Следственный эксперимент, обход, нечто в окне
Обратно их отправили тем же способом, что и вывезли. Транспортник доставил до закрытой зоны, над лесом крыша расползлась, открывая небо, и птерик с ощутимым трудом поднял в воздух двух пассажиров. На этот раз на обоих были экзоскелеты, но Милица, как и прежде, обнимала сзади, и около уха из чужого шлема неслось частое дыхание. Андрей вывел перед собой сохраненное изображение спутницы, какой увидел ее, когда вытаскивал из воды. Красотой никого не удивить, но девушка показалась воплощением грез из мучивших в последнее время снов. У Милицы не было на щеках обаятельных ямочек, но очаровательная кроткая улыбка вызывала детский восторг, о возможности которого у себя Андрей не подозревал. Новые чувства поразили, их хотелось длить и множить. Ее руки оплетали его грудь, как подушку, тело прижималось к спине, будто хотело слиться воедино. Андрей почувствовал себя счастливым — впервые с тех пор, как узнал, что Яна выбрала Вадика.
Сейчас соседка была чуточку зажата и сосредоточена, взглядом старалась не встречаться, будто чувствовала себя виноватой. Неужели, действительно виновна, и отказ от сканирования — не каприз?
В нескольких километрах от поселка Милица вызвала своего птерика, тот примчался и теперь кружил рядом с радостным клекотом. Для пересадки пришлось сесть на дерево. Спутница перебралась на свой транспорт, и Андрей не сдержал вздоха. Вполне можно было долететь вместе. Жалость к уставшему чужому птерику — чудесное качество, но не менее жалко было расставаться с очаровательной напарницей.
Теперь они стали официальными напарниками. Их привлекли к расследованию. После допроса и сканирования недолгое ожидание в медкапсуле закончилось вызовом координатора.
— Небольшое предисловие, — сказал Гаврила Иванович. — В поселке пытались воздействовать на дома, в которых исчезли люди, это ничего не дало. Аппаратура видит только оболочку, внутрь не пробивается даже рентген, хотя немешарики Бурыгина и ваш, Милица, свободно пускают посторонних в гостевые комнаты. Выполняя приказ, Борис Мартынов наступил на гадюку около дома Зайцевых, получил укус, но немешарик не отреагировал.
— Он понимает, что защита организма справится сама, — сказала Милица.
— Плохо, что мы создали монстра, над которым не властны. — Гаврила Иванович почесал нос. — Перелом ноги тоже не оказал влияния на запертые немешарики.
— Рядом был кто-нибудь? — спросила Милица.
— Эльвина около соседнего дома и десантники в пределах прямой видимости.
— Наверное, немешарики это ощутили и не вмешались. Протокол запрещает им действия, если человек не просит или с легкостью справится сам. Чтобы они приняли самостоятельное решение, нужно что-то более серьезное.
— Так и сделали. Мартынов пошел на риск, нанес себе несовместимые с жизнью увечья и бросился в реку, чтобы тело прибило к дому Зайцевых.
— Эля была рядом? — Андрей слышал, что Мартыновы после свадьбы не расставались.
— Она не знала о намерениях мужа и не успела вмешаться, Борис рассчитал правильно. Наполовину погруженная в воду комната, бывшая детская, открылась, впустила Мартынова и оказала медицинскую помощь. Эльвина Мартынова бросилась к мужу, и ее тоже пропустило внутрь. Она распорядилась оставить все двери, то есть стены, выше уровня воды открытыми. Немешарик выполнил приказ, но при этом разделился по линии соединявшего комнаты коридора. Непроницаемая часть дома, где исчезла Раиса Прохоровна, отныне стала отдельным домом — так же, как до того занятые птериками насесты.
— У вас есть запись? — спросила Милица.
— Теперь ни один шаг не делается без полного перекрестного контроля.
Гаврила Иванович вывел изображение.
Яркое солнце. Птичий гомон. Знакомый берег реки. По поверхности течением медленно несет изувеченное безжизненное тело Бори Мартынова. Когда оно касается матовой стенки комнаты, его будто впитывает внутрь, поглощает без открывания несуществующих дверей. Так ложечка входит в варенье.
