Этот дом стоит на краю Города, среди таких же как он высоток, выкрашенных в белые и красные цвета. Вот только на других домах за прошедшее время краска выгорела, местами пооблупилась, а на этом осталась яркой и чистой. В окнах этого дома никогда не горел свет, в его стенах не играли дети, не танцевали в гостиной при свечах влюблённые. Бездомные (что люди, что животные) обходили этот дом стороной, и даже птицы не садились на его крышу отдохнуть.
Говорят, в этой башне живёт прекрасная волшебница.
Говорят, именно она каждый вечер зажигает на последнем этаже синюю лампу.
Говорят, её заточил там злой колдун.
Те, кто верят этим слухам, иногда приходят к Башне и пытаются вызволить её.
Пока никто из этих смельчаков не возвращался.
Сегодня бросить вызов чарам колдуна пришли сразу двое. У одной из них за спиной висел поношенный розовый рюкзак, волосы были заплетены в две косички, а в руках она сжимала рогатку. Второй был чуть ниже, с чёрной сумкой на длинной лямке, с синяком под левым глазом и увесистой книгой, которую он прижимал к себе обеими руками.
Они замерли перед Башней, задрав головы и глядя вверх на синий огонёк в окне на самом последнем этаже. Затем они не сговариваясь посмотрели друг на друга и синхронно кивнули. Девочка двинулась первой, а мальчик, сделав глубокий вдох, поспешил следом. Девочка шла быстро, крепко сжав руки в кулаки и поджав губы. Она целеустремлённо двигалась к двери в единственный в этом доме подъезд, не сводя с неё взгляда и не моргая, словно стоило ей на миг потерять её из виду, и та исчезнет. Мальчик семенил следом, и он смотрел только на косички, пружинившие в такт походки хозяйки.
Как только они подошли ближе и сделали первый шаг по ступенькам, дверь подъезда безмолвно открылась, приглашая маленьких гостей в свои тёмные коридоры. Дети на секунду замерли от неожиданности. Девочка сердито фыркнула и быстро подошла к двери, громко топая ногами в белых сандаликах. Она встала у прохода, прижавшись к двери спиной, словно удерживала её, чтобы она не закрылась, а мальчик поднялся следом и достал из своей сумки два небольших круглых фонарика с плоской резинкой на каждом. Они надели их на головы, включили и посмотрели в дверной проём. Лучи света из налобных фонариков выхватили из темноты ровные белые стены, какие-то растения в зелёных кашпо на стенах, ряды почтовых ящиков с номерами квартир.
Дети постояли немного, а затем взялись за руки и шагнули внутрь, аккуратно прикрыв за собой дверь. На первом этаже никого не было. Кругом царили темнота и тишина. Девочка шла первой. Отпустив руку мальчика, она достала из кармана небольшой камень, наложила его на кожеток рогатки и натянула жгуты. Держа перед собой готовую к стрельбе рогатку, она заглянула под лестницу, затем заглянула за двери и даже осмотрела потолок.
- Артёмка, можешь идти, тут никого,- позвала девочка шёпотом.
Мальчик послушно подошёл к ней. Его фонарик ни на секунду не выпускал из луча света её розовый рюкзак.
Давящая тишина наполняла собой пустой подъезд, пытаясь выжать из непрошенных гостей всю их смелость. Встреть они здесь самого жуткого и большого монстра, им было бы не так страшно, как в этой странной, голодной пустоте.
Они поднялись по лестнице к лифтам, и девочка нажала на кнопку вызова. Двери пассажирского лифта открылись, не издав ни звука. В кабине было пусто, если не считать отражения детей в зеркале на противоположной стенке лифта. Мальчик первым двинулся к лифту и почти шагнул внутрь, когда двери с жадным рычанием рванулись друг к другу. Их края стали изломанными и острыми, словно акульи зубы. Девочка успела схватить Артёма за шиворот и дёрнуть к себе, так что железные челюсти лифта впустую лязгнули своими острыми зубами.
