ИЗ МАТЕРИАЛОВ ВАЛЕРИЯ КОЙФМАНА
Однако подлинным, сильнейшим шоком для современников стала другая картина Мане : «ОЛИМПИЯ», написанная в 1863 году, но показанная лишь через 2 года. Также как и в «Завтраке на траве» художник «осовременил» в «Олимпии» традиционные мотивы, но сделал это еще более эпатирующим образом.
Вместо класической Венеры в тициановской «ВЕНЕРЕ УРБИНСКОЙ», которую Мане копировал ранее, он, по словам одного критика того времени, «изобразил голую женщину на неприбранной постели и возле нее негритянку с букетом цветов и черную кошку с выгнутой спиной».
Чтобы понять, почему обнаженные натуры Мане в «Завтраке» и в «Олимпии» шокировали широкую публику, сравним эти работы с картиной современника Мане, художника – академиста КАБАНЕЛЯ «РОЖДЕНИЕ ВЕНЕРЫ».
Эта картина имела громадный успех на том же Салоне, в том же 1863 году.
Картина была немедленно приобретена императором Наполеоном III. Кабанель представляет нам гораздо более сладострастную, чем у Мане, обнаженную женщину в виде лицемерно–плутоватой Венеры, но, зато, во вкусе того времени: она целомудренно прячет лицо, а летающие амуры показывают, что это богиня, а не современная девушка. Она написана в слащавой и гладкой манере.
«Превосходный вкус» – говорили о ней те же критики, которые находили вульгарными обнаженные натуры Мане, а его манеру письма столь грубой.
Вернемся к «Олимпии» Мане. Кстати, о названии «Олимпия»: даже само название вызывало возмущение, потому что «олимпиями» тогда было принято именовать великосветских женщин легкого поведения.
Картину в Салоне отверженных даже перевешивали под потолок, выставляли двух служащих, чтобы ее не повредили зонтиками и тростями разгневанные зрители.
Перед нами обнаженная женщина, устремившая свой взгляд прямо на зрителя, в женщине легко узнаваема та же любимая натурщица Мане Викторина Мёран.
Это существо гарема, оплачиваемая по тарифу, ироническое воплощение и «ВЕНЕРЫ УРБИНСКОЙ» ТИЦИАНА И «МАХИ ОБНАЖЕННОЙ» ГОЙИ И «ОДАЛИСКИ» ЭНГРА.
В соединении на одной картине белой и черной женщин продолжается долгая тради-ция изображения одалисок и рабынь , знатных дам и служанок. Мане, как бы продолжал поддерживать эту вполне официальную генеалогию, но изобразил дочь богемы, натурщицу для художников, подружку на один день, с лицом порочного ребенка и глазами полными тайны.
Черная кошка с поднятым хвостом придает картине дополнительную ироническую ноту.
Мане заменяет верную собачку, спящую у ног тициановской Венеры, на животное, которое считалось сатанинским, название которого на французском жаргоне обозначает то, что Олимпия прикрывает рукой.
Мане не мог не знать обо всех этих провокациях.
Мане как бы вызывает на себя дополнительный огонь критики этими, но и другими скрытыми деталями: что сказать, например, о браслете на запястье Викторины?
Предмет, оказывается принадлежал весьма буржуазной матери Мане.
Или черный шнурок с жемчужиной и шлепанцы – единственная одежда Олимпии, которые заставили пролиться немало чернил критиков.
Поль Валери, например, писал: «Полоска черного бархата отделяет голову от основы ее существа». Сам Мане в ответ на очередной выпад критиков ответил: « Я передаю в самой простой манере то, что я вижу. Вот Олимпия, что может быть наивнее? В ней есть нечто грубое, говорят мне. Да, есть. Я это видел, и я нарисовал то, что видел».
С позиции сегоднешнего дня нам не понять ужаса и протестов современников Мане, но можно сказать, что «Олимпия» Мане – одна из вершин творчества художника.
В ее утонченной и смелой цветовой гармонии проявилась высочайшая живописная культура Мане, воплотившая в себя опыт старых мастеров.
Светлые массы на темном фоне воспринимаются как созвучие и диссонанс одновременно. Мане внес в этот опыт не только современную энергию и лаконизм, но и нечто принципиально новое:он обобщает форму, пренебрегает светотенью и третьим измерением.
В художественных принципах «Олимпии» лежали во многом истоки всего последующего европейского искусства, а «идолообразность» женской фигуры, например, предвосхищала образы таитянских женщин Гогена.
Букет на картине напоминает нам, что Мане блестящий мастер изображения цветов.
В 1890 году, уже через 7 лет после смерти Мане, Клод Моне, тогда уже непререкаемый глава импрессионистов, организовал публичную подписку, чтобы выкупить эту картину и подарить ее государству.
Картина была выкуплена и выставлена в Люксембургском музее, а уже в 1907 году в Лувре, рядом с великой «Одалиской» Энгра.
Благодаря «Олимпии» Мане получил посмертную славу, превосходящую его самые смелые мечты.
Скандальный прием оказанный крупноформатным произведениям мастера в Салоне отверженных, заставил его обратиться к новым поискам в жанре портрета, натюрморта и, главное, к пленэрным открытиям, начатым фактически «Музыкой в Тюильри».
Пленэр становится отныне одной из первостепенных задач Мане. Таковы «СКАЧКИ В ЛОНШАНЕ», обогатившие новации Жерико динамикой цветового мазка и открывшие путь Дега. Мане интересовали не сами лошади, а динамизм сцены, движение. Всадники несутся прямо на нас, выбивая из под копыт лошадей облака пыли. Фигуры зрителей, особенно справа, смазаны, усиливая динамику картины.