Рис. 10. Немецкие пехотинцы в бою на улицах Ростова. Июль 1942 г.
Игорь АБРОСИМОВ
КАВКАЗСКИЙ УЗЕЛ: НИ ШАГУ НАЗАД!
Боевые действия Красной Армии летом и осенью 1942 года на Кавказском направлении
III. Вермахт рвется на Кавказ (ч. 3)
Успехи Вермахта в полосе Брянского фронта и в операциях, проводимых против войск Юго-Западного и Южного фронтов, подтолкнули Гитлеру к принятию решения, согласно которому следует одновременно достичь решительных успехов на Сталинградском направлении и захватить Кавказ. Ранее планировалось обеспечить устойчивый левый оперативный фланг и прикрытие тыла войск, наступавших на Кавказ, захватом междуречья Дона и Волги с выходом в район Сталинграда. Удар на Сталинградском направлении обеспечивал фланг нацеленных на Кавказ армий, что являлось главной задачей. Существенным было также уничтожение важнейшего промышленного центра и узла коммуникаций. При этом задача прорыва к Сталинграду и овладения Кавказом должны были решаться последовательно. Теперь немцы поверили в возможность захватить Кавказ и одновременно, прорвавшись в Волге, без особого труда овладеть Сталинградом.
Фюрер в связи с новыми задачами, поставленными войскам, изменил и первоначальную раскладку сил. 7 июля было принято решение о разделении группы армий «Юг» на два оперативно-стратегических объединения - группу армий «А» под командованием генерал-фельдмаршала В.Листа и группу армий «В», которой командовал генерал-фельдмаршал Ф.фон Бок. [III-14] 13 июля 1942 г. из-за задержки 4-й танковой армии под Воронежем фон Бок был Гитлером наказан, отстранен от командования группы армий «В» и заменен на генерал-полковника М.Вейхса.
Наступавшая на Кавказ группа армий «А» - 1-я танковая армия генерал-полковника Э. фон Клейста и 17-я полевая армия генерал-полковника Р.Руоффа для повышения эффективности наступления была усилена в дальнейшем развернутой на юг 4-й танковой армией генерал-полковника Г.Гота, входившей в состав группы армий «В». Группе армий генерал-полковника М.Вейхса силами 6-й полевой армии генерала танковых войск Ф.Паулюса, уже без поддержки ударных соединений 4-й танковой армии, предписывалось выйти в междуречье Дона и Волги и полностью овладеть районом Сталинграда, создав при этом соединениями 2-й полевой армии, а также 2-й венгерской армии прочные оборонительные порядки от Воронежа и далее по среднему течению Дона. Из армии Паулюса был взят и передан под управление 4-й танковой армии даже 40-й танковый корпус, в состав которого входили все три подвижных соединения, ранее подчиненных 6-й армии, - 3-я и 23-я танковые дивизии и 29-я моторизованная дивизия. Германское военное руководство, согласившись с Гитлером, посчитало, что 6-й армии Паулюса вполне по силам в создавшемся положении разгромить советские войска и захватить Сталинград. Заставив Вермахт наступать по двум расходящимся направлением, наш противник, не учитывая реального баланса сил и потенциала Красной Армии, недооценив возможности советских войск, уже этим решением предрешил свое грядущее зимнее поражение на южном крыле советско-германского фронта.
Между тем 21-я и 28-я армии правого крыла Юго-Западного фронта отдельными подразделениями и частями отходили на восток за Дон, а получившие разрешение на отвод войск соединения левого фронтового крыла - 38-я и 9-я армии, потеряв связь со штабом фронта, который находился в Калаче и не имея возможности оторваться от наседавшего противника, вели тяжелые бои юго-западнее Кантемировки. 12 июля 28-я, 38-я и 9-я армии были переданы под управление Южного фронта. К исходу дня 11 июля 6-я полевая армия силами продолжавшего действовать в ее составе 40-го танкового корпуса (передан в состав 4-й танковой армии 13 июля) подошла к Боковской. Передовые соединения 4-й танковой армии, выведенные из боя в районе Воронежа и двигавшиеся вдоль Дона на юг за ударной группировкой 6-й, в тот же день достигли Россоши.
Для нанесения непоправимого урона силам Красной Армии Гитлер приказал до выхода к Кавказу и Сталинграду окружить и уничтожить соединения Юго-Западного и Южного фронтов севернее Дона. Тем самым, считал фюрер, путь на Кавказ будет открыт, а Сталинград останется без надежного прикрытия. Над советскими войсками левого крыла Юго-Западного фронта и соединениями Южного фронта, находившимся в полуокружении, нависла угроза масштабной катастрофы. Для достижения поставленных задач, наряду с наступлением 6-й полевой и 4-й танковой армии, к активным боевым действиям привлекалась группа армий «А» - 1-я танковая армия фон Клейста, развернутая южнее 6-й армии Паулюса, и 17-я полевая армии Руоффа, которая обеспечивала линию фронта вплоть до Азовского моря. В составе 1-й танковой и 17-й армий состояло 24 пехотные, 4 танковые, 3 моторизованные и 2 кавалерийские дивизии. Вместе с соединениями и частями Вермахта, в боевом составе группы армий «А» действовали войска союзников Германии - румынский армейский корпус (4 пехотные дивизии), Экспедиционный итальянский корпус (2 пехотные и мобильная дивизии), румынский кавалерийский корпус (две кавалерийские дивизии), словацкая моторизованная дивизия.
Ударная группировка 1-й танковой армии из района Славянск - Артемовск должна была наступать в восточном направлении на Миллерово, соединившись там с идущими от Россоши силами 4-й танковой армии. В результате в кольце оказывалась крупная группировка советских войск из состава 38-й и 9-й армий Северо-Западного фронта и 37-й армии Южного фронта. 17-й полевой армии Руоффа предписывалось сковать войска Красной Армии на своем участке, а затем, начав наступление несколькими днями позднее, создать внешнее кольцо окружения.
Основной ударной силой противника являлись 14-я и 22-я танковые дивизии 3-го танкового корпуса, 16-я танковая и 60-я моторизованная дивизии 14-го танкового корпуса 1-й танковой армии. В полосе 17-й армии был сосредоточен 57-й танковый корпус - моторизованная дивизия СС «Викинг», 1-я словацкая моторизованная дивизия, а также находившаяся в подчинении командования группы армий 13-я танковая дивизия. С началом активной фазы операции 57-й танковый корпус перешел в подчинение 1-й танковой армии. Всего указанные соединения 1-й танковой армии имели на вооружении более 620 танков.
Силам Вермахта в полосе от района южнее Артемовска до побережья Азовского моря, восточнее Таганрога, противостояли войска Южного фронта На начало июля в составе фронта состояло 23 стрелковые дивизии, 4 стрелковые бригады, 4 УРа, 6 танковых бригад, 2 отдельных танковых батальона, 5 отдельных дивизионов бронепоездов, части армейской артиллерии и артиллерии РВГК - 9 корпусных, армейских (пушечных), 4 гаубичных и 4 легких артиллерийских полков, 1 минометный полк, 4 полка и 2 отдельных дивизиона гв. минометов (реактивные минометы «Катюша»), 11 отдельных зенитных артиллерийских дивизионов и др. формирования армейского и фронтового подчинения. (см. карту-схему Примечания IIIв - http://www.proza.ru/2019/12/17/1636) Правофланговой 37-й армией (генерал-майор П.М.Козлов) Южный фронт обеспечивал стык с 9-й армией Юго-Западного фронта. Далее к югу позиции занимали 12-я армия (генерал-майор А.А.Гречко) и 18-я армия (генерал-майор Ф.В.Камков). Южный фланг фронта до Азовского моря, восточнее Таганрога, прикрывался силами 56-й армии (генерал-майор А.И.Рыжов). Во фронтовом резерве состояла 24-я армия (генерал-лейтенант И.К.Смирнов), которая дислоцировалась восточнее Ворошиловграда. Общая численность войск фронта составляла более 520 тыс. чел. при боевой численности 285,2 тыс. чел.
В составе Южного фронта не было крупных бронетанковых соединений, что препятствовало массированному использованию танков при отражении наступления противника и возможном прорыве фронта его подвижными соединениями. 24-й танковый корпус В.М.Баданова, формировавшийся с апреля 1942 г. в полосе фронта, перебросили под Воронеж, считая что именно там с целью сокрушить советские войска на Московском направлении, развернуться главные события летней кампании. Поэтому командование Южного фронта располагало лишь танковыми формированиями непосредственной поддержки пехоты.
