Наша многоэтажка особенная. Дело в том, что он не всегда был многоэтажкой. До того, как мы наломали дров, мы были замком, и не абы каким, а замком Летней Госпожи, одной из четырёх монархов, правящих королевствами фей. Конечно же, мы были не в восторге от подобных перемен. Взять, к примеру, канделябры. Эти гордые светильники, изготовленные из самого чистого красного золота, с подвесками из небесного хрусталя работы искусных стеклодувов. Под их светом и блеском кружилась в вальсах разномастная знать, их филигранным исполнением восхищались, они сияли причудливыми солнцами. Ныне же они – пластиковые матовые плафоны с назойливо зудящими в них лампами дневного света. В них прилетают помереть мухи, на них оседает сигаретный дым, а один из них намедни пострадал от рук вандалов, и теперь на его и без того не самой чистой поверхности вьётся непонятная загогулина.
А посуда и столовые приборы? Золотые, из лунного серебра, был даже один из мифрила! Сейчас же все они – нержавеющая сталь. Они помнят пиры в честь драконов и победителей драконов, ими швырялись на свадьбах, их пытались воровать самые смелые и глупые, а кое-кто кормил кого-то из богов. Теперь они черпают лапшу быстрого приготовления и стучат о стенки стеклянных гранёных стаканов, размешивая сахар в растворимом кофе. Гномьей меди сковородки, которые теперь несут на себе антипригарное покрытие, поцарапанное вилками и ложками, плачут по ночам, отмокая в раковине от пригоревшей яичницы.
Что уж говорить про постельное бельё из паучьего шёлка, комоды из железного дерева и янтарные паркеты ручной работы! Все мы теперь страдаем. Но особо сильно не повезло двум управляющим замка, Гертруде и Дереку. Ранее они властвовали над прислугой, были самыми важными и влиятельными людьми замка (после Госпожи, разумеется). Теперь же они сами прислуживают, причём не кому-то значимому, а простым смертным, даже не богатым, знатным или знаменитым, а самым обычным, которые ходят на простую и честную работу, занимаются своей маленькой уютной жизнью и имеют проблемы на уровне того, чтобы решить, чем заниматься в эти выходные и как дождаться следующей серии любимого сериала. Дерек и Гертруда стали лифтами. Он – большим грузовым, а она – лёгким пассажирским.
Но эти двое не были бы собой и не добились бы своего положения при дворе Летней Госпожи, если бы сдавались перед лицом трудностей. Они решили и в многоэтажке, которой мы стали, навести порядок. Например, они узнали о том, что Виктор Степанович из пятьдесят восьмой квартиры повадился пакет с мусором оставлять в лифте, а не выкидывать в мусоропровод. Разумеется, Дерек и Гертруда не могли спустить ему подобное с рук.
Так, однажды утром Виктор Степанович вышел из квартиры, не глядя повернул два раза ключ в замке, автоматическим движением отправил ключи в карман, подхватил у двери пакет с мусором и, насвистывая прилипчивый мотивчик популярной песенки, дошёл до лифтов, проигнорировав по пути нишу с выкрашенной в весёленький зелёный цвет трубой мусоропровода и гостеприимно распахнутым ковшом. Виктор Степанович нажал кнопку вызова, и наши гордые лифты дружно загудели моторами, устремились вниз по шахте противовесы, и кабины синхронно разминулись с ними, устремившись вверх на десятый этаж.
Поскольку мусорный пассажир стоял у дверей легкового лифта, двери наши властные слуги открыли у грузового лифта. Виктор как ни в чём не бывало отправился к нему, но он тут же закрыл двери перед самым его носом, и сразу за этим свои двери открыл лифт-Гертруда. Недовольно фыркнув, мужчина с пакетом мусора пошёл к нему, но и эти двери перед ним захлопнулись. В тот же момент открылись створки грузового лифта-Дерека, но только лишь для того, чтобы хлопнуть ими перед носом разозлившегося Виктора, лицо которого стало приобретать красивый оттенок красного. Жертва издевательств лифтов побегал от лифта к лифту ещё пару раз, тихонько бормоча брань себе под нос, пока, наконец, не успел забежать в кабину пассажирского лифта.