Разоблачённое чудище издало низкий, протяжный, утробный рык, а затем снова распахнуло свою пасть и замерло.
Дети снова переглянулись. Девочка сердито хмурилась, а мальчик виновато пожал плечами. Затем он снял свою сумку, положил её на пол и сел возле неё на колени, аккуратно положив книгу на сумку. Он бережно открыл её и стал осторожно перелистывать. На страницах текст шёл вперемешку с зарисовками, схемами и непонятными значками. Артём листал её, затем остановился, бегая глазами по странице, просиял лицом, улыбнулся и, закрыв книгу, полез в свою сумку.
Он вытащил оттуда завёрнутые в бумагу бутерброды, достал один из них и бросил в лифт. Стоило только еде пролететь мимо дверей, как они вновь с оглушительным лязгом сомкнулись. Когда же они открылись, в кабине бутербродом даже и не пахло. Второй бутерброд, третий, затем последний, четвёртый, и лифт довольно заурчал, вибрируя всей кабиной.
- Хороший Жорик,- сказал мальчик, и девочка посмотрела на него, подняв брови. Артём пожал плечами,- согласно книге, это имитатор-прожора. Вот я и подумал, что ласково будет - Жорик. Тебе же нравится, да?
Последнюю фразу он обратил к лифту, который в ответ издал почти мелодичный скрежет. Мальчик подобрал сумку, поудобнее перехватил книгу и снова шагнул в лифт. Девочка не успела даже испугаться, не то что остановить Артёма. Но в этот раз лифт не попытался съесть маленького пассажира.
- Видишь. Я покормил его, подарил ему имя. Теперь он считает меня своим другом, а друзей имитаторы-прожоры не кушают. Об этом в книге тоже написано.
С этими словами Артём вышел из кабины лифта.
- Ты чего?,- удивилась девочка,- заходим и едем наверх. Нам наверх надо.
- Маш, но он же не настоящий лифт. Он умеет только казаться лифтом.
- Тогда зачем ты его приручал?
- Потому что я всегда хотел себе зверушку,- он повернулся к лифту и протянул руку,- пойдём, нам надо дальше идти, тебе здесь одному будет скучно.
Лифт задрожал, издал несколько громких скрежетов, стал искривляться, изгибаться и перетекать, пока не превратился в игрушечного плюшевого медвежонка, сидящего на пороге опустевшей лифтовой шахты. Он поднялся на ноги, подошёл к Артёму и вложил ему в ладошку свою пушистую лапу. Так, взявшись за руки, они направились к двери на лестницу.
Маша снова шла первой: рогатка наготове, бдительный взгляд и луч света, рыскающий по стенам и потолку в поисках подходящей цели. На лестнице тоже было пусто, и на каждом лестничном пролёте стояли в деревянных горшках-бочонках различные домашние и не очень растения: фиалки, вьюнки, герани, драцены, гиацинты и даже розы. Но все они были жухлые, подвявшие, поникшие. Вокруг них витали в воздухе миниатюрные чёрные птички с короткими острыми клювами и четырьмя крыльями, от движений которых гудел воздух. Птицы летали вокруг растений, но когда одна из гераней вдруг приподняла бутон и расправила два листочка, одна из птичек сразу же спикировала к ней и впилась в растение своим хищным клювом. Герань тут же потемнела, листья стали сухими и облетели со стебля.
- А это кто такие?
Медведь, ещё недавно притворявшийся лифтом, рухнул на пол и поднялся уже подставкой под книгу, отлично подходящей по росту Артёму. Мальчик вновь принялся бережно листать книгу, а Маша не сводила глаз со странных птиц, на всякий случай не опуская рогатку.
- Самоеды это,- через некоторое время произнёс Артём. Он принялся читать, водя пальцем по странице,- это такие существа, которые живут внутри людей и истощают их силы. Питаются уверенностью в себе, надеждой и мечтами. Иногда вырастают такие сильные, что через своих хозяев начинают нападать на чужие мечты и сте... стри... стремляния. Эти маленькие, значит для нас не опасные. Пойдём.