По береговому склону с криками бежала Эля в форме волонтера чрезвычайного блока. Немешарик впустил ее. По ее требованию стенки и потолок стали прозрачными, и округлый купол исчез, отчего комната превратилась в летнюю веранду — с похожей на мягкий пень кроватью, цветущей мебелью и полом из зеленого мха.
Тело Мартынова лежало на полу, Эля склонилась над ним. Со всех сторон в воздухе кружили зонды-анализаторы и камеры, фиксирующие происходящее в видимых и невидимых частях спектра. Сверху спускался диск десантного транспортника.
По линии прохода в соседнюю комнату прошла трещина, коридор исчез: дом Зайцевых «отпочковался» от комнаты, в которой находились посторонние. Стенки на месте соединения выровнялись, стали гладкими, как обычные внешние. Разрыв пошел дальше вглубь. На месте разъединения корней образовалась дыра в земле, и показалось, что корни шевелятся.
Корни — не внутренние щупальца, они не должны двигаться. Если немешарик научился самостоятельно видоизменяться…
Андрей попросил:
— Можно приблизить зону разлома?
Все вгляделись в увеличившееся изображение.
В трещине стало видно, что почва между корнями испещрена пустотами. Движения больше не было.
— Верните на минуту назад, — снова попросил Андрей.
Го-грамма повторно показала, как разъединялись комнаты. Стало понятно: шевелились не корни, это в пустотах пробежали мыши, обустроившие под немешариком норы.
— Мартыновы еще там? — спросил Андрей.
— Эвакуированы, — сообщил Кривов. — Мы не могли рисковать. Борис отправлен на восстановление, затем Мартыновы вновь подключатся к расследованию. Внутри открывшейся комнаты оставлены зонды, но отделившаяся часть ничем не отличается от обычного немешарика. Ответов ни на один вопрос мы не получили. — Координатор помолчал, как бы сообщая, что сейчас прозвучит главное, ради чего затеян разговор. — На повестке дня стоит уничтожение всего наследия Центра Перспективных Разработок. Вас, Андрей, и вас, Милица, выбрали для следственного эксперимента и помощи в расследовании. Задача — разобраться, что произошло с пропавшими людьми и кто в этом виноват, а также почему немешарики не тронули одного из жильцов. Будут ли самоотводы?
— Нет, — одновременно ответили Андрей и Милица.
Милица тут же добавила:
— Только мы вдвоем? Мне кажется, нужны многопрофильные эксперты, а мы оба — ученые биологического направления…
— Эксперт — существо, которое перестало мыслить, ибо знает, — ответил Гаврила Иванович обидной для экспертов, но понравившейся Андрею формулировкой. — Специалисты по всем вопросам будут присматривать за вами виртуально, но в экстренных ситуациях действовать и принимать решения вы будете самостоятельно. Разрешите называть вас просто по имени?
— Конечно, — сказал Андрей.
— Само собой, — одновременно ответила Милица.
Гаврила Иванович кивнул и продолжил:
— Нам нужен свежий взгляд, причем именно взгляд изнутри, который представляет историю вопроса. Живые дома вас знают, и у вас может получиться наладить контакт с ними или с теми, кто исчез. Есть шанс, что пропавшие еще живы. Вас снабдят нательными средствами связи, вместе с вашими чипами они будут постоянно включены на ретрансляцию. Вы все время будете на виду, и помощь, если понадобится, придет незамедлительно. Но желательно делать вид, что кроме вас вокруг никого нет, немешарики должны видеть именно такую картинку.
— Оружие?.. — начал Андрей.
— Не понадобится. За вашу безопасность отвечает вся мощь чрезвычайного блока. — Кривов не сдержал вздоха. — Ваша задача — выяснить, почему эта мощь не сработала ночью.
После дополнительного инструктажа капсулы с Андреем и Милицей погрузили на транспортник, где дожидался птерик, и доставили в границе закрытой зоны.
Перед тем, как сегменты в крыше дискоида разъехались, один из вооруженных чрезвычайщиков помахал рукой, привлекая внимание.
— Меня зовут Арслан, я знакомый Мартыновых. — Из-под лицевой защиты глядели черные угольки глаз, нос был с горбинкой, а голос — гортанным, жестким, с небольшим акцентом. — Боря быстро восстанавливается, но еще не пришел в себя, а Эля передавала вам привет и просьбу, к которой я тоже присоединяюсь: найдите тех, кто это сотворил, сделайте, чтобы все было не зря.