В ночь на 7 июля начался планомерный отвод 9-й армии на восток. Вслед за этим неожиданный приказ срочно начать отступление с целью избежать окружения получили и соседи слева - войска 37-й армии П.М.Козлова. 7 июля днем на виду у противника, подвергаясь артиллерийским и авиационным ударам, армия отходила по направлению к Миллерово. Подготовиться к длительному маршу в сложных условиях при отсутствии необходимых транспортных средств возможности не было. С 8 июля противник преследовал и теснил отступающие войска силами 14-й, 22-й, 16-я танковых, и 60-й моторизованной дивизий (всего более 430 танков), а также 76-й, 295-й, 94-й, 371-й пехотной дивизий, 1-й горнострелковой дивизии и 6-го румынского армейского корпуса (1-я, 2-я, 4-я и 20-я пехотные дивизии).
В полосе отступавшей 9-й армии противник до 12 июля особой активности не проявлял, советские войска производили отход последовательно по рубежам днем и ночью, преодолевая по 40-50 км в сутки. Основной удар пришелся на соединения отступавшей 37-й армии, в состав которой в начале июля входили 102-я, 218-я, 230-я, 275-я и 295-я стрелковые дивизии, 121-я танковая бригада, 4-й гв., 268-й армейские артиллерийские полки, 727-й легкий артиллерийский полк ПТО, 37-й отдельный батальон ПТР. Всего в боевом составе 37-й армии (без 218-й стрелковой дивизии и 121-й танковой бригады, выведенных накануне в резерв фронта) числилось 45,7 тыс. чел., на вооружении состояло 18 тяжелых 152-мм гаубиц, 18 тяжелых 122-мм пушек, 39 легких 122-мм гаубиц; 99 76-мм полковых и дивизионных пушек, 76 противотанковых 45-мм пушек, 36 полковых 120-мм и 326 батальонных 82 мм минометов, 773 ПТР.
Учитывая разобщенность и слабое управление частей, которые пытались остановить противника на слабо освоенных промежуточных рубежах с целью придать отходу более организованный характер, силы были явно не равны. Немецкая авиация действовала по боевым порядкам войск и артиллерийским позициям, бомбила преимущественно с пикирования, с малых высот вела пулеметный обстрел, лишая части всякого маневра и парализуя подвоз боеприпасов. Ни истребителями, ни эффективным зенитным огнем наши войска от авиации противника не прикрывались. Упорядочить отход на восток и как-то застабилизировать фронт отступавшие части стремились преимущественно ночными контратаками.
Но и в этой крайне неблагоприятной обстановке противник сталкивался с организованным и упорным сопротивлением советских войск. Полный световой день 9 июля, с 5 час. утра до 20 час., в районе Лисичанска понесшие за предыдущие два дня немалые потери 275-я (полковник А.М.Пыхтин) и 102-я (полковник Ваткин) стрелковые дивизии сдерживали натиск 94-й, 76-й, 295-й, 371-й пехотных дивизий и 14-й танковой дивизии. Атаки поддерживались массированным применением танков, на боевые порядки 102-й стрелковой дивизии одновременно наступало до 120 машин. Противнику удалось лишь частично занять передний край 102-й стрелковой дивизии, однако развить успех не получалось. Танковые атаки отбивались организованным артиллерийским огнем и сдерживались искусственными препятствиями. Только вечером, после потери обороняющимися значительной части артиллерии, немцам, которые сосредоточили основную активность на стыке соединений, удалось вклиниться в оборонительные порядки советских войск. До 100 танков начали продвигаться к Лисичанску.
Однако, в целом систему обороны обрушить не удалось. Для усиления стыка 275-й и 102-й стрелковых дивизий прибыл стрелковый батальон из состава 230-й стрелковой дивизии (полковник Г.А.Куталев), на участке прорыва танков занял оборону противотанковый резерв 275-й дивизии в составе 26 ПТР и противотанковой батареи 45-мм орудий, а также противотанковый резерв 102-й стрелковой дивизии. Но в ночь на 10 июля обе дивизии, как и другие соединения армии, получили приказ на незамедлительный дальнейший отход к Северскому Донцу.
Анализ действий командования 37-й армии, проведенный позднее, показал, что желание поскорее отвести войска из опасной зоны, а также отсутствие необходимых сведений не только о противнике, но и о своих войсках, подтолкнуло на принятие отнюдь не лучшего решения. Упорная оборона соединений Пыхтина и Ваткина, которые были готовы не только стоять и не отступить, но и восстановить положение, могла помочь более организованному отходу основных сил армии. Тем более, потери обеих обороняющихся дивизий - до 700 чел. убитыми и ранеными, не были, учитывая накал боев, столь велики и не подорвали боеспособность соединений. Пополнения, поступившие к концу дня, позволили усилить боевые порядки и надеяться на успех. Однако, шанс был упущен. Сутки передышки для основных сил армии, которую могла обеспечить стойкая оборона 102-й, 275-й, а также 230-й стрелковых дивизий, позволили бы в ночь на 10 и на 11 июля последовательно и организовано совершать марши на новые рубежи к Северскому Донцу.
Противник после проведения тщательной воздушной разведки, убедившись в отходе наших войск, атаковал части 275-й стрелковой дивизии, а затем других соединений, которые находились либо на марше, либо не успели занять подготовленных позиций и организовать систему огня. Сравнительно легко наши арьергарды были смяты. Отход 102-й, 275-й, 230-й и 295-й, стрелковых дивизий проходил по песчаной местности, с ограниченным количеством дорог, причем 102-я стрелковая дивизия должна была преодолеть до 80 км, остальные от 17 до 25 км. Красноармейцы двигались днем при жаре, достигавшей 35 град., подвергаясь непрерывным ударам с воздуха, что зачастую приводило к беспорядку и панике. Части и подразделения перемешались, утрачивая боеспособность. В течение 10 и 11 июля из-за дезорганизации тыла личный состав не получал питания. После отхода за Донец части 37-й армии сохранили около 10 тыс. чел., потеряв таким образом с 8 июля более 80% личного состава. Дивизии, не успев полностью переправить людей на левый берег реки, только пленными потеряли до 30% боевого состава.
Поредевшие части 37-й армии, а также выдвигаемая с 10 июля из резерва фронта 24-й армия (73-я, 261-я, 218-я, 335-я стрелковые дивизии), которая из-за недостатка транспорта передвигалась комбинированным маршем, т. е. последовательно, группами подразделений и частей, пытались закрепиться на левом берегу Северского Донца, прикрывая направление на Миллерово. Войска 37-й армии стремились при этом сохранить локтевую связь с отошедшими дивизиями 9-й армии. Однако, беспорядочный отход войск, сопряженный с большими потерями и дезорганизацией управления, а также медленное выдвижение сил 24-й армии не позволили сдержать противника на данном рубеже. При этом 14-й танковой дивизии 1-й танковой армии удалось вклиниться между боевыми порядками 37-й и 9-й армией и 15 июля соединиться с наступавшим 40-м танковым корпусом 6-й полевой армии восточнее Миллерово. Кольцо вокруг 9-й и 38-й армий, переданных к тому времени в состав Южного фронта, и части сил 24-й армии замкнулось.
Войска, попавшие в оперативное окружение потеряли управление, действовали не согласовано и не смогли осуществить организованного прорыва к своим. Окруженцы были лишены боеприпасов и продовольствия, подвергались непрерывным ударам с воздуха. В такой обстановке материальная часть, как правило, либо уничтожалась, либо бросалась. В свою очередь противнику не удалось достаточно быстро выстроить прочный внутренний фронт окружения, расстояние между внешним и внутренним фронтами котла оставалось относительно небольшим, поэтому подразделениям и отдельным группам бойцов и командиров удавалось прорваться на северо-восток, к рубежам на реке Чир и далее к большой излучине Дона, а также на юго-восток - к нижнему течению Дона.
