите мне эти слова на листе белом?
Я верчу в руках его тетрадный лист.
- То есть как написать?
- Ну вы ведь пишите... так вот... - Лёшка кивает в сторону подоконника и разложенных распечаток. Мне становится понятна его просьба.
Включаю текстовый редактор, кладу лист на край стола и начинаю набирать текст на клавишах.
- Ух ты, как быстро! - восхищается Лёшка.
- Уж быстрее, чем Миксер, это точно. - усмехаюсь.
- Миксер? - переспрашивает он.
- Ну, Мишка. Дядя Миша, всмысле. - говорю я и тут же жалею, что сказал такое. Надо же было так сморозить.
Лёшка хихикает. А я продолжаю набирать текст. Это какие-то стихи, непонятные мне. Как оказывается, слова сочинённой им песни на ту самую музыку, которую я ему нашёл.
Я спрячусь за стеной
И с тваею любовью и са мной
Будет ждать там мойё серце тебя
И в холот и в зной
Потамушта любя ты са мной
Спряталась ты за стеной...
Мая любовь с тобой
Текст длинный. Ошибок ужасное количество. Причём все они такие банальные, детские, удивительно наивные. Как он всё так сочинил, непонятно. Кто-то спрятался за какой-то стеной и ждёт кого-то с любовью. Наверное, это оригинально. Думаю об этом, вывожу на принтере текст, аккуратно оформленный на странице. Лёшка просит сделать несколько копий. Напоследок выкладываю на стол аудиокассету с записью песни, ещё раз наблюдаю, как в чайных глазах ребёнка вспыхивает радость.
- Спасибо, дядя Серёга.
Исчезает пацанёныш также внезапно, как появился.
Углубившись в свои только что распечатанные тексты он выходит из дверей офиса и шагает по улице. Стоя около окна с сигаретой, я задумчиво смотрю, как он идёт, зажав под одной мышкой пакет с майонезной баночкой, а под другой - мою кассету с песней.
* * *
- Серёга, сто лет, мать-перемать. Порадовать визитом надумал, или опять дискета нужна? - Ехидно спрашивает Миксер, выходя из-за стола и протягивая навстречу мне руку.
- Привет-привет. - говорю.
И мы идём курить.
Зашёл то я действительно на секунду. Только чтобы перекинуться парой слов с Миксером насчёт нового сканера, который поставили у меня в кабинете. Мы разговариваем минут двадцать, курим уже третью сигарету.
- Ну что, как Лёшка? - спрашиваю между делом.
Миксер как-то отвлечённо машет рукой.
- Всё, Лёшка. Уехал он. Вернее увезли. С матерью там большие проблемы произошли. Допилась до чёртиков. Она же мужиков всё это время водила в дом, несмотря на детей своих. Лёшка там ещё самый старший был, остальные-то совсем салаги. Допилась мать-то, в припадке забвения какого-то сумасшедшего ребёнка начала душить собственного годовалого. И дети все вокруг. Кидались, говорят, отнимать у неё детёнка. А та ни в какую. Соседей позвали, скорую вызвали. Потом уголовное дело, сердобольную эту мать посадили, лишили прав, а детей, понятное дело, сначала во временные приюты и вот недавно сказали, что распределили по разным детским домам. Лёшка то ли в район какой-то недалеко от города увезли, то ли вообще в другой регион, не знаю точно.
Я молчал, доставая сигарету. Перед глазами стоял ухмыляющийся Лёшка, вдруг иногда становящийся задумчивым.
- Рано или поздно так должно было кончиться. Это к лучшему всё. - продолжал Миксер. - Там не семья, а чёрт знает что было. Лёшка же приходил когда к нам, от девушек не отходил, то обнять его надо, то погладить. А они всё шарахались первое время, психологи. Понимают сами, что ласки ребёнку не хватает. Он же первым делом ребёнок. - Песню то достал я ему, запись сделал. - говорю
Миксеру, а сам уплываю в какие-то тягучие мысли.
- Да знаю, - кивает он. - Он потом с кассетой пришёл к нам, магнитофон откуда-то принёс. Песню сочинённую ту самую свою, хотел в подарок одной девушке из психологов спеть. Она у него ведущей на программе социальной коррекции. Стоял Лёшик и пел, а мы хлопали ему. - Миксер зашёлся в хриплом смехе. - Молодец парень! Заставлял петь всех вместе с ним, мы как могли помогали. А та девушка никак петь не хотела. Не пою, говорит, не умею, и всё тут. Вот он изворачивался. Ну пой со мной, говорит, я специально петь громко буду, чтобы тебя слышно не было, ты только пой.
Миксер немного ещё посмеялся. Потом откашлялся и помолчал.
- Хотели ведь его свозить на смену в хороший летний лагерь отдыха, даже решили как за счёт организации это всё дело обыграть, да не успели. Не ожидали, кто знал, что так будет вдруг.
Я покачал головой. Конечно, никто не знал.
Когда мы попрощались, я вернулся в кабинет, дождался конца рабочего дня и вышел на тёплый воздух. В голове разлилась усталость от офисной работы, компьютера, гудения принтера и возни с новым сканером.
Птицы чирикали, по небу чертили линии быстрые стрижи, а в голове вертелись слова Лёшкиной песни про то, что кто-то спрятался за стеной и ждёт кого-то с любовью.
Стены и любовь. Вроде бы и то, и другое в жизни всегда найдётся, только поищи, найдёшь. А на самом-то деле...
Я вздохнул. Тяжёлым и протяжным получился вздох. На секунду показалось, что таинственный двойник, что живёт внутри меня, переживает за Лёшку гораздо больше, чем я сам наружный. Открытие ещё больше повергло в задумчивость.
Я шёл и думал, как только Миксер может работать в такой организации, сталкиваться со перекосившимися судьбами детей. После всего этого же невозможно спокойно жить.
Надо будет завтра позвонить в фирму, где мы сегодня купили сканер. Пусть приходят и сами всё устанавливают. Их же это ответственность. Слишком уж там всё мудрёно.
А впрочем, может быть Лёшке и не так уж плохо сейчас, если изначально он живёт в такой обстановке. Его мир ведь по-своему светел, по своему свободен. Это же тот мир в котором... Не знаю, как выразить. Я, наверное, тут вообще ничего не понимаю. Лучше таким как я копаться с бумагами и штекерами, клавишами и принтерами.
Взять забросить всю эту работу, найти какую-нибудь новую, в которой только и делаешь, что ездишь по стране, встречаешься с новыми людьми, где нет скуки обязательных контрольных строчек, штампов и грифов.
Спрятаться за стеной и ждать с любовью. Вот так просто спрятаться и ждать. Кто-то должен ведь придти. По тем правилам, которые существуют в детстве, обязательно кто-то должен придти, помочь, всё переиначить в лучшую сторону. Детство, оно быстро пройдёт, даже если задержка развития есть. Промелькнёт, а потом уже не на кого обижаться.
Как же он её пел, эту свою песню, хотелось бы мне услышать.
Май 2003