— Постараемся, — кивнула Милица.
— Сделаем, — заверил Андрей.
И они остались одни.
Сейчас птерики летели рядом, крыло к крылу, впереди ждала россыпь немешариков Зайчатника. Солнце катилось к закату. Слегка шумевший лес покрылся тенями, верхушки крон напоминали водную рябь при слабом ветре.
Мысленный приказ вывел перед глазами карту поселка, Андрей посмотрел, как расположены дома инженера и Милицы — местом для ночевки ему определили пустующий дом Бурыгина. Оказалось, что оба жилья находятся неподалеку друг от друга, их разделял всего один четырехкомнатный немешарик.
Птерики приземлились на берегу около поселка.
— Я попробую войти в запертые, — объявил Андрей. — Вдруг случится чудо?
— Пойдем вместе.
Ответ понравился. Андрей на него рассчитывал, но сам предложить не решился.
Птерики опустили шеи, чтобы ездокам было удобнее спешиться. Андрей с Милицей сразу же отправили их кормиться, а сами двинулись к ближайшему немешарику. На душе было жутковато. Милица вцепилась Андрею в ладонь и больше не отпускала. Так, держась за руки и оглядываясь на каждый шум, они подошли к разделившемуся дому Зайцевых.
Открылся только полупогруженный в реку однокомнатный новичок — детище опыта Мартынова. На пригорке стоял с распахнутой крышей ранее отделившийся насест. Состоявшая из нескольких комнат и оранжереи основная часть представляла собой глухую стену, она не реагировала ни на просьбы, ни на требования, ни на воззвания к исчезнувшей внутри Раисе Прохоровне. Андрей постучал в стенку костяшками пальцев, как делали в древности, это тоже не сработало. Как и гневный пинок Милицы.
— Ты чего? — удивился Андрей.
— А чего он?
После непостижимого для мужской логики ответа девушка со всей силы пнула еще раз.
Пока она скакала на одной ноге, Андрей обошел дом по кругу. В трещине в земле, где разделились корни, гадюка поймала выскочившую из норы мышь и теперь с неудовольствием косилась на случайного прохожего. Впрочем, гадюки по-другому смотреть не умеют, у них от природы морда злобно-недовольная, и даже сытые глядят с подозрением, будто в каждой спрятался координатор чрезвычайщиков.
Не мешая змее переваривать добычу, Андрей завершил круг.
Милица успокоилась, боль прошла, и он повел девушку дальше. Она шла чуть позади, глаза рыскали по траве, чтобы случайно не наступить на гадюку.
Они подходили к каждому дому, и результат не баловал. Всюду одно и то же: немешарики игнорировали людей. Дом Юли Потаниной внешне отличался от других, стены спальни по последнему желанию хозяйки остались прозрачными, и внутри по центру стояла широкая, почти круглая кровать. Несмотря на прозрачность, оболочка надежно защищала дом от вторжений. Остальные немешарики поселка стояли наглухо запечатанными и тускло поблескивали рассчитанной на радиацию и метеориты наноброней. Мощную защиту придумали для Марса, но от падения небесных тел и на Земле никто не застрахован. А если упадет не камень, а космическая станция с ядерной установкой? Вот и обзавелись живые дома броней, которую ничем, кроме лучевого оружия, не возьмешь.
На всем пути Андрея с Милицей сопровождал взбудораженный клекот — оставшиеся без хозяев птерики тосковали, на появившихся людей они поглядывали с надеждой, но, не признав в них тех, кого ждали, с каркающими воплями уносились прочь или возвращались на свои насесты.
Спиральный маршрут от внешнего края поселка вел к расположенному в центре немешарику Милицы. По дороге встретились еще несколько гадюк. Змеи уползли, не дожидаясь неприятностей. Милица поморщилась. Андрей почувствовал, как у нее передернулись плечи. Не любит змей. Статистика говорит, что этому подвержено большинство женщин. Любопытно, откуда пошла такая нелюбовь? Похоже, на психику повлияли библейские мотивы, ведь именно коварный змей совратил первую женщину. Позже змея укусила апостола Петра, в Писании ее назвали ехидной. Сейчас многие не догадываются, что библейская ехидна — вовсе не австралийский яйцекладущий ежик, а простая гадюка, если перевести с греческого.
