Я неприкаянно бродил по окрестностям Ратушной площади, погружённый в свои суетливые переживания. Если говорить честно, то окружающая архитектура меня не так уж и радовала и восхищала. В годы своей молодости, я не очень всё это понимал, не сильно любопытствовал по поводу всех этих названий разных там храмов и церквей; когда и кем они были построены, - это меня совсем не интересовало. Сидеть где-то там тихо и медитировать на что-то там красивое, я не мог, живя больше внутри себя, чем снаружи. Настоящий художник ходил бы неторопливо с блокнотиком, и зарисовывал бы какие-нибудь виды и ракурсы на память, чтобы их потом использовать в своих композициях. Я же, тогда жил как лунатик, не способный спокойно присесть и расслабить свою мятежную голову. Я всегда страдал от своей суетливости и, совсем был лишён гордой вальяжности. Если бы у меня тогда был фотоаппарат, то я бы, конечно же, поснимал все эти чудные таллиннские домики на чёрно-белую плёнку. Фотокамеры у меня в те годы не было, - она у меня появилась значительно позже, уже, когда я перешагнул своё тридцатилетие, и, как обезумевший начал фотографировать всё подряд, глупо тратя километры плёнки; и практически забросил рисование и своё скромное служение прекрасной музе графики…
Вдруг меня окликнул знакомый женский голосок: «Аве! Привет Аве!» Это была одна знакомая хипповка и художница Ева, с которой я на Арбате иногда сталкивался и болтал. Бледноликая, худенькая, курносая Ева из Ленинграда была очень юная и слегка безумная. Она тоже рисовала чёрно-белую графику, как и я, тушью и пером, и, довольно неплохо. И я даже один раз у неё прикупил рисуночек на память. На Арбате она появлялась не часто. Ева всегда пребывая под кайфом, находясь как бы в полусне. Может быть, она покуривала травку или принимала какие-нибудь таблетки. По её словам, она несколько раз лежала в дурдоме, и была дочерью какого-то ленинградского архитектора. Мне с ней весело болталось, - она была девушка с чувством юмора, и этим мне она нравилась. Свои работки она подписывала примерно так же лаконично как и я, но зеркально – ЕVA…
Ева была не одна, её сопровождали парень с девушкой, с которыми она, видимо, совсем недавно познакомилась. Вид у Евы был, можно сказать, не очень радостный; она находилась в перевозбуждённом состоянии, как с сильного похмелья. Тут же, обрадовавшись мне, начала рассказывать про то, как её тут злостно изнасиловал какой-то дядька. Он завёл её к себе, в гостиницу и, напоив каким-то зельем, овладел хрупким телом юной художницы. Трое суток она у него в номере провела, находясь в беспамятстве и дрёме. Потом сумела сбежать от этого маньяка, который грозился её даже убить, если она кому-то что-то расскажет. Вот такие вот, грустные дела… Не могу сказать, что меня её история удивила и поразила. Какая наивная девушка! Пошла с незнакомым мужчиной в его номер и думала, что там ничего не произойдёт. Где она с ним познакомилась, про это я забыл спросить. Видимо, судьба их свела в поезде «Москва – Таллинн», он оказался её соседом, и они разговорились, и он представился известным коллекционером графики, и предложил ей вместе сперва поужинать в ресторане «Старый Таллинн», а потом он ей покажет свою чудную коллекцию. И к тому же у него есть мешочек с травкой, которую ему подарил друг-узбек из Ферганской долины. Видать, на травку Ева и клюнула. Сам я траву несколько раз курил, и не могу сказать, что мне это сильно понравилось. Всё-таки, алкоголь значительно лучше расслабляет и успокаивает, особенно кофе с коньяком или стаканчик вкусного портвейна.
Вскоре мы увидели его, - того самого дяденьку-маньяка! Это был совершенно пьяный мужичок невысокого роста, который брёл куда-то, опустив голову и нетрезво пошатываясь. Ева в ужасе зашептала: «Это он! Я боюсь! Надо его поймать и сдать в милицию». Надо сказать, что народу на Ратушной площади уже гуляло довольно много, и как это Ева его увидела и узнала в толпе туристов. Мы пошли за ним, и преследовали его где-то минут десять: мне было немного страшно и одновременно весело. Маньяк не оглядывался и не пытался уйти куда-то во дворы, и там лечь на землю и заснуть. Он сам нас вывел на ближайшее отделение милиции, где и был задержан, - кто-то из нас обратился к милиционеру за помощью. Пьяного дяденьку тут же арестовали и посадили в местный «тигрятник». Он не оказывал сопротивления и, видимо, плохо соображал, - где он и что происходит вокруг. Ева пошла за ними, давать свои показания, как потерпевшая. Парень с девушкой тоже пошли с нею, а я же во всём этом не стал дальше участвовать. Мне совсем не улыбалось заходить в это страшное место, хотя я ничего и не нарушал и не был беглым преступником но, на всякий случай, решил во всё это не влезать; да и мне уже было пора на вокзал. Я как-то тихо попрощался и пошёл своей дорогой…
Через какое-то время, я встретил Еву в Москве. Она рассказала мне, что там было дальше. Дяденьку-маньяка потом отпустили: он сказал, что никого не насиловал, и всё произошло по доброй воле. Не верьте этой сумасшедшей хиппушке товарищ милиционер! Возможно, он просто дал денег и всё как-то уладилось. Ева же, не производила впечатление нормальной и здравомыслящей девушки, у неё, на самом деле, не все были дома. Кто ж ей поверит? И, тем более, без свидетелей. Я предполагаю, что таких случаев, в СССР тогда было много, и на это всё закрывали глаза. Очень много было тогда психически нездоровых людей и откровенных маньяков и убийц. Слишком долго мы жили под прессом этого, так сказать, коммунистического режима с его лживой атеистической моралью, которая совсем не объясняла природу наших внутренних бесов и что с ними делать. Как жить с бесами в мире и согласии? Давать ли им иногда свободу или держать их, всё время, в клетке своего чистого разума? Ну, не буду философствовать…
С Евой же я ещё несколько раз пересекался по арбатской жизни. Она потом остепенилась и даже вышла замуж, за зажиточного москвича с квартирой в центре города. Я один раз заходил к ней в гости, где-то в конце 90-ых. Она была одна, - муж ещё не вернулся с работы. Мы выпили немного вина, и она предложила мне заняться сексом, по-быстрому, то ли в шутку, то ли всерьёз. Посмотри Аве, какие у меня красивые ножки! Давай, пока мужа нет, предадимся гнусному разврату!.. Я, почему-то, не захотел этим заниматься. Мы немного ещё поболтали и я ушёл. Больше я Еву не видел. Жива ли она? У меня сохранился один её рисунок. Хорошая была девушка. По-настоящему сумасшедшая и свободная…