Он забрал книгу, и Жорик тут же превратился обратно в плюшевого медведя. Маша шла первой, продолжая бдительно следить за всем вокруг, но на лестнице, если не считать цветов и самоедов, никого не было.
- Получается,- наконец осторожно произнесла вслух Маша,- раз они питаются только своими хозяевами, то все эти цветы - люди?
- Получается, так,- согласился Артём,- может их колдун превратил?
- Я помню, мама говорила, что некоторые люди добровольно в растения превращаются. Или во фрукты. Уже плохо помню.
Так они поднимались всё выше и выше, останавливаясь отдохнуть каждые три-четыре этажа, пока не пришли на самый последний. Там, перед дверью, ведущей к квартирам, стояло в большущей кадке некогда крепкое, высокое дерево. Теперь же оно было полностью высохшим, и на одной из его кривых ветвей сидел крупный ворон с красными глазами, лапами с длиннющими когтями и зазубренным красным клювом. Он громко каркнул, увидев незванных гостей, и Маша тут же вскинула рогатку, моментально прицелилась и выстрелила, попав жуткой птице в голову. Ворон свалился с ветки, но тут же вскочил, вспорхнул в воздух и раскинул четыре размашистых крыла. В тот же миг он разлетелся охапкой перьев, из которых появился десяток таких же воронов, которые целой стаей спикировали на детей.
Артём охнул и упал на колени, согнувшись и прикрывая всем телом книгу. Маша отскочила в сторону, на ходу заряжая в рогатку камень за камнем. Вороны не оставались в долгу и царапали девочку, но она продолжала стрелять, метко попадая в пернатых злодеев. При каждом попадании ворон лопался, разлетаясь на горстку перьев, которые быстро таяли в воздухе словно дым, и один из воронов становился крупнее. В конце концов, остался только один ворон, но размером он был больше Маши, и попадания камней даже не замечал. Он приземлился перед девочкой и стал быстро наступать, клацая зазубренным клювом. Девочка отступала, прикрывая Артёма, который стал спускаться вниз по лестнице. На последней ступеньке пролёта Маша оступилась и упала. Ворон победоносно задрал голову, готовясь изо всех сил клюнуть девочку, когда между ними вдруг прыгнул плюшевый медведь, превратившись в большой железный сейф. Ворон не успел остановить свой удар, а потому больно стукнулся в толстый бронированный бок сейфа. Он громко каркнул и отступил от неожиданности, а Жорик между тем сжался, став небольшим стальным шариком. Маша быстро всё поняла, схватила шарика-Жорика и выстрелила им из рогатки, оттянув жгуты так сильно, как только могла. Шарик вылетел на огромной скорости, на ходу превратившись в наковальню. Самоеда отбросило к стене и пришибло так, что только перья брызнули во все стороны.
Когда с ужасной птицей было покончено, дети отодвинули кадку с засохшим деревом от двери, перевели дух и отправились дальше.
На этаже было так же пусто, как на первом этаже, зато было светло. За окном светили звёзды и луна, а на потолке мерно жужжали лампы дневного света. Дети выключили фонарики и медленно пошли в сторону квартир. Коридор был настолько длинным, что казалось, будто он бесконечный, и разномастные двери занимали всю стену, прижимаясь друг к другу.
Дети долго листали книгу в поисках подсказки о том, как найти правильную дверь, посмотрели её от корки до корки два раза, у них устали руки и щипало в глазах. Наконец, Маша тяжело вздохнула и подошла к ближайшей двери. Она постучала, и из-за двери раздался голос:
- Чего надо?
- Мы ищем нашу маму. Она обещала, что будет каждый день зажигать синий огонёк, чтобы мы её нашли. Она здесь?,- Маша устала, у неё чесались царапины от вороньих когтей, болело ушибленное при падении плечо, но несмотря на это старалась говорить как можно громче.
- Убирайтесь прочь, иначе я вас съем!
