Одним из самых больших моих разочарований в советской социальной политике стало недавнее открытие. Кропотливо собирая в ладошку крупицы признаков заботы правящей партии об институте семьи и брака в СССР и в современной России, я был поочередно то очарован юридическими тонкостями советского брачного законодательства, то ошеломлен толщей упоминаний института семьи и брака и сотнями льгот для малой семьи в кодексе американских законов. Познавал, так сказать, в сравнении.
Но последняя крупица – она просто перевесила всё.
В 1959 году в Ленинграде был торжественно открыт Дворец бракосочетания. И я всегда был уверен, что это – явный знак внимания к институту семьи со стороны власти. Божественное озарение в головах наследников озверевших революционеров. Попытка ввести «моду» на семью, на рождение детей в браке и на воспитание их в нем же.
Оказалось всё гораздо прозаичнее. Новая советская гражданская обрядность, аккумулируемая в свежеоткрываемых «дворцах счастья» по всей стране, была призвана на службу не семье и браку и не материнству и детству, а второй, мощнейшей антирелигиозной кампании, разворачивающейся в безбрежном СССР. Гражданский свадебный обряд и весь сопутствующий ему антураж создавался для того, чтобы полностью вытеснить собою обряд религиозный. Не более и не менее.
Что же, нужно отдать должное: это провернуть удалось! Сегодня мы имеем удивительный феномен под названием «выездная церемония» или «выездная регистрация брака», болтающийся в полынье российского законодательства. Барышни с нежными голосами, доводящие до слез даже самых хладнокровных участников и зрителей этих церемоний, не наделены совершенно никакой «властью». Они не могут провозгласить брачующихся мужем и женой ни от лица государства, ни от лица религиозной общины. Оттого, видимо, они и стоят сбоку, а не по центру.
И это первая примечательная особенность постсоветских выездных церемоний, о которой я, с вашего позволения, немножко "рефлексирую" в следующей статье "Три шарика: механика обряда инициации".
http://proza.ru/2019/12/08/698