Из-за собственных ругательств и громкого разгневанного топота Виктор не слышал, что несколькими этажами ниже другой житель дома, Михал Михалыч, стал нервно и часто нажимать кнопку вызова. Он, дородный мужчина средних лет военной закалки, очень торопился на свидание с прекрасным, а именно на театральное представление, где выступала в главной роли его единственная и любимая дочка. Исходя из звуков то открывающихся, то закрывающихся дверей лифтов, Михал Михалыч сделал вывод, что кто-то балуется, а потому тоже начал сердиться.
Каково же было его возмущение, когда лифт, проезжая его родной шестой этаж, остановился, но не открыл двери, а вместо этого двинулся дальше вниз и остановился на этаж ниже. Виктор в кабине тоже не испытывал восторга от странного поведения лифта. Однако Гертруда не собиралась сменять свой праведный гнев на милость. Она постояла на пятом, а когда Виктор, чертыхнувшись, попытался выйти из лифта, захлопнула створки и спустилась на четвёртый, повторив процедуру. Дерек же остался стоять на десятом этаже, позволяя своей властной коллеге показать всему дому, что они в любом облике способны навести порядок на вверенной им территории.
Гертруда же провела Виктору экскурсию по каждому этажу на пути к первому. Спустившись на первый, она не открыла ему дверей, а поехала прямиком на последний, двадцатый этаж. Михал Михалыч тем временем бросил истязать кнопку вызова и принялся колотить кулачищем по створкам лифта и покрикивать в шахту угрозы бездельнику, который вздумал покататься по этажам, мешая честным гражданам отправиться по своим делам. Мысль воспользоваться лестницей посетила Михал Михалыча, но стремление выяснить личность хулигана и сделать ему внушение перевесила здравый смысл. Впрочем, здравый смысл часто проигрывал бурным эмоциям, и этот случай не стал исключением.
Итак, Виктор пинал стенку лифта ногами, в ярости давил на все кнопки подряд, но Гертруда, эта алмазная леди с нервами прочнее мифрила, оставалась непреклонна и стояла на двадцатом этаже с закрытыми дверями, вдобавок погасив Виктору свет в кабине. Когда запал Виктора иссяк, она снова двинулась вниз, вернув освещение и подарив своему пассажиру-узнику надежду на скорое обретение свободы. Остановилась она, разумеется, на шестом этаже, так что когда створки лифта раскрылись, недобросовестный житель дома тоже оказался открыт для праведного возмущения Михал Михалыча. Тот продемонстрировал соседу, что пороха в его пороховницах средних лет хватит ещё на десяток Викторов, а заодно дал ему несколько внушительных подзатыльников насчёт того, чтобы оставлять мусор в лифте. Михал Михалыч узнал примечательный зелёный пакет с жёлтыми ручками-завязками.
Нет, вы не подумайте, обошлось без крови. Михал Михалыч – мужчина опытный и разумный. Он ограничился воспитательными оплеухами, одним смачным пенделем, хватанием за грудки с последующим прижиманием к стене и поднятием над полом, а также одним ощутимым, но не травмирующим заломом руки. Михал Михалыч преподавал курсы самообороны и в прошлом работал с трудными (и зачастую агрессивными) подростками, которых требовалось порой приводить в чувство, но без лишних последствий. Так что Виктор Степанович получил свой урок, послушно под строгим взглядом соседа выбросил мусор в мусоропровод и отправился по своим делам, а Гертруда и Дерек вновь вернулись к своим обязанностям.
Так что в нашем доме лифты порой устраивают подобные воспитательные забастовки, чтобы люди не забывали, что свой дом и соседей надо уважать и беречь. Домофоны тоже, к слову, стоит беречь. Мы, бывшие гонцы и глашатаи, тоже бываем обидчивы и изобретательны в своей мести.
Впрочем, скоро срок нашего наказания истечёт, и мы отправимся обратно в родной мир фей, где снова будем служить Летней Госпоже и участвовать в дворцовых интригах. Но это уже совсем другая история.