Артём достал из рюкзака Маши цветные мелки и отметил дверь крестиком. На всякий случай - красным.
Так они ходили от одной двери к другой. Где-то им отвечали по-доброму, где-то предостерегали и говорили идти домой, а где-то снова угрожали съесть. В конце концов, когда осталась последняя дверь, в ответ на стук никто не ответил, зато дверь открылась.
Прямо за дверью сквозь погружённую в полумрак квартиру шёл коридор, от входа прямо на кухню, к окну, на подоконнике которого стояла настольная лампа с синим круглым абажуром. Возле неё, сидя на стуле и облокотившись на подоконник, спала мерцающая серебряными и золотыми искрами женщина в белоснежных одеждах. Обрадованные дети бросились вперёд, окликивая её:
- Мама! Мама!
Но путь им заступил старик, соткавшийся на их пути из самых густых и чёрных теней. У него была длиннющая борода, чёрная как смоль. Борода была настолько длинной, что он обернул её два раза на плечах, словно шарф, и всё равно приходилось придерживать остаток на правой руке как пальто, чтобы не спотыкаться о неё. Одет он был в чёрный фрак, в левой руке была чёрная трость с изумрудной рукоятью, а на голове был надет высокий цилиндр.
- Не так быстро. Я пленил эту волшебницу и не отпущу её...
- А зачем?,- перебил колдуна Артём.
- Как зачем? Я полюбил её, но она отказалась стать моей женой, если я не прекращу колдовать, так что она просто не оставила мне выбора, кроме как проклясть её и запереть в этой башне.
- Когда любят - не проклинают,- заметила Маша.
- А вот и проклинают,- возразил колдун,- чего только люди не творят ради любви! Вон они, на лестнице - все ради любви обманывали, предавали, тот что с деревом даже убил ради любимой! А я честно ей сказал: не станешь мне женой - прокляну. Так что я правда её люблю. Откуда вам, детям, вообще знать, что такое любовь.
- Мы знаем!,- хором ответили дети.
- Мы нашу маму так любим, что отдали все свои игрушки, чтобы найти её.
- Мы её так любим, что прошли пешком через весь город.
- Мы так любим нашу маму, что ничего и никого не боимся.
- А она нас так любит, что любое проклятие разрушит. Да, мама?
Последнюю фразу Маша прокричала, прыгнув на колдуна. Одной рукой она схватила трость, а второй накинула конец бороды на лицо колдуна. Жорик прыгнул ему под ноги россыпью стеклянных шариков, на которых колдун поскользнулся и упал. Пока они отвлекали хозяина башни, Артём подбежал к женщине, положил ей на колени книгу и схватил за руку.
- Мама, вставай, просыпайся, мама!
Синяя лампа засияла ярче. Ресницы волшебницы дрогнули, она сделала глубокий вдох и открыла сонные, заспанные глаза. В тот же миг, как она увидела Артёма, лампа испустила волну яркого, лазурного света. Колдун в тот момент как раз сумел стянуть с лица волосы и ахнул, зажмурившись. Маша вскочила, прекратив связывать бородой его ноги, и бросилась к волшебнице. Все трое, мама и дети, обнялись.
Светлая волшебница вновь обрела своих детей и свою магическую книгу. Она сняла проклятие с башни и расколдовала всех людей, которые попались в ловушку колдуна.
- Спасибо, дети, что спасли меня. Он сумел лишить меня волшебных сил, но никто и никогда не сумеет разрушить мою любовь к вам, а любовь, как вы знаете, это очень могущественная магия.
Они посмотрели туда, где раньше стояла синяя лампа, но там уже было пусто. Она вернулась в сердца семьи, и жили они долго и счастливо.
Что же случилось с колдуном? Волшебница наложила на него чары, которые лишали его колдовских сил до тех пор, пока его сердце не полюбит кого-то по-настоящему. Уж она то знала, что тогда он обратит свои силы во благо, и в мире станет на одного доброго волшебника больше. Но это уже совсем другая история.