Утром надо будет просканировать местность. Прежнее задание тоже не выходило из головы. Если время и ситуация позволят, нужно решить все проблемы, и одно другому не только не мешает, но может помочь. Кто сказал, что расплодившиеся гадюки — не часть общей картины? Змеи появились раньше случившегося, но это не значит, что их появление с произошедшим не связано. Пока ни одна версия не подтверждена, любая может оказаться правдой. Даже самая фантастическая.
Можно сказать и по-другому: правдой может оказаться именно самая фантастическая.
Когда проходили по краю поселка, где дальше, в конце аллеи, начинались лабораторные корпуса, Андрей замер, как вкопанный:
— Видела?!
— Что?
— В окне!
— Я смотрела в другую сторону.
— Слева, на верхнем этаже.
Милица вгляделась.
— Все как обычно.
Андрей включил связь с оператором чрезвычайщиков:
— Кроме нас в поселке кто-то есть?
— Десантники рядом, но вне пределов видимости.
— Внутри первого лабораторного корпуса я видел движение.
Оператор на миг отвлекся, будто связывался с кем-то, затем прозвучало:
— Спасибо за сигнал, мы проверим.
Андрей вызвал запись с очков и прокрутил в замедленном темпе. Движение в окне действительно было. Что-то приблизилось и сразу удалилось вглубь. Или не что-то, а кто-то.
Это мог быть робот-уборщик. Но сегодня никто не вышел на работу, и убирать не за кем. И что роботу делать у окна? Смотреть на поселок?
Для чего роботу смотреть на поселок?
И зачем прятаться, обнаружив, что его заметили?
Можно предположить, что чрезвычайщики разместили в лабораториях десантников, и один из них на миг подошел к окну.
Нелепость. В чрезвычайной ситуации дело десантников — как можно быстрее добраться до места возможных событий, когда на счету каждая секунда. Из лабораторного корпуса, где на крыше не стоит готовый к полету транспортник, сначала нужно спуститься по лестнице и выйти через единственные двери…
О какой быстроте может идти речь, если средств доставки нет ни на крыше, ни у входа?
Десантники отпадают. И оператору не было бы смысла скрывать, что их зачем-то разместили в лабораториях.
Кстати, о лабораториях.
— Хотелось бы посмотреть съемку верхнего этажа первого корпуса в реальном времени и запись того, что происходило минуту назад. Вы же ведете наблюдение?
— Да. Одну секунду. Пожалуйста.
Перед глазами возник вид коридора с дверями по обеим сторонам. Андрей тщательно осмотрел все помещения, затем их же в записи. Ничего. Получается, что к окну никто не подходил. Между тем, наружная запись замеченное движение зафиксировала — пусть нечеткое, но явное, такое же, как в очках Андрея.
— А в инфракрасе? — с надеждой спросил он.
— Одну секунду. — Оператор вывел нужное изображение.
И снова ничего.
— Датчики объема не срабатывали?
— Нет, — ответил оператор, — иначе там уже разбиралась бы группа быстрого реагирования.
Что же остается? Оптическая иллюзия. Почему же движение выглядит одинаково с разных ракурсов?
— Мы сейчас рядом и могли бы… — начал Андрей.
— Ваша задача — провоцировать немешарики, — перебил оператор сухим тоном, — пожалуйста, сосредоточьтесь на ней.
Связь прервалась. Андрей повернулся к Милице:
— У меня ощущение, что чрезвычайщики знают больше, чем говорят.
— У них такая работа, — пожала она плечами.
Обход поселка продолжился. И без того нервное дело, заставлявшее вздрагивать на каждый треск ветки, по шкале «покой — нерассуждающая истерика» миновало середину и поползло дальше вправо.
Периодически Андрей косился назад, на подозрительное окно. В нем больше никто не появлялся.
Немешарики сменялись один другим, каждый был похож предыдущий, не удивил ни один. Сплошь — глухие стены и жуткая тишина внутри. Как в заброшенном городе. Или среди мраморных склепов на старинном кладбище. Вместо мрамора — живая ткань, но внутри — царство мертвых. Для полного комплекта не хватало ворон и привидений. Впрочем, роль тех и других с успехом исполняли птерики, их тени периодически заслоняли солнце, а противные скрежещущие голоса зычно жаловались на одиночество.