Решение проблем, связанных с тяжелым положением окруженных армий, в связи с передачей их в состав Южного фронта, легли на плечи Малиновского. Однако, попытка командования фронтом, распорядившегося 13 июня с помощью выдвигаемых дивизий 24-й армии не допустить, а затем прорвать окружение успехом не увенчалась. Для усиления 24-й армии придавалась танковая группа группой генерал-майора В.М.Алексеева. Накануне начала активных действий противника 5-я гв., 15-я, 140-я танковые бригады и 41-я мотострелковая бригады были объединены в танковую группу (танков КВ - 26, Т-34 - 60, Т-60 – 56, 37 мм зенитных пушек – 8, 76-мм пушек – 12). Боеспособность импровизированного формирования с самого начала была под вопросом, ввиду отсутствия полноценных органов оперативного управления, частей и подразделений артиллерийской и инженерной поддержки, связи, тыловых структур. Мотострелковая бригада не имела автотранспорта и передвигалась пешим порядком. Для сосредоточения на рубежах контрудара танковые бригады проделали 160-км марш в условиях непогоды и распутицы. В результате из-за отствших по разным причинам к местам назначения прибыло 14 танков КВ, 45 - Т-34, 43 - Т-60, т.е 102 машины из 142.
Одной из болезненных проблем в оперативно-тактическом использовании войск в 1942 г. оставался ввод в сражение крупных формирований в ходе активных операций. Соединения и части вступали в бой без разведки местности и противостоящих сил противника, отработки взаимодействия с соседями, а также между пехотой, артиллерией и танками, при неудовлетворительно поставленной организации связи и управления. Нередко, как это произошло в 24-й армии, соединения вводились в сражение по частям, без четкой постановки первоочередной и последующих задач. Танковая группа Алексеева, не успевшая привести в порядок технику после тяжелого марша, действовала на широком фронте побригадно, без необходимого для успеха массирования сил на узком участке фронта. В то же время основным противником частей 24-й армии в боях 13 - 15 июля стала 14-я танковая дивизия 1-й танковой армии, достаточно полно укомплектованная, обладавшая большим боевым опытом. В составе танкового полка этой дивизии насчитывалось около 100 боевых машин, из них до 80 средних PzIII и PzIV.
Поставленную задачу - приостановить наступление противника и перейти в контрнаступление 24-й армии решить не удалось, но и полным провалом контрудар не назовешь. Немцы, замыкавшие кольцо вокруг 9-й и 38-й армий вынуждены был замедлить продвижение своих подвижных частей и с опозданием создавать стабильный внутренний фронт окружения, что создавало возможности выхода из-под удара, а затем и прорыва из образовавшегося котла. Под давлением численно превосходивших сил соединения 24-й армии отошли на юг и 17 июля заняли оборону по правому берегу Северского Донца, а позднее переправились на левый берег Дона восточнее Новочеркасска.
В миллеровском котле из шести соединений 38-й армии остались 162-я и 199-я стрелковые дивизии, которые из боевого состава войск Красной Армии исключались. Остатки 277-й стрелковой дивизии после сбора отдельных групп личного состава, вышедших из окружения, отводились на переформирование. Немногочисленные вырвавшиеся из окружения бойцы и командиры 242-й стрелковой дивизии передавались в другие части. В то же время в составе Северо-Кавказского фронта заново по штатам горнострелковой формировалась 242-я дивизия. Понесшие серьезные потери 278-я и 304-я стрелковые дивизии переданы в 21-ю армию. 23 июля, после отхода войск к Дону, 38-я армия была расформирована, личный состав полевого управления отведен в резерв фронта и обращен позднее на формирование управления 1-й танковой армии.
С громадными потерями вышли из окружения части 9-й армии. 15 июля был ранен командующий армией генерал-лейтенант А.И.Лопатин, в командование армией вступил командир 5-го кавалерийского корпуса генерал-майор Ф.А.Пархоменко. Управление соединениями и частями было окончательно утеряно. В результате 255-я, 140-я, 296-я, 81-я и 51-я стрелковые дивизии, потерявшие большую часть личного состава, были расформированы, оставшиеся в строю подлежали передаче на формирование 242-й горнострелковой дивизии Северо-Кавказского фронта. Остатки 318-й, 333-й и 106-й стрелковых дивизий, пополняясь и приводя себя в порядок, сосредотачивались на левом берегу Дона. После отхода за Дон формирования 9-й армии насчитывали около 17,5 тыс. чел. при 33 артиллерийских орудиях (По состоянию на 4 июля восемь стрелковых и 3 кавалерийских дивизии и др. части 9-й армии насчитывали 85,5 тыс. чел. при 7548 артиллерийских орудий).
Общие потери, понесенные частями Южного фронта под Миллерово, могут быть оценены очень приблизительно. Известно, к примеру, что только в плен было захвачено более 21 тыс. бойцов и командиров.
Осознав трагические масштабы неудачи под Миллерово, командование прибегло к простым и привычным мерам - найти и наказать виновного. 15 июля генерал-лейтенант И.К.Смирнов, не сумевший организовать контрнаступление, был снят с должности командующего 24-й армией. Новым командующим стал генерал-майор В.Н.Марцинкевич. Более того, уже 17 июля по указанию Военного совета Южного фронта военная прокуратура завела следственное дело на Смиронова и руководство 24-й армией, а также командира танковой группы генерала Алексеева. Однако, в их действиях военный прокурор фронта состава преступления так и не нашел, дело было закрыто.
Подобное развитие событий легко было предвидеть, ведь успехи противника имели, как уже неоднократно отмечалось, глубокий системный характер. Военные действия, которые шли уже второй год, выявили невысокие оперативные возможности войск Красной Армии, т.е. совокупность количественных и качественных показателей, характеризующих способность нанести ущерб противнику и выполнить поставленную задачу в сложившейся оперативно-тактической обстановке. На Южном фронте при общей численности войск к началу операции свыше 300 тыс. чел., типичными были нехватка танков и достаточного количества артиллерии, слабая моторизация частей и соединений, что решительным образом влияло на их подвижность и возможности тылового обеспечения. Все это накладывалось на неопытность большей части командного и начальствующего состава, слабую подготовку стрелков-пехотинцев, танкистов, артиллеристов, связистов, саперов, разведчиков. Ведь масштабные потери предыдущих месяцев возможно было компенсировать только вливанием в части и соединения новобранцев, которые не только не имели боевого опыта, но и не прошли нормального базового обучения и боевого слаживания. Отсюда просчеты в планировании, проведении и обеспечении операций, слабое взаимодействие родов войск и, в конечном итоге, проигранные бои с неоправданно высокими потерями.
В то же время противник, широко используя маневр механизированными соединениями двух танковых армий, создал чрезвычайную концентрацию подвижных сил. Решающее количественное преимущество на направлениях главных ударов подкреплялось преимуществом качественным. Концентрируя войска, противник прорывал фронт на узких участках, расширял прорывы и совершал охваты советских войск с флангов, заставляя их отступать. Для поддержания высокой скорости продвижения вражеские механизированные соединения, встретив узлы сопротивления, не атаковали их в лоб. Разведывательными группами, имевшими в своем составе мотострелков на бронетранспортерах, мотоциклистов и легкие танки, противник выявлял участки, не занятые войсками, либо имевшие слабое прикрытие. Направление дальнейшего продвижения планировалось, исходя из данных разведки. Задачи уничтожения пунктов сопротивления возлагались на пехотные части, наступавшие вслед за механизированными колоннами. Директивы советского командования отставали от событий на сутки и более, а не упреждали их. Связь часто отсутствовала, потому указания сверху не становились организующей силой для войск, способной спланировать отпор врагу.
Вынужденное отступление Юго-Западного и Южного фронтов, которое привело к потере Донбасса, не только в официальной советской историографии, но и сегодня освещается как организованный отход, в результате которого стремление противника окружить советские войска успехом не увенчалось. Таким образом, результаты боевых действий, начатых 7 июля отводом 9-й армии, которые позднее стали называть Донбасской оборонительной операцией, проводимой в рамках Воронежско-Ворошиловградской стратегической оборонительной операции, признавались успешными. Безусловно, немцы не смогли реализовать в полном объеме своих планов по разгрому и уничтожению двух фронтов, но окружить и нанести поражение крупной группировке в районе Миллерово им удалось. Замалчивание происшедшего из соображений ложно понимаемого престижа страны и народа, победившего в той войне, не только искажает прошлое, что само по себе неприемлемо, но не позволяет сегодня представить в полном объеме того, каких усилий стоило Красной Армии выстоять грозным летом 1942-го. Характерно, что К.С.Москаленко, лучше многих информированный о событиях под Миллерово, в своих воспоминаниях, где одна из глав подробно освещает июльские бои в междуречье Оскола и Дона, ни слова не упоминает об окружении и фактическом разгроме 38-й армии, а пишет об организованном отводе войск. Командующий армией подчеркивает, что «отходили не группы воинов, а батальоны, полки, дивизии», пишет о формированиях, «ослабленных в результате значительных потерь, но сохранивших боеспособность и готовых выполнять боевые задачи».
