" Для того, чтобы написать письмо, нужны двое, как и для ссоры".
Элизабет Яру
Слова отзывались в висках болью. Слова не были сказаны. Боль была от недосказанности, оттого, что она не сумела себя выразить. Такое с ней случалось не раз. В разговоре ей не хватало слов. Они приходили позже, с опозданием. Они бились в висках, требуя свободы. Говорить их было поздно. Но нужно было освободить себя от этого груза. Тогда-то она написала первое письмо. Скорее к себе, чем к нему. К нему обращённое, но без цели быть отправленным. Он не ждал её писем. Он не был далеко. Но он был недосягаем. Исчезла эмоциональная близость. Иногда он звонил, чтобы просто поделиться чем-то на её взгляд незначительным. А потом замолкал. Она чувствовала, что в его жизни что-то меняется, но не хотела расспрашивать. Ей хотелось сказать нужные слова, но они не приходили вовремя. Позже они возникали, в мыслях, и просились на бумагу.
Это были письма- дневники, написанные для себя, но обращённые к нему. В них были и воспоминания, и чувства, и эмоции. Всё, что связывало их когда-то обретало объём. Но он ничего этого не знал. Он всё больше отдалялся, а потом и вовсе исчез. А она продолжала писать письма. Для неё это стало способом самовыражения. Это превратилось в необходимость и теперь, по прежнему будучи обращёнными к нему, письма стали частью её самой.
Когда же их разделило реальное расстояние, когда она уехала из родного города, письма в никуда обрели новый смысл. В них была связь с прошлым. Связь между собой прошлой и теперяшней. Конечно годы изменили многое. В чём то изменилась она сама. Она больше не жалела о сложившемся. Вернее не жалела о несложившемся. Обиды давно ушли. Осталось ощущение неслучайности. Жизнь состоит из встреч и разлук. Важно, что было между . И что осталось после. Чувство ли бесконечной горечи, или, пусть с горчинкой, но светлое ощущение значимости того, что связало двух разных по поступкам, но духовно близких людей. В ней это ощущение только росло. Иногда возникала мысль - а у него как?
О нём она мельком узнавала от подруги, продолжавшей жить в их городе. Подруге она доверяла когда-то свои переживания. Ей же, уезжая, доверила часть писем. Но, узнавая какие-то небольшие детали из его жизни, она не могла узнать главного - что творится у него на душе. Как ему живется внутри того хрупкого мира, который мы храним и таим в себе, открывая окружающим лишь внешнюю часть себя. Она знала, как тщательно охранял он этот мир. Но, по какому-то чуду, благодаря их духовному сходству, она когда-то имела доступ в этот мир. Поэтому до сих пор ей было глубоко небезразразлична его внутренняя жизнь. Только знать о ней она не могла.
Она же продолжала писать письма. Писала не потому, что жила прошлым. Её жизнь была вполне насыщенной. Но тонкая нить, связавшая когда-то две мятущиеся души, не хотела рваться. Казалось важным сохранить эту незримую связь, пусть даже для себя. Было необходимым вести эту бесконечную, хоть и одностороннюю беседу. Ей почему-то верилось, что по каким-то необъяснимым законам он, пусть неосознанно, пусть интуитивно, тоже чувствует эту связь. Более того, нуждается в ней. И значит её неотосланные письма всё же имеют адресата...