Несколько раз стены оказывались прозрачными, тогда Андрей с интересом всматривался в чужую жизнь. Когда хозяева находились дома, пусть даже невидимые, или хотя бы подразумевалось, что они могут быть дома, разглядывать было невежливо, но сейчас это стало заданием. В душе проснулись заглушенные воспитанием темные струнки. Беспардонно глядеть в чужие спальни было стыдно, но это волновало и будоражило, особенно если представить, что исчезнувшие хозяева могут проявиться из небытия именно в этот миг. Наверное, в прежние времена, когда существовали разведывательные службы, а про поток еще не слышали, в шпионы шли просто от жажды знаний и для утоления любопытства.
Родись Андрей в те века, информационный голод обязательно толкнул бы его на какую-нибудь авантюру — отправиться за тридевять непохожих друг на друга земель с шашкой наголо или с тайной миссией в логово врага…
Времена изменились, но люди остались теми же. Андрей, невзирая на разность эпох, все же оказался в логове врага с шашкой наголо. Плохо, что враг затаился, и неизвестно даже, как он выглядит. В прежние века, чтобы увидеть врага своей планеты, достаточно было посмотреть в зеркало. С тех пор люди помирились с природой, лучшее тому подтверждение и признак правильности выбранного направления — слившиеся с пейзажем темные купола, вдоль которых двигались Андрей и Милица.
Каждый дом нес отпечаток характера своих хозяев, рассказывал об их увлечениях. Например, в доме Юли Потаниной между цветов лежал выщербленный, потемневший от времени, бронзовый акинак — древнее оружие скифов. При взгляде на меч дополненная реальность показывала, как Юля лично нашла его в путешествии по городам Боспорского царства.
Кстати, это прямое свидетельство, что здесь живет единица. Нули не путешествуют, они считают бессмысленным ехать, чтобы увидеть, потому что можно не ехать, и все равно увидеть и ощутить.
Понять, в чем разница между реальным «увидеть» и виртуальным, может только единица, эта разница как между «смотреть» и «видеть». Глухой не оценит музыки Моцарта, симфонический оркестр для него — театр пантомимы, однообразной и неинтересной.
А еще рядом с кроватью стояли шахматы — еще один показатель, что хозяйка — единица. Нулям шахматы неинтересны, это долго и скучно, нет зрелища или действий.
Вспомнилась связанная с двоичной системой детская игра. Андрей оглянулся на шедшую рядом Милицу. Она, видимо, погрузилась в мысли об исчезнувших соседях, которые пусть и исчезли, но в этот миг могли находиться где-нибудь рядом, в этом мире или потустороннем, в нашем времени или другом, соседнем или непредставимо далеком.
Андрей отвлек ее от тяжелых, неприятных, а то и скорбных раздумий:
— Посмотри на эти го-гры.
Он вывел из потока три картинки. Предложенный ряд знаменитостей составляли известные художники современности, последователи более ранних Цугухары Фудзиты, Энди Уорхолла и Люсиана Фрейда. Каждый представлял собственное направление, восхищался творчеством своего кумира и прославлял его работы в своих.
— Сколько пальцев я показываю за спиной? — спросил Андрей.
Правую руку он завел за спину, чтобы Милица не увидела раскрытую пятерню.
Милица смотрела на го-гры через очки. Даже если она никого не узнала, поток рассказал ей, кто есть кто.
— Все трое были продолжателями дела художников, которые умерли в двадцатом веке. — Милица задумалась. Или штудировала поток теперь уже на поиск соответствий и отличительных особенностей. Сосредоточенность на лице сменилась улыбкой, взор засиял:
— Эти художники — единица, ноль и единица по двоичной системе. Ответ — пять!
Надо же, сообразила. То, что выглядит как сто один, действительно означает пятерку, бинарный код записывает числа только нулями и единицами, и ноль — это ноль, единица — один, двойка — один ноль, тройка — один-один, четверка — один-ноль-ноль, пятерка — один-ноль-один и так далее.
— Довелось играть или нашла решение в потоке?
— Догадалась.
Игра немного отвлекла. Милица поняла причину, и в брошенном на Андрея взгляде мелькнула благодарность.