***
Успехи противника, который все глубже охватывал с тыла боевые порядки Южного фронта, сделало необходимым отвести на восток не только правое крыло, но центральный сектор и левое крыло фронта. 12-й армия, сосед 37-й армии слева, силами 349-й стрелковой дивизии с 368-м армейским артполком, 261-й стрелковой дивизии с 81-м гаубичным артполком, 4-й стрелковой дивизии с 374-м армейским артполком, 74-й стрелковой дивизии с 521-м легким артполком ПТО, имея в резерве 176-ю стрелковую дивизию и в оперативном подчинении 69-й УР, обороняла Ворошиловградское направление. При общей ширине полосы обороны армии около 60 км минными полями были прикрыты только наиболее вероятные направления возможного движения противника в полосе 16 км. На промежуточном и тыловом оборонительном рубежах противотанковых и противопехотных минных заграждений установлено не было.
С утра 9 июля 17-я полевая армия противника начала наступление своим левым флангом на Ворошиловград. Опираясь на неплохо организованный артиллерийский и минометный огонь, удалось сдержать продвижение немцев, которое началось только с 11 июля, когда 12-я армия в соответствии с директивой Военного совета Южного фронта, прикрываясь арьергардами, отошла к Ворошиловграду. На восток отступали также соединения правого фланга развернутой южнее 18-й армии. Левый фланг 18 -й армии и левофланговая 56-я армия занимали прежние рубежи. Фронт, спрямляясь, выстраивался примерно по меридиану Таганрога. Начальник Генштаба Сухопутных войск Ф.Гальднер 18 июля записал в своем служебном дневнике: «На юге операция по окружению противника севернее Ростова развивается планомерно. Восточнее Ростова войска заняли берег Дона...».
Адекватно отреагировав на опасность окружения Южного фронта на правом берегу Дона, Ставка еще 15 июля дала разрешение Р.Я.Малиновскому на отвод войск за Дон. Командующему фронтом предписывалось ослабленными в предыдущих боях соединениями организовать совместно с 51-й армией генерал-майора Н.И.Труфанова Северо-Кавказского фронта, которая передавалась в его распоряжение, устойчивую оборону по левому берегу реки. 51-я армия развернулась на широком фронте от Верхнекумоянкой вниз по течению Дона. Левее, до устья реки Маныч, должна была построить оборону 37-я армия, полоса вдоль нижнего течения реки, вплоть до Азова, входила в зону ответственности 12-й и 18-й армий. Общая численность армий Южного фронта в этот период не превышала 100 тыс. чел. Во всех армиях, кроме 51-й, при отступлении, помимо личного состава, было потеряно значительная часть тяжелого вооружения.
Директивой командующего Южным фронтом от 20 июля при отводе войск на левый берег Дона предусматривалась оборона Ростова на северном берегу, для чего на 100-км участке фронта было организовано прикрытие района города войсками 56-й армии. В ночь на 21 июля советские войска отступили на всем участке 17-й полевой армии. Войска 56-й армии поспешно переходили к обороне на позициях Ростовского укрепленного района, прикрывавшего Ростов и Новочеркасск. Остальные войска Южного фронта продолжали отход и переправу на южный берег Дона.
В состав 56-й армии, усиленной стрелковой дивизией, переданной из 18-й армии, и двумя танковыми бригадами, одна из которых была взята из 12-й армии, вошли 347-я, 30-я и 339-я стрелковые дивизии, 81-я, 76-я и 16-я стрелковые бригады. Армейский резерв - 31-я и 216-я стрелковые дивизии, 68-я стрелковая бригада, 56-й батальон ПТР, 63-я и 136-я танковые бригады. Фронтовая артиллерийская группа РВГК - 1195-й гаубичный артполк, 1223-й и 526-й гаубичные артполки БМ (203-мм гаубицы), 689-й армейский артполк, 39-й гв. корпусной артполк, 756-й легкий артполк ПТО, 14-й минометный дивизион. В оперативном подчинении армии находились 7-й и 158-й УРы в составе семи пулеметных батальонов, усиленные двумя батальонами армейских курсов мл. лейтенантов, и полк ростовского народного ополчения.
Держать фронт на внешнем и внутреннем рубежах Ростовского укрепленного района силами примерно восьми расчетных стрелковых дивизий, ослабленных предыдущими боями, при наличии в танковых бригадах не более 50 боевых машин, являлось задачей трудно выполнимой. Немцы наступали тремя танковыми, двумя моторизованными и десятью пехотными дивизиями 17-й полевой и 1-й танковой армий.
22 июля рано утром, собрав как обычно крупные силы на узком участке прорыва, противник при поддержке до 200 танков нанес удар с запада на фронте 76-й морской стрелковой бригады (подполковник Д.Н.Долганов) и на ее стыке с 30-й стрелковой дивизией (полковник Б.Н.Аршинцев). В течение почти четырех часов продолжался ожесточенный бой, в результате которого оборона была прорвана. Тогда же к городу через боевые порядки соседа 30-й стрелковой дивизии справа - 339-й стрелковой дивизии (полковник П.И.Морозов) прорвалось до 60 танков. После упорного дневного боя 30-я стрелковая дивизия, охваченная с флангов, получила приказ отойти на рубеж внутреннего ростовского обвода.
На другой день, 23 июня, преодолев внешний и внутренний рубежи, немцам удалось завязать бои за овладение Ростовом. С рассвета противник массировано использовал авиацию по переднему краю обороны, сделав до 1200 самолето-вылетов. 22-я танковая дивизия, атаковав с севера, во второй половине дня частью сил прорвалась в Ростов, в центр города и к Дону. За ней двигалась 14-я танковая дивизия, которая повернула на Новочеркасск. Вслед за этим, наступая левее 22-й танковой дивизии, 1-я словацкая моторизованная дивизия вошла в северные пригороды Ростова.
Пригородных районов на рассвете достигли также боевые группы 13-й танковой дивизии, наступавшей на Ростов с северо-запада. Двигаясь по улицам вслед за танками в южном направлении, мотострелки на бронетранспортерах и в пешем порядке стремились к Дону. Несмотря на оказываемое сопротивление на боковых улицах, им удалось расширить полосу прорыва и во второй половине дня выйти к реке в районе железнодорожного и автомобильного мостов. Моторизованная дивизия СС «Викинг» наступала на Ростов с запада. Во второй половине дня танки дивизии вышли к юго-западной окраине города, а мотопехотный полк «Германия», установив связь с 13-й танковой дивизией, прорвался к Дону. Ударная группа 13-й танковой дивизии, форсировав реку на резиновых лодках и двух захваченных баржах, поздно вечером овладела плацдармом на южном берегу в 4 км по фронту и до 2 км в глубину. Оба моста были взорваны, но саперам удалось к утру частично восстановить движение по автодорожному мосту, по которому смогли передвигаться люди и легкие транспортные средства, что способствовало накоплению сил на плацдарме.
Вслед за подвижными соединениями в Ростов вошли части 125-й пехотной, а затем еще семи пехотных и горнострелковых дивизий. Непосредственно на окраинах и улицах города им противостояли понесшие серьезные потери разрозненные подразделения 339-й, 349-й и 30-й стрелковых дивизий, 16-й, 68-й и 76-й стрелковых бригад, а также бойцы и командиры 9-й мотострелковой дивизии НКВД и полка народного ополчения. Организованной обороны такими силами на окраинах Ростова выстроить не удалось, отступающие советские войска не смогли надолго удержаться и в центре города. Тем более, непосредственно в центре действовали только бойцы НКВД и ополченцы. Орудия 900-го артполка 339-й стрелковой дивизии, отходя к Дону, заняли позиции на северной окраине города на открытых позициях и понесли большие потери от ударов немецкой авиации и в боях с танками. Прямой наводкой вели огонь по танкам и пехоте противника даже артиллеристы тяжелой гаубичной артиллерии полков РВГК. Неудивительно, что большая часть материальной части артиллерийских формирований в таких условиях оказалась потерянной. Основная часть города была захвачена в ходе уличных боев во второй половине дня.
