Он шел на свою работу – вора средней руки, думы его текли уныло и серо, наверное, согласно погоде, с редкими порывами ветра, пасмурно. Накрапывал мелкий, редкий дождь.
О чем он думал? О своей семье, огромной и разбросанной по всему миру. С кем из семьи он хотел бы сейчас встретиться? Да ни с кем. Он привык жить одинокой жизнью, его по необходимости отдали в интернат, затем техникум, институт, семья. Он был отрезанным ломтем. Несколько раз он пытался как-то общаться с сестрами, но только попал в зависимость выслушивать, как плохо и бедно они живут, чего он никак не мог увидеть, так это бедности: машины, квартиры, дома, всего было полно. Все заполнено какими-то непонятными вещами, их даже своровать нельзя; если бы была в том необходимость, он не знал их предназначения.
В раздумьях он посмотрел на дом, к которому подошел, сравнил с фотографией, точно, желтый. Обошел кругом. Автомобилей не было. Забытые качели. Вернулся на крыльцо с колоннами, внимательно посмотрев на дверь, понял, что никаких замков здесь нет и не может быть. Дверь была изогнута временем и меньше дверного проема. Странно. Какое же это воровство, если дверь открыта и никого?
В огромной прихожей был камин и один стул, забытый со времен царствования Иоанна Грозного.
Напротив входной двери была ещё дверь, подпертая старой шваброй символически, и ещё три две-ри и лестница на второй этаж. Он решил подняться на второй. Задания не было: столовое серебро около 12 килограмм и часы, изготовленные кем-то и когда-то на заказ. Поднявшись на второй, он пересек огромный зал, он оказался в комнате, где, как будто приготовили ему все: и часы и серебро. Эти часы точно изготовили на заказ какого-то придурка.
Серебро лежало в ведре с каким-то раствором, положив часы с сумку, он пошел в сторону кухни, чтоб слить воду, но в это время из соседней комнаты послышались какие-то движения и голос, он перебежал комнату и нырнул в дверь под лестницей.
Очнулся он, лежащим на полиэтиленовых мешках, наполненных чем-то мягким. Отлично. Он упал со второго этажа прямо в подвал. Пошевелив всеми конечностями, поднялся, огляделся, опять сел. Ловушка? Нет. Не было никакого чувства. Тихо в теле. Тихо в голов. Тихо в душе. Что-то новое. Может это сумасшествие или…
А в это время наверху хозяйка, больная 80-летняя профессор архитектуры, почувствовав, она оглохла после болезни, что кто-то был, дотащившись до кухни, заметила, что дверь под лестницей, которая вела в подвал, странно вдавлена, замкнула на ключ.
Все пространство в подвале было завалено ста-рой мебелью, вещами, колясками, холодильниками. В одной комнате стоял огромный столярный агрегат или стол со всеми имеющимися приспособлениями для столяра, в другой слесарно-токарный. Да, живут же люди. Вообще-то он пошел искать выход из под-вала на улицу, но каждый раз отвлекался и забывал, так много всего здесь было интересного. Ладно, до вечера он точно найдет. Странно? Он не чувствовал опасности. Наоборот. Открыл холодильник, набитый старыми консервами. Здорово и туалет был, вода бе-жала непрерывно. Теперь нужно разобраться с мыслями. Почему он сюда попал. Случайность? Хотел спрятаться за дверь под лестницей и посмотреть, кто в доме, но там была лестница со второго этажа прямо в подвал. Хозяйственная узкая лестница для сброса мешков с вещами. Этого никто не мог подстроить.
В доме жили три старика, точнее два старика и старушка, член академии. Два брата и сестра. Всем им под 80, в общем, компания что надо.
Пожить, подумать, отдохнуть от суеты. Тут и дежавю прибежало, вспомнил, как бегали с друзьями. Как далеко родной дом, но все живые и мертвые по-чему-то со мной.
Почему?
Воруем, сдаем, получаем деньги, пропиваем, продаем, на что-то хотим скопить. А здесь лежат миллионы вещей, которые просто сгниют или истлеют, в лучшем случае сгорят. Зачем же вещи на Земле? Чтобы служить людям или люди служат им? Об этом лучше не думать. Все настроение испортилось от этих мыслей. Ему показалось, что прошло много времени, как он оказался в подвале дома.
Он опять пошел искать выход, под ногой что-то хрустнуло – очки?
Нет, это был малюсенький кошелек, красивый в хромовой оправе, открыл.
Когда у тебя своровали твою страну, ты можешь воровать какие-то мелочи или как?
Своровали страну жирные сволочи, а теперь учат, как жить. Он готов пойти и убить, кто это сде-лал, но как узнать кто и где? Да и слишком много сволочей, у них свой способ размножения.