Около некоторых домов росли кусты с налитыми соком ягодами и благоухающими цветами, другие прятались в тени деревьев, третьи подставили лысые макушки бездонному небу и глядели на окружающий мир как бы свысока, возвышаясь над ландшафтом, но оставаясь частью природы. Дома были живыми, и растения были живыми, и сонно выглядывавшие из насестов птерики, и змеи в траве, и тихо шуршавшие где-то мыши, а ощущение чего-то мертвого, пугающе-сверхъестественного, не от мира сего и с чуждой моралью (если ему, этому неведомому существу или обладавшему необъяснимым разумом предмету, свойственна мораль) не отпускало. Пустота — гнетущая, опасная — не выглядела пустой, в ней пряталось нечто невидимое и недоброе.
Когда солнце окончательно спряталось за горизонтом, Андрей с Милицей остановились перед ее домом.
— Спокойной ночи, — пожелал Андрей.
— Как же хочется надеяться, что она действительно будет спокойной, и вчерашний кошмар не повторится.
— Лучше бы наоборот. Наша задача — пробудить возможное зло.
Ну и ляпнул. От сказанного пробрала дрожь.
— Тогда желаю неспокойной, — хмуро произнесла Милица.
— Взаимно.
По приказу девушки купол ее спальни разошелся от верха книзу, словно был изо льда и его испарило солнце. Стенки будто бы втянулись в землю, комната превратилась в полянку с круглой кроватью по центру и напоминавшей цветущий турник шкаф-рамкой.
Андрей тактично удалился.
Немешарик Бурыгина приветствовал гостя оживленным колыханием, ближайшая гостевая комната радостно отворилась. Инженер жил один, и таких комнат у него было несколько. Открылась и оранжерея, желая накормить и напоить гостя разнообразно и максимально комфортно.
Андрей наскоро перекусил и, перед тем как отправиться спать, распечатал на принтере нужную модель сканера. Стены комнаты, как требовали выставленные Кривовым условия, оставались открытыми, и Андрей, не став дожидаться утра, просканировал местность на наличие змей.
Гадюк действительно оказалось много. Чудовищно много. Случайностью такое не объясняется. Что привлекло их сюда или что породило? Ответ придется искать завтра. Можно и сегодня, но работа затруднялась наступившей темнотой. Передвигаться с помощью инфравидения — значит упустить многие тонкости, видимые в других частях спектра. И ходить по поселку, когда стены требуется держать открытыми…
Это как минимум неэтично. Андрей машинально оглянулся. За соседним домом воздух мягко светился — там, за темными куполами, напарница готовилась ко сну.
Милица. Красивое имя. И не только имя. И не только красивое. В девушке будто бы воплотились все мечты. Сон наяву.
Кстати, о снах. Милица, наверняка, уже легла, пора и ему. Спать — самый важный эксперимент. Во всех домах по соседству жильцы утром не проснулись. Вот с этой мыслью — и в постельку.
А для кучи — еще несколько соображений о ком-то или о чем-то, что гуляет ночью по лабораториям.
Теперь точно не уснуть.
Андрей прислушался. Со стороны лабораторных корпусов не доносилось ни звука. Оператор сказал, что их проверят. Когда? Сейчас ночь, значит, завтра.
А если опять что-то случится ночью, и виновным окажется именно тот, кто мелькнул в окне? Или проверку отложили специально, чтобы несчастье (а с точки зрения чрезвычайного блока — долгожданное событие) произошло непременно?
В чрезвычайщики идут люди, которые любят риск, они рады любой возможности пожертвовать собой ради человечества. Понятно, что от других они ждут того же. А если хочется быть рыбаком, а не наживкой?
Андрей не мог успокоиться. Кто-то же мелькнул в окне, это не галлюцинация, если техника его засекла.
Засекли очки и внешние камеры, а внутренние в здании ничего не заметили. Однако, странно. Остается надеяться, что специалисты сейчас бьются над загадкой, и ответ скоро будет найден.
А не будет ли поздно? В конце концов, немешарики никуда не денутся, Милица сейчас выполняет требуемую задачу — лежит в постели, а некто в лаборатории, умеющий становиться невидимым для датчиков и камер слежения, подглядывает за поселком и, возможно, роется в перспективных разработках профессора Зайцева.
Нет, так дело не пойдет. Андрей поднялся. Облачаясь в костюм, он не забыл и экзоскелет — сила лишней не бывает.
Сработал вызов. «Координатор ЧБ Кривов Гаврила Иванович. Срочно».