В ночь на 24 июля штаб 56-й армии было приказано отвести на южный берег Дона. Отходящие колонны штаба армии наткнулись на немецкие подразделения, захватившие к тому времени многие городские кварталы. Утром работники штаба, которым удалось вырваться к реке, вынуждены были переправляться через Дон вплавь. Было потеряно все имущество связи, уничтожены оперативные документы, погибли многие ответственные работники штаба.
Однако, уличные бои в Ростове продолжались, особенно в южной части города и на восточных окраинах, а также в центре. Утром 24 июля подразделения дивизии СС «Викинг» при поддержке танков 22-й танковой дивизии штурмом захватили здание областного управления НКВД. В тот день противник на себе почувствовал стойкость советского солдата. Штурмовые команды 125-й пехотной дивизии совместно с танками 13-й танковой дивизии вели зачистку города. В окнах, заложенных мешками с песком, были оборудованы пулеметные гнезда, с чердаков огонь вели группы снайперов, улицы простреливались огнем из дотов. Проходу танков препятствовали баррикады из булыжника и противотанковые ежи. Позднее в отчете о боях в Ростове командир 421-го пехотного полка 125-й пехотной дивизии Альфред Рейнгард напишет: «Сражение за центр Ростова велось беспощадно. Защитники его не желали сдаваться в плен, они дрались до последнего дыхания, и даже раненые вели огонь из своих укрытий до тех пор, пока не погибали... Подобных сражений, как за Ростов, до тех пор никто не вел. Такие бои разгорелись бы, наверное, на улицах Москвы или Ленинграда, если бы немцам удалось войти туда».
24 июля ударная группа 14-й танковой дивизии, преодолев упорное сопротивление советских войск, ворвалась в Новочеркасск, который непосредственно обороняла 347-я стрелковая дивизия (полковник Н.И.Селивестров), выдвинутая из резерва фронта, и 63-я танковая бригада (подполковник М.М.Дергунов). 20 июля полки дивизии заняли оборонительный рубеж на обводном кольце с целью не допустить захвата Новочеркасска и переправ на левый берег Дона. 21 июля, отбросив подразделения 63-й танковой бригады, в составе которой оставалось всего 6 танков, 14-я танковая дивизия обрушила удар на боевые порядки стрелковых полков. Стрелковые подразделения, прижатые к реке, держали оборону и после того, как немцы овладели городом, а переправы на южный берег были поспешно взорваны, чтобы не допустить прорыва противника через Дон. Только 26 июля по приказу командования 56-й армии, заново построив переправу, несмотря на огонь противника и воздействие авиации, дивизия организованно отступила, переправив через реку до 9 тыс. бойцов и командиров, а также всю уцелевшую дивизионную и полковую артиллерию, все 78 орудий.
Продолжив наступление с плацдарма на южном берегу Дона, 26 июля ценой немалых потерь, выдвинув 4-ю горнострелковую дивизию и 73-ю пехотную дивизию, а также роту полка специального назначения «Бранденбург», немцы захватили Батайск, крупную железнодорожную станцию и транспортный узел на кавказском направлении. Наступление на Батайск поддерживали интенсивным огнем с северного берега Дона до 40 дивизионных батарей 17-й полевой армии, а также постоянные налеты пикирующих бомбардировщиков. В день падения Батайска войска 56-й армии, отходившие с боями на левый берег Дона, окончательно покинули Ростов. Переправа осуществлялась с помощью парома и на подручных средствах. В условиях прорыва танков противника к местам переправ и бомбежки с воздуха формирования несли большие потеряли в личном составе и тяжелом вооружении. Многие бойцы переправлялись через Дон вплавь и выходили на южный берег безоружными.
Захватив Ростов и Батайск на южном берегу Дона, немцы открыли своим войскам дорогу на Кавказ.
***
Красной Армии удалось выйти из-под охватывающего удара врага, избежать окружения и отойти за Дон, хотя задачи по удержанию Ростова выполнить не удалось. Надежды противника на окружение и полное уничтожение крупной группировки советских войск на сей раз не оправдались. Однако, в ходе запланированного отступления советское командование на многих участках фронта потеряло управление войсками, что заставляло командиров принимать решения и действовать, не зная общей обстановки. В результате немцы перехватывали пути отхода передовыми подвижными отрядами, боевые порядки отходящих соединений перемешались, части выходили в районы, где закрепиться на промежуточных рубежах не представлялось возможным. Была нарушена работа тыла фронта, его базы и склады, оторвавшись от своих соединений двигались на восток, в сторону Сталинграда. В связи с этим отступавшие с боями войска, израсходовав возимые запасы, ощущали острый недостаток в боеприпасах и горючем.
Состояние войск, отошедших к Дону, характеризует доклад командования 110-й кавалерийской дивизии штабу 51-й армии от 21 июля: «Части Южного фронта заполнили правый берег Дона. Часть обороняющихся подразделений бросает множество автотранспорта, оставшегося без топлива. Люди не обеспечены. Как получить топливо и продовольствие? По правом берегу р.Дон везде собираем брошенное имущество частей Южного фронта, как в полосе 74 сд, так и других частей, которые обороняются перед обороной дивизии на правом берегу Дона. Наши оборонительные позиции просматриваются в глубину. Прошу разрешения, находящиеся на рубеже Раздорская - Мелиховская эскадроны, отвести на левый берег р.Дон».
Как следует из отчета представителя Генерального штаба Красной Армии при штабе 37-й армии, которая ночью 23 июля заканчивала переправу частей на левый берег Дона, «...армия потеряла 65% войск, при выходе на южный берег Дона она имела в своем составе прежних дивизий от 3 до 13% - армии не стало. Армия могла вести борьбу с противником только за счет вновь подчиненных соединений: 156, 74, 347 сд и 110 кд и новых формирований отходящих подразделений, вливая их на пополнение потерявших боеспособность дивизий. Потери армия понесла исключительно пленными и отставшими, убитыми и ранеными незначительный процент». Следует добавить, что после отступления основных сил и занятия немцами правого берега Дона, отдельные подразделения советских войск прорывались к реке и на подручных средствах, а также вплавь переправлялись на левый берег. Так что в дальнейшем многие бойцы и командиры возвращались в свои части либо присоединялись к другим частям и соединениям.
Представитель Генерального штаба при штабе 9-й армии 25 июля в своем отчете написал: «Отходящие колонны (толпы) войск преследовались не только наземными войсками противника, а также боевой и разведывательной авиацией противника. В результате противник всегда был осведомлен о силе, составе, группировке и направлениях отхода наших войск. Противник перехватывал пути отхода высадкой десантов и систематической бомбежкой, уничтожал и рассеивал наши войска... На путях отхода наших войск штабом фронта не были организованы встреча самолетами связи, не указывались районы переправ, в результате войска подходили к р.Сев.Донец в местах, где переправы отсутствовали, переправлялись только люди, а остальная техника и артиллерия оставлялись на левом берегу. После переправы через р.Дон и р.Сев.Донец должной организации по сбору войск и выводу их в пункты сосредоточения не было. Войска одиночками и группами самостоятельно расходились в различных направлениях, большинство бродят по дальним тылам, а часть собрана во вновь восстанавливаемые дивизии». Известно, что заградотрядами войск по охране тыла фронта только с 20 по 23 июля было собрано и направлено в войска 20808 военнослужащих и 287 автомашин, оторвавшихся после переправы через Дон от своих частей и блуждающих по тылам.
После переправы через Дон войска под разными предлогами уходили на десятки километров в тыл для приведения частей в порядок и пополнения вооружением и боеприпасами. 25 июля командир 17-го кавалерийского корпуса Северо-Кавказского фронта генерал-майор Н.Я.Кириченко информирует командующего Северо-Кавказским фронтом Маршала Советского Союза С.М.Буденного, а через него и Ставку: «Отходящие части 18, 56, 12, а также 37 армий стремятся уйти дальше вглубь от южного берега р.Дон и фактически оставляют оборону на отдельные подразделения и части».