В общем-то, неплохо ему здесь: подвал сухой, теплый, стены толстенные кирпичные, разделен на множество комнат 7 или 9, как пойдет считать, так обязательно собьется, что-нибудь да отвлечет. Тетка Паша вспомнилась. Красивая, легкая смуглость, овальное слегка вытянутое лицо, мягкость во всех чертах фигуры. Тюрьма за польский. Из тюрьмы при-ехала с дочкой, но для него они все были родные.
Дядя Дима, молодой, красивый погиб в тюрьме. Лучше не думать, пойду искать выход. Не может же такой большой подвал не иметь выход на улицу.
Тут же всплыл в голове рассказ о дальнем родственнике, который однажды собрался путешествовать по стране, в которой родилась его бабушка и дедушка, в Шотландию. Ему было за 50, он был здо-ров, можно сказать, отменно здоров, спокойный, в меру улыбчивый. Английский был в семье вторым родным языком, практически как и русский. Говорил он по-французски, но языка этого не любил и говорил по-французски со слегка перекошенным лицом, но это можно было отнести за сложность произношения. Казалось, что путешествие могло бы быть интерес-ным или познавательным, да любим. Но, ему стало так плохо на этой старой родине предков, что он упал в обморок, его привели в чувства, но, посмотрев вокруг, он готов был упасть опять, но он устоял, распорядился собраться в обратную дорогу.
И после этой поездки в его спокойных, слегка выпуклых, глазах появилось что-то похожее на глубокий страх чего-то неизвестного. Он стал задумчив, и однажды его пронзила мысль... Бабушка! Перед смертью она сказала служить России в любых обстоятельствах и о других странах не думать. «Это мой наказ и всем его не преступать».
Может это тоже в том же духе, кто поймет? Он жил в колхозе или совхозе это он подзабыл, любил работать по-разнарядке, куда пошлют. Не все хотели работать, но они были его друзьями, соседями, родственниками, одноклассниками и ему было с ними хорошо. Конечно, дрались, обзывались. Сейчас это мелочи.
Да, он немец китайского происхождения. Ну и что? Там конечно и кто угодно может быть в крови, но он русский, который родился в сибирской деревне, в ссылку в Сибирь идут разных там национальностей, но из Сибири все русские выходят.
Опять он наткнулся на самовар, сделанный в СССР. Это была его любимая Родина, где он был абсолютно счастлив в своем колхозе, жили не богато, но не ели эту гадость, которую сейчас едят. Так вам и надо.
Перестройку. Перестройка сейчас и только сей-час, а то мы не успеем умереть. Истерики.
Полежать что ли ещё, прежде чем пойти обследовать подвал. Диванов 8 или 12. Опять сбился со счета. Полежать. Тихо. Спокойно. Мысли о том, что его здесь заперли до прихода полиции не подтверждались. Он лег на диван. Интересно. Говорят, в роду были шотландцы. Почему именно сейчас он по-думал об этом.
Он нашел там квитанцию об уплате тур поездки в Петербург на имя Алдры и старые дореволюционные 10 рублей. Может, это его прапрабабушка, про которую он слышал по рассказам старых тетушек, что она вышла замуж за немецкого шпиона, у которого было простое и совсем достижимое задание устроится в местное самоуправление, но он ничего не смог сделать из-за характера Алдры. Управляй своим хозяйством, работы полно и доход постоянный, к тому же у тебя талант на ведение хозяйства.
Задуманное убийство жены или хорошо скроен-ный несчастный случай, Алдра вычислила и сказала: «Если бы я не знала, что ты задумал, ты бы мог осуществить, но я знаю. А ты забыл, что ты отвечаешь за меня перед Богом».
Такого поворота он не ожидал. Испуг был сильный, а что не бывает между супругами, даже если они не связаны ни с какой разведкой. Все бывает. Но их потомок будет похоронен в Берлине, погибнет при освобождении Берлина.
Это всплыло при виде этой квитанции, но имело ли это отношение к его огромной семье или нет?
После нескольких попыток найти выход, начинало овладевать отчаяние, жизнь пробежала, интерес к собственным мыслям, окружающим вещам, подвалу, ко всей ситуации пропал.
Если он благополучно выберется из этого подвала, он начнет жизнь заново, найдет деревню и купит домик, деньги у него были небольшие и честные, бабушка оставила. Воспоминания о бабушке.
Он плакал, стоя на карачках, долго, пока не устал. Хорошо бы поспать, но этого он не мог позволить.
Встал и пошел выбивать окно, но через сломанную кабину душа, он внезапно увидел дверь, да еще и открытую, петлей дверных не было.
Но кто мог подумать, что выход будет через старую кабину душа!!!?
Он вышел, присел на корточки, как обычно делали мужики в деревне, чтобы оглядеться, как красиво кругом: дрова, кусты, заброшенные качели, небольшая речушка, поле, канава, сарайчик.
Поднявшись, он побежал как в детстве, самолетиком раскинув руки и выделывая виражи.
Дом находился на старых монастырских землях, а бывших или умерших монахов не бывает. И он не знал, что в его роду были не только немцы, китайцы, русские.