— Слушаю.
— Андрей, вы идете проверить лабораторный корпус? — Гаврила Иванович почесал нос. — Мы не возражаем, но просим взять с собой напарницу. Вам лучше держаться вместе, чтобы в экстренной ситуации второй оказался рядом. Милица еще не спит, мы известим ее, чтобы собралась и вышла.
Похоже, с Милицей разговаривали параллельно: сияние за домом, перегородившим вид, тотчас стало ярче и через несколько секунд погасло.
— Андрей! — вскоре позвал из ночи тихий голос.
— Я здесь. Жду. Не хотел идти навстречу.
Еще бы, если стены отсутствуют. Мало ли. Лучше перебдеть, чем. Кхм. Вот именно.
Неподалеку вспыхнул яркий свет.
— Выключи фонарик! — Андрей едва сдержал возмущение, готовое выплеснуться другими словами.
— Я могу наступить на змею!
— Шаркай по земле во время каждого шага, они уползут. После света мы ничего не увидим во тьме. И нас легко будет увидеть.
Он перехватил слепо кравшуюся в темноте Милицу за руку и повел за собой.
Это оказалось лучшим выходом. Спутница безропотно ступала след в след, затылок чувствовал ее дыхание. И страх. Можно смягчить: скажем, волнение. Впрочем, псу под хвост сантименты. Сомнения, тревога, нервы, опасения— все это присутствовало, и все это распухло, как Вселенная от Большого Взрыва, и достигло апофигея. Образованный, культурный, начитанный человек здесь, конечно, поправит, что правильно говорить «апогей», но доведись ему испытать то, что сдавливало грудь в этот миг, Андрей голову дал бы на отсечение: выражения сменятся другими, и чем начитаннее человек, тем длиннее и замысловатее будут его шедевры ораторского искусства.
Страх. Другого слова не подберешь. И не нужно. Вещи надо называть своими именами.
Рука Милицы подрагивала. Андрей и сам чувствовал себя на грани. Спасала только ответственность за спутницу.
Зачем Кривов отправил их вдвоем? Вместе не так страшно? Ерунда. Но вдвоем бояться приятнее, чем одному, это да, за это спасибо. К тому же, смысл мужчины— в защите женщины. Половина мыслей вместо страха и напряжения думала о том, чтобы не допустить неприятностей и готовилась с ними бороться.
Какая-никакая, а польза от вылазки в компании девушки, которая и сама по себе не дает мыслям покоя.
Небо прочертила упавшая звезда — так красиво древние романтики называли олицетворение зла, символ смерти для многих или несчастья для не полностью выживших, таких, как Яна. Метеор. Сейчас их перенаправляли или сбивали, и атмосферы достигали только не представлявшие опасности, которые не превратятся в метеориты, то есть, не упадут.
Люди прошлого, когда видели сгоравший в верхних слоях метеор, загадывали желание. Они верили, что такое желание обязательно исполнится. Что загадал бы Андрей, если бы успел?
Этот вопрос сразу вытеснил другой: а что загадала бы Милица?
Хотелось бы знать.
Вот и ответ на свой вопрос, что загадать. Узнать, о чем мечтает спутница. Да. Тогда появится, о чем мечтать дальше.
А еще свойством исполнять желания предки наделили ситуация, когда находишься между чем-то одинаковым. Например, между людьми с одинаковым именем, фамилией или, например, профессией. Андрей загадал бы, чтобы желания его и Милицы совпали.
А если они совпадут, то, по этой примете, нужно бы оказаться между ними, одинаковыми, и будет тебе вечное счастье, и садкое на десерт.
Воображение с гнусной ухмылкой набросало варианты загадывания счастья: оказаться между двух рушащихся небоскребов, между нераскрывшихся парашютов, между воюющих армий, между грибов атомных взрывов… Счастье, говорите?
А выбежать на поле между рыцарями на турнире, которые несутся друг на друга с копьями наперевес, или между стреляющимися дуэлянтами?
В такой «романтической» и «очень удачной» с точки зрения предков ситуации загадывать нужно только жизнь и надеяться на чудо. А поговорка «надежда умирает последней» окажется как нельзя кстати.