Переправа войск Южного фронта на левый берег только начиналась, когда передовые части 23-й танковой дивизии 1-й танковой армии ворвались в станицу Николаевскую. С ходу 21 июля группой легких танков с мотопехотой и минометами был форсирован Дон, занята станица Дубенцовскую и создан таким образом плацдарм на южном берегу реки. На другой день 22 июля здесь же начала переправляться через Дон 3-я танковая дивизия. Штаб Южного фронта после жесткого ответа Сталина на сообщение Малиновского в переговорах по прямому проводу 22 июля по поводу форсировании немецкими танками Дона у Николаевской, опасаясь гнева Верховного, больше не сообщал в своих сводках в Ставку о наличии крупных танковых сил немцев в полосе от Николаевской до Раздорской. Ставка не была информирована и об обнаруженной авиацией переправе в районе станицы Кочетовская, где немцам к утру 26 июля удалось навести мост и начать переправу танков 16-й моторизованной дивизии.
Всего в пяти армиях Южного фронта при общей численности на 28 июня 522 500 чел. личного состава (не считая 9-й армии, переподчиненной фронту 12 июля в ходе операции) к 25 июля осталось только 96 338 чел. Основные потери приходились на людей, пропавших без вести, большая часть из которых либо возвратились позднее в свои формирования, либо примкнули к другим соединениям. Беспорядок и неразбериха при отводе войск и переправе на левый берег Дона вполне объясняют подобное состояние частей и подразделений, что еще раз характеризует сложившуюся непростую ситуацию. В трех армиях левого крыла фронта - 37-й, 12-й и 18-й первого эшелона и 56-й армии - второго эшелона, которые заняли оборону на южном берегу нижнего течения Дона числилось не более 72 тыс. чел., а соединения и части двух армий - 24-й и 9-й были отведены на переформирование.
Подведение окончательных итогов по численности потерь всех соединений и частей Южного фронта в ходе Воронежско-Ворошиловградской оборонительной операции 28 июня - 24 июля 1942 г. дало существенно меньший результат - 193 213 чел. общих потерь (в 2,2 раза меньше первоначальных, причем неполных данных о состоянии войск, подсчитанных без учета потерь 9-й армии) при 128 460 убитых и пропавших без вести и 64 753 эвакуированных раненых и больных. Позднее 1-й адъютант 6-й полевой армии полковник В.Адам писал в своих воспоминаниях о «...небольшом сравнительно количестве пленных и убитых, оставшихся на полях сражений», указывая на противоречия собственных наблюдений с утверждениями, содержавшимися в изданной Гитлером директиве №45, что «...лишь весьма незначительным силам удалось избежать окружения и достичь южного берега Дона». В то же время В.Адам утверждал, что боевой состав пехотных дивизий [III-15] 6-й армии, во многом из-за заболеваний, вызванных тяжелыми условиями полевой службы, едва достигал половины от положенной, а в ротах пехотных полков в строю оставалось по 30 - 40 чел.
23 июля Гитлер утвердил упомянутую выше директиву №45, в которой были заново сформулированы задачи групп армий «А» и «Б». Принимая во внимание успех наступления на кавказском направлении, группа армий «А» в соответствии с вновь разработанным планом операции «Эдельвейс», должна была частью своих сил наступать на западный Кавказ и вдоль Черноморского побережья, а другой частью - захватить Майкоп и Грозный, перекрыть дороги через горные перевалы Центрального Кавказа и затем прорваться к Баку.
Перед группой армий «Б» ставилась задача, наряду с созданием линии обороны по реке Дон с захватом междуречья Дона и Волги, как приказывалось ранее, нанести удар непосредственно по Сталинграду и разгромить формируемую там группировку Красной Армии. Планировалось захватить город, важный промышленный центр и узел коммуникаций, и парализовать движение по Волге. Именно по Волге, а также проходящей восточнее, вдоль ее левого берега железной дороге Астрахань - Урбах осуществлялась доставка кавказской нефти и нефтепродуктов в центральные регионы СССР. Город на Волге являлся одним из важнейших промышленных центров Советского Союза. Достаточно сказать, что Сталинградский тракторный завод производил половину всех средних танков Т-34, завод «Баррикады» был крупнейшим изготовителем артиллерийских систем, а металлургический завод «Красный Октябрь» поставлял высококачественные стали и прокат для танковой, авиационной и подшипниковой промышленности.
Взятие Сталинграда рассматривалось в качестве необходимой гарантии обеспечения устойчивости левого фланга немецких войск, в то время как основная масса сил, должна была повернуть на юг, чтобы оккупировать Кавказ, завладеть нефтяными месторождениями Майкопа, Грозного и Баку и создать угрозу границам Ирана и Турции. Если ранее предполагалось вначале достичь успеха под Сталинградом, и только затем осуществить захват Кавказа, то в соответствие с планом «Эдельвейс» эти задачи решались одновременно. Как упоминалось выше, отодвинуть по времени операции на Кавказе, связывать их с завершением боев в районе Сталинграда германское командование под давлением фюрера посчитало неоправданным. Таким образом немцы стремилось обезопасить «кавказский фронт», как неофициально назвали группу армий «А», от серьезной опасности, нависающей над его левым флангом, и одновременно парализовать транспортную инфраструктуру и снабжение фронта и тыла горючим и промышленной продукцией, связанных с потерей Сталинграда. Недооценка сил противника и переоценка возможностей собственных войск подвели командование Вермахта к такому весьма рискованному решению - активно наступать одновременно по двум расходящимся направлениям.
Сталинградское направление с 12 июля прикрывалось войсками Сталинградского фронта, сформированного на основе управления Юго-Западного фронта. В его состав вошли оставшиеся без войск управления 21-й, 28-й, 38-й и 57-й армий из старого состава Юго-Западного фронта. Шесть стрелковых дивизий из этих армий, понесших потери и растерявших личный состав в ходе беспорядочного отступления, были отведены на переформирование. Закрыть брешь во фронтовых порядках должны были вновь вводимые в сражение в полосе Сталинградского фронта 63-я (быв. 5-я резервная), 62-я (быв. 7-я резервная) и 64-я (быв. 1 -я резервная) армии, в которых первоначально состояло 17 стрелковых дивизий. Командовать фронтом оставался поначалу маршал С.К.Тимошенко, членом Военного совета - Н.С.Хрущев, начальником штаба генерал-лейтенант П.И.Бодин. Но неудачи Юго-Западного фронта под Харьковом, неорганизованный отход к Сталинграду с потерей дивизий в окружении под Миллерово вызвали вполне предсказуемую реакцию Верховного. Директивой Ставки ВГК С.К.Тимошенко был отстранен от командования Сталинградским фронтом, на его место назначили генерал-лейтенанта В.Н.Гордова, командовавшего до этого 21-й армией.
Усиление войск Вермахта, действовавших на Сталинградском направлении, на фоне ожесточенных боев и возрастающего сопротивления Красной Армии потребовали уже 29 июля принятия решения о возвращении в состав группы армий «Б» 4-й танковой армии. Позднее, в августе и сентябре, туда же была передана 3-я румынская армия. Изменение задач, стоявших перед 4-й танковой армией, значительно ослабило Кавказское направление, хотя армия Г.Гота, развернутая основными силами (10 дивизий, в т.ч. 2 танковые и 1 моторизованная) в сторону Сталинграда, оставляла в полосе действий группы армий «А» 40-й танковый корпус - две танковые дивизии, свое наиболее сильное соединение.
Впоследствии в среде военных специалистов и историков дебатировался вопрос о том, как надо было поступать в сложившейся ситуации. Безусловно, постепенное перемещение основных усилий с Кавказа в сторону Сталинграда, не способствовало успеху летней кампании на южном крыле Восточного фронта. Для такой широкомасштабной стратегической операции сил и средств оказалось недостаточно. Но взятие Сталинграда и разгром советских войск в этом районе были необходимы для обеспечения устойчивости левого фланга группы армий «А», наступавшей на Кавказ. Не только выход к междуречью Дона и Волги, но и полный разгром постоянно усиливаемых советских войск в районе Сталинграда позволял немцам прочно утвердиться на Кавказе. Высказывалось также мнение, что Вермахту следовало, как это и намечалось ранее, ограничиться наступлением на сталинградском направлении, остановив активные действия на Кавказе. Однако в этом случае овладение Кавказом, а именно это являлось главной целью летней кампании 1942 г., как показал ход военных операций, становилось делом будущего, что для Гитлера было совершенно неприемлемо.