Нет, пусть уж лучше птичка на голову накакает, это тоже, как верили раньше, к счастью. Верили, потому что птичек размером с птерика не видели. Хорошо, что Зайцев не суеверный, а то отходы жизнедеятельности модифицированных птерозавров не закапывались бы в труднодоступном месте, а «осчастливливали» бы встречных и поперечных в самые неожиданные моменты.
Вывод из этого один: хороших примет не существует, они все кому-то выходят боком, а плохая примета в мире единственная, это — быть суеверным.
Андрей вздохнул, внимание переключилось с умозрительных образов на реальные.
По вечерам поселок сверкал и переливался флюоресцентным освещением от деревьев, но к ночи иллюминация отключалась. Наверное, следовало ее включить, ведь дома пусты, свет никому не помешает. Нечто глубинное не позволило этого сделать — казалось, что в темноте Андрея с Милицей тоже не видно. Разум понимал, что это не так, но душе было спокойнее.
Освещение они обязательно включат на обратном пути. Если ничего не случится. То есть, если обратный путь будет.
Ну и мысли. Вдоль позвоночника прокатилась ледяная волна.
Ладонь Милицы в руке Андрея была холоднее, чем его. Чувствуется, думы напарницы следуют в том же пессимистическом направлении.
— Ты как? — прошептал он.
— Нормально. Кто бы рассказал мне еще вчера, что путь на работу окажется таким нервным.
Нервным. Хорошее слово. Могло быть хуже.
Они остановились у входа в возвышавшуюся над рельефом местности стеклянно-пластиковую громадину первого корпуса. По сравнению с немешариками любое высокое строение казалось титаническим, построенным великанами. Пять этажей — это на четыре больше, чем нужно нормальным людям. Дань традициям, веха прошлого. Раньше под ногами у человека была грязь, и душой, телом и взглядом он стремился ввысь. Когда прививаемый с двадцатого века принцип «Чисто не там, где убирают, а там, где не сорят», наконец, заработал, отстранение от неприятных реалий исчезло как явление, природа вновь стала другом, и искусственность в архитектуре сменилась естественностью. Ажурное здание лабораторий строилось в переходный период, оно сочетало казавшееся несочетаемым: с одной стороны — высоту и старые материалы, с другой — тенденцию к озеленению всего и вся. Снаружи стены доверху оплетали растения, из межэтажных проемов тянулись к свету ветви деревьев. В целом здание походило на изящную стеклянную вазу, которую, разбив, склеили пластиком, а затем на много лет забыли в кустах.
Андрей спросил оператора:
— Вы следите за нами?
— Во всех диапазонах. Ни снаружи, ни внутри ничего подозрительного не обнаружено, можете входить.
— Когда что-то двигалось в окне, ваши камеры и датчики тоже ничего не заметили, — сказал Андрей.
Оператор промолчал.
— Хорошо, что они рядом, — тихо произнесла Милица. — Без поддержки чрезвычайщиков у меня не хватило бы духу отправиться среди ночи по змеям в здание, где ждет неизвестность. Там может случиться все, что угодно. — Она вдруг прижалась к Андрею сзади, ее руки схватили его за плечи, пальцы впились до боли. — Мы даже вообразить не можем, что может случиться. Может быть, сейчас — последняя минута нашей жизни. Не представляю, как ты можешь быть таким спокойным. Ты как робот. У тебя камень вместо сердца. Разве не понимаешь, что за этой дверью, — Милица мотнула подбородком на высившееся перед ними темное здание, — могут открыться ворота в иной мир, откуда нет возврата?! Как все исчезли, так и мы исчезнем…
Много слов — признак панического страха.
Мужчина, как бы ни боялся сам, должен быть сильным. Или хотя бы казаться. Андрей развернулся и попытался обнять Милицу, чтобы успокоить.
Его руки поймали пустоту — девушка отпрянула так же неожиданно, как и прижалась:
— Прости, я говорю что-то не то. А ведь нас слышат и видят. Ой, как стыдно. Подожди секундочку.
Она запрокинула голову, прикрыла глаза и мощно продышалась.
— Теперь можно идти.
— Уверена?
Честно говоря, Андрей еще не был уверен в себе. Когда поход планировался в уютном немешарике, все выглядело иначе.
Милица вновь схватила его за руку:
— Пошли, или через секунду я с воплями побегу обратно.
Андрей толкнул входную дверь. Она открылась во тьму.