Высказывалось и вовсе неожиданное мнение, будто не военная необходимость, а символическое значение Сталинграда, города, носящего имя вождя, раздутое пропагандой обеих сторон, превращало противников в заложников этого символа всей вооруженной борьбы на советско-германском фронте. В то же время с точки зрения военной стратегии, экономики и политики гораздо более значимыми были как раз операции на Кавказе. Таким образом, усиление Вермахта на Сталинградском направлении объясняется вовсе не объективными обстоятельствами, ключевой стратегической ролью Сталинграда в битве за Кавказ, а некими ошибочно выбранными приоритетами. Представляется, что оборонительные сражения, которые шли на Северном Кавказе летом и осенью 1942 г. не нуждаются в необоснованном выпячивании их значения за счет легендарной Сталинградской битвы. Апологетика тех или иных операций, вклад в нашу победу воинов, сражавшихся на разных фронтах, не следует ранжировать в соответствии с пристрастиями тех или иных авторов. Выводы должны делаться на основе объективных данных.
Изменения, внесенные в первоначальные планы операции, казались германскому командованию вполне оправданными, т. к. в начале июля под давлением Гитлера оно посчитало, что Красная Армия не может далее оказывать серьезного сопротивления. Благоприятной ситуации, следовательно, упускать было никак нельзя. В связи с этим существенное усиление групп армий «А» и «Б» не планировалось. Более того, 11-я полевая армия группы армий «Юг» после завершения операций в Крыму перенацеливалась с кавказского, как ранее намечалось, на ленинградское направление. Кроме того из состава группы армий «Юг» была выведена и к концу июля переброшена во Францию переформированная, хорошо вооруженная и обученная моторизованная дивизия СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер», а также 257-я пехотная дивизия. В первых числах августа из подвижного резерва группы армий «А» убыло в состав РГК еще одно элитное соединение - моторизованная дивизия «Великая Германия». Возобладало мнение, что и в ослабленном составе группа армий «А» поставленные задачи успешно выполнит.
Между тем советское командование, понимая значение Сталинграда, целенаправленно усиливало войска в этом районе, оказывая противнику все возрастающее сопротивление. Тем более, наращивание сил на сталинградском направлении, имея в виду наличие и состояние коммуникаций для передвижения войск, подвоза боеприпасов, горючего и другого снабжения, являлось куда более простой задачей, чем аналогичные операции в интересах войск на Кавказе [III-16]. Немаловажно, что войска групп армий «А» и «Б» на кавказском и cталинградском направлениях были связаны только одной железной дорогой значительной протяженности и сравнительно невысокой пропускной способности, проходившей через Харьков и Донбасс. Поэтому перевозки громадных объемов боеприпасов, горючего и и других войсковых грузов, а также пополнений оказались затруднены, что также не способствовало успехам войск противника.
В итоге, вынужденный усиливать группировку войск в районе Сталинграда за счет кавказского направления, но не в силах добиться окончательного успеха, фюрер попал в патовую ситуацию. Дело в том, что войска группы армий «Б» прорвались к Сталинграду, но оказались не в силах полностью овладеть городом. Прижатая к Волге 62-я армия, которую 12 сентября возглавил генерал-лейтенант В.И.Чуйков, заняла оборону общая протяженность которой вдоль берега реки составляла около 40 км. Все переправы через Волгу находились под постоянным воздействием авиации противника и артобстрелом. Самостоятельно и долго продержаться 62-я армия в сложившемся положении не могла. На первый взгляд группа армий «Б» и ее 6-я полевая армия свои задачи выполнили - междуречье Дона и Волги было захвачено, что обеспечивало фланг наступающей на Кавказ группы армий «А», промышленный потенциал Сталинграда уничтожен, надежная транспортная связь Кавказа с центральными районами страны прервана, советские войска, оставшиеся в городе, заблокированы.
Однако, глубокое вклинивание противника в районе Сталинграда и необходимость укрепления растянутых флангов делали его положение весьма неустойчивым. Выйдя к Волге на сравнительно узком участке фронта, армия Паулюса отвлекала немалые силы для обеспечения флангов, не имея возможности высвободить силы для решающего удара по заблокированной в Сталинграде 62-й армии. По указанию Верховного командование Сталинградского (позднее Донского) фронта силами 24-й, 1-й гв. и 66-й армий провело ряд наступательных операций на северный фланг 6-й полевой армии, постоянно усиливая таким образом внешний нажим. Именно этот фактор в значительной степени определил успех оборонительной операции в целом. Кроме того, поставив перед Чуйковым задачу удержать Сталинград любой ценой, Ставка приняла ряд энергичных мер по обеспечению 62-й армии пополнениями, боеприпасами и продовольствием. На усиление группы армий «Б» за счет войск, предназначенных для захвата Кавказа, советское командование ответило возрастающим кардинальным массированием войск в районе Сталинграда.
Можно утверждать поэтому, что стратегически советское военное руководство, несмотря на то, что под влиянием сталинской концепции, особенно в начале летней кампании, неверно представляло основную цель противника, переиграло его, заставляя действовать по сценарию, выгодному Красной Армии. Вероятно также, что не высказывая прямо своих оценок и выводов, руководство Генштаба, направляя силы на Сталинградское направление, понимало намерения противника. Так или иначе, переоценив свои силы и недооценив ресурсы Красной Армии, враг совершил роковой просчет, замахнувшись на решение задач на широком фронте от Черного моря до Волги, что и обернулось позднее полным поражением.
***
Поражение противник понес позднее, а летом и осенью по словам А.Твардовского из его известного стихотворения «было все на кону». На южном крыле советско-германского фронта назревала настоящая катастрофа. В известном приказе №227 Наркома обороны СССР от 28 июля 1942 г. «О мерах по укреплению дисциплины и порядка в Красной Армии и запрещении самовольного отхода с боевых позиций», названным в армии и народе «Ни шагу назад», говорилось: «...Бои идут в районе Воронежа, на Дону, на юге и у ворот Северного Кавказа. Немецкие оккупанты рвутся к Сталинграду, к Волге и хотят любой ценой захватить Кубань, Северный Кавказ с их нефтяными и хлебными богатствами... Части войск Южного фронта, идя за паникерами, оставили Ростов и Новочеркасск без особого сопротивления и без приказа Москвы, покрыв свои знамена позором. После потери Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбасса и других областей у нас стало меньше территории, стало быть, стало намного меньше людей, хлеба, металла, заводов, фабрик... У нас нет уже преобладания над немцами ни в людских ресурсах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше - значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину... Наша Родина переживает тяжелые дни. Мы должны остановить, а затем отбросить и разгромить врага, чего бы это нам ни стоило... Нельзя дальше терпеть командиров, комиссаров, политработников, части и соединения которых самовольно оставляют боевые позиции. Нельзя терпеть дальше, когда командиры, комиссары, политработники допускают, чтобы несколько паникеров определяли положение на поле боя, чтобы они увлекали в отступление других бойцов и открывали фронт врагу. Паникеры и трусы должны истребляться на месте. Отныне железным законом дисциплины для каждого командира, красноармейца, политработника должно явиться требование - ни шагу назад без приказа высшего командования... Командиры роты, батальона, полка, дивизии, соответствующие комиссары и политработники, отступающие с боевой позиции без приказа свыше, являются предателями Родины. С такими командирами и политработниками и поступать надо как с предателями Родины. Таков призыв нашей Родины. Выполнить этот приказ — значит отстоять нашу землю, спасти Родину, истребить и победить ненавистного врага.»
Никогда еще, с самого начала войны, в официальных документах не звучали столь эмоционально напряженные, тревожные, такие грозные фразы. Пересказывать все положения известного приказа, который в печати не публиковался, но был прочитан во всех ротах, эскадронах, батареях, эскадрильях, командах и штабах, не имеет смысла. Они хорошо известны сегодня всем, кто хоть как-то интересуется событиями тех лет. Cуровые кары за самовольный отход с боевых позиций, беспощадная на первый взгляд жесткость формулировок, призванных пресечь пораженческие настроения в среде рядовых и командиров, положения о штрафных частях и заградотрядах вполне объяснимо следуют из канвы событий, отраженных в приведенных выше отрывках преамбулы этого документа. Приказ соответствовал сложившейся чрезвычайной ситуации, был адекватен требованиям и природе войны. Константин Симонов в «Дневнике писателя» образно описал свое состояние после объявления приказа: «Теперь движение жизни представлялось в будущем каким-то прыжком - или перепрыгнуть, или умереть!»
Нельзя не добавить, что реакция на приказ №227 как в период его действия, так и сегодня - противоречива и неоднозначна, дискуссии, связанные с оценкой приказа с точки зрения нормативно-правовой и моральной далеки от завершения. Тем более известно, что в критических ситуациях были случаи, когда отдельные командующие, к примеру, превышали свои полномочия и единолично, без согласования с Военными советами фронтов, приказывали расстрелять офицеров за самовольное оставление поля боя. Однако, игнорирование исторического контекста, в котором появился приказ, а такое происходит сплошь и рядом, уводит дискуссии от выводов, близких к достоверным, от объяснений, в которых учитываются конкретные реалии экстремальной обстановки, сложившиеся тогда для Красной Армии и страны. Вместе с тем усиленно муссируемые в публицистке и популярной литературе определенного сорта мифы о штафбатах и заградотрядах, основанные на достоверных якобы фактах, внушают читателям убеждение о недопустимой бесчеловечности власти в обстановке, когда страна вела смертельный бой с нацистским нашествием.
Зациклившись на подобных идеях, не только публицисты и популяризаторы, но и профессиональные историки делают вид, что знать не знают, ведать не ведают об опубликованных официальных документах, касающихся особенностей функционирования штрафных частей и заградительных отрядов, а также не знакомы с воспоминаниями участников тех событий. Чего стоят утверждения, что в советских солдат стреляли с одной стороны немцы, а с другой пулеметы заградотрядов, утверждения, будто у военнослужащих штрафных батальонов и рот, число которых составляло якобы многие тысячи и даже миллионы, был один путь - погибнуть от вражеской пули либо умереть, сраженным бойцом заградотряда. Между тем никому из исследователей не удалось обнаружить документов или свидетельств, что заградотряды стреляли по своим войскам. В их задачи входило предотвращение бегства военнослужащих с поля боя, возвращение отставших и бежавших в свои части, поддержание порядка в ближнем тылу, задержание шпионов, диверсантов и дезертиров. В исключительных случаях заградотряды не только останавливали бегущих с поля боя, но и расстреливали дезертиров и паникеров на месте. [III-17]
Срок пребывания в штрафных частях устанавливался от 1 до 3 мес., а также заканчивался после ранения или болезни военнослужащего. Освобождались от дальнейшего прохождения службы в штрафных частях и за боевые заслуги. Известно, что за всю войну по суду и решениями командиров соединений и частей в штрафных формированиях находилось 427 910 чел. переменного состава - штрафников. Наибольшее количество переменного состава прошло через заградотряды в 1943 г. Их было 177 649 чел. Безусловно, потери штрафных формирований убитыми, ранеными и заболевшими, причем не только среди переменного, но и постоянного состава - младших и старших командиров и политработников, которыми назначались обычные кадровые военнослужащие, оказывались очень высокими. Потери в 3 раза, а иногда и до 6 раз превышали убыль в обычных войсках, т.к. штрафные части направлялись на самые тяжелые участки.
В 1944 г. численность переменного личного состава, прошедшего через штрафные формирования, несколько уменьшилась и составила 143,5 тыс. чел., а потери за год - 126,1 тыс. чел. При этом потери постоянного состава составили 44,2 тыс. чел., что не намного отличается по потерям от переменного состава, учитывая численность штрафников. Это значит, что количество погибших в 1944 г. штрафников (примерно 30 % от общего количества потерь переменного состава) не превышало 38 тыс. чел. Остальные выбывшие из строя после лечения в госпиталях направлялись в прежних званиях для прохождения дальнейшей службы либо увольнялись из армии по инвалидности. Кроме того более 17 тыс. чел. переменного состава выбыли из штрафных формирований после окончания установленного для них срока, а также освобождалось за боевые заслуги. Так что утверждения сотнях и сотнях тысяч штрафников и их поголовной гибели не более чем миф, повторяемый снова и снова. [III-18]
К сожалению, как это нередко бывало на войне, не только штрафные части, но и обычные формирования из-за ошибочных решений или складывавшейся обстановки, заранее не предусмотренной, несли неоправданные потери. Вместе с тем не подлежит сомнению, что сбережение личного состава любых частей, как штрафных, так и обычных, в одинаковой степени являлось заботой командования, которое стремилось сохранить боеспособность подчиненных ему войск. Штрафные формирования, где поддерживалась самая жесткая дисциплина, отличавшиеся поэтому не меньшей, если не большей боеспособностью, чем обычные части, представляли поэтому значительную боевую ценность. Попусту растрачивать их потенциал никто не стремился.
Катастрофическое развитие событий на советско-германском фронте не в последнюю очередь осложнялось тем, что твердое обязательство Великобритании и США открыть Второй фронт высадкой в 1942 г. войск во Франции было нарушено. 12 августа 1942 г. в Москву для переговоров со Сталиным прилетел премьер-министр Великобритании У.Черчилль, который в присутствии поддержавшего его специального представителя президента США А.Гарримана официально уведомил советское правительство, что второй фронт в 1942 г. открыт не будет. Тогда же Сталина информировали о намеченной высадке контингента англо-американских войск в Северной Африке, что представлялось как вполне достойный вклад союзников в общее дело борьбы с нацистской Германией. 8 - 12 ноября высадка 80 тыс. американских и 25 тыс. британских войск в Алжире и Марокко была осуществлена. После непродолжительных боевых действий, которые привели к поражению французской армии, подконтрольной правительству Виши, союзники вступили в Тунис, чем активизировали боевые действия против германо-итальянских вооруженных сил.
Однако, существенного наращивания присутствия Вермахта в Африке не произошло. Африканский корпус по-прежнему состоял из 21-й и 15-й танковых дивизий, 90-й и 164-й легких (моторизованных) дивизий, противотанкового, зенитного и двух запасных батальонов, а также частей обеспечения. После высадки союзников в Северной Африке для помощи итальянским частям в Тунисе в ноябре -декабре 1942 г. была сформирована дивизия фон Бройха (состояла из разношерстных немецких и итальянских пехотных и артиллерийских частей), из Франции переброшена 10-я танковая дивизия, которых поддерживала 20-я дивизия ПВО Люфтваффе. Таким образом, к сожалению, масштаб боевых действий союзников в Африке после высадки в Алжире и Марокко практически не повлиял на расстановку сил Вермахта по театрам военных действий и не смог привести к сокращению сил на советско-германском фронте. [III-19] При этом, несмотря на весьма ограниченные силы, немцам удалось в декабре нанести сокрушительный удар по союзным войскам, которые понесли большие потери. Первая фаза кампании в Тунисе закончилась для союзников печально. Подобный итог не являлся случайным - Вермахт, не обладая количественным превосходством, постоянно демонстрировал свои боевые возможности, причем не только на Восточном фронте.
Не способствовало повышению потенциала Красной Армии прекращение летом 1942 г. поставок в СССР вооружения и материалов по ленд-лизу северными конвоями - до Мурманска, Архангельска, Молотовска (Северодвинска). В самое напряженное для страны время объем военной помощи значительно сократился. Северный маршрут был самым коротким, но и самым рискованным. Повышение активности Люфтваффе и Кригсмарине привели к тому, что если с августа 1941 г. до конца марта 1942 г. из 110 транспортных судов было потоплено только одно, то в мае из 57 судов - 9. В июне-начале июля произошли известные события, связанные с конвоем PQ-17, который был фактически брошен на произвол судьбы британским эскортом. Из 35 транспортных судов дошло до Архангельска только 11, а 22 было потоплено немецкими самолетами и подводными лодками. После разгрома PQ-17 союзники прекратили отправку конвоев до наступления полярной ночи, ссылаясь на большие потери и необходимость сохранять транспортные суда для планируемой высадки войск в Северной Африке и их снабжения.
Не будет преувеличением сказать - именно лето и осень 1942 г. стали определяющими в судьбах страны и народа. На вопрос выдержит ли Красная Армия удар в сложившейся тяжелейшей ситуации, сможет ли научиться побеждать врага, выросла ли до этого уровня по своим оперативным возможностям ответили те трагические и героические дни, ставшие сегодня уже далекой историей.
(Продолжение следует)
Продолжение - http://www.proza.ru/2020/04/03/2146
Примечания III в - http://www.proza.ru/2019/12/17/1636
Использованная литература - http://www.proza.ru/2019/03/25/1524
Начало очерка - http://www.proza.ru/2019/03/25/1429