Ноябрьский вечер – дно времени. Она уехала.
Всё оказалось не так просто…
Катрина уже собирала эти пазлы до меня. Потом разобрала и обратно упаковала. Тщательно запечатала голографическим скотчем пакет и коробку. Мне бы подумать…. Я бы их, кровь из носа, никому не показал по живой луне, а закопал в Баронском Парке! Да что теперь…
Собрал, намазал клеем, перевернул. На обороте – смайлик отвернувшийся, уходящий вдаль, показывающий окей на прощанье, и его реплика: «Всё сложится!» А поверх, размашистым почерком, от угла к углу, чтобы невозможно было прочитать, собрав лишь несколько штук, лесенкой написано это:
ОНИ
ЛГУТ
ПРО
БАРОНА
БЕГИ!
Всё мгновенно сошлось. На лице – клевета, на обороте – затылок самоубийцы.
---------------------
Какую предсмертную записку могла оставить девочка, едва взявшая в руки грифель? В доме ни бумаги, ни чернил. За воротами Баронского Парка они есть. Но ворота закрыты на ночь, а утро не настанет.
Тот зверь, от которого она даже не пыталась убежать, конечно, никакой не Барон. Это Межич – отец Агнешки. Зверь и самоубийца.
Барон показал девочке, что есть и другая жизнь. Что между людьми бывает чистое, равное уважительное обращение. Что рядом с ним не надо ждать оплеухи в ответ на слова или молчание.
Барон видел на ней синяки. Видел непреходящий страх. Наверняка, словом или жестом она предложила ему себя от испуга, посадив кляксу в тетрадь. Что угодно, только не бей. Как привыкла со зверем, как было всегда. Что дальше? Отойдя от шока, Барон пригрозил Межичам оглаской и расплатой. Он сделал бы это. Барон почти вернул девочке голос.
Зверь голос потерял. Молча жрёт. Всхлипывает, давится, заедает прошлое.
Это не плач. Зверь вовсе не раскаялся. Он испугался огласки: Агнешка пропала. Мёртвая? Живая? Где она и кого просит о возмездии? Ужасней всего для Межича – позор. Зверь представил, как его тащат на суд, и покончил всё разом.
Обычный для просветителя, злой рок Барона не миновал. Он рыжий, местные – чернявы… Он с манерами, они с простотой. Он умничает, книги с чужими буквами привёз, толстые сигары курит. Всё у него этакое, имя странное: Барон Эйб Десатурн? Это как надо понимать, эй?
---------------------
Отец вынул Агнешку из петли и закричал как зверь. В этот момент ему не надо было притворяться. Отрезать язык, запереть безвыходно в доме, последний раз вымучить наслаждение… – всё опоздал.
Минуты на размышление ему не понадобилось, чтобы развернуть гнев рода на чужака – прямым руслом к дому Барона, ненавидимого, мало-мальски не понятого в округе. Дай только повод, кинь спичку. Волна факелов за минуты превратилась в огненную сель. Что могло утолить её жажду? Смерть и ничто другое.
Межичи в одном не солгали: за горящей оградой Барон так и живёт по мёртвой луне. Там и Агнешка, под его крылом. Кто знает, не бегут ли к нему и поныне? Сколько их там ещё, за оградой Баронского Парка, маленьких пансионок, растерзанных своим диким временем.
---------------------
Стоп, вопрос: Катрина. Мы виделись, зачем она прямо не сказала, что к чему? Не нашла слов? Как женщина постеснялась прямо говорить? Нет, здесь что-то другое…
Ярик на раз сообразил:
– Межка, да ведь слышат они её. Нельзя ей было язык распускать ни по живой луне, ни по мёртвой. Вот и показала тебе положение вещей, как могла. Чтобы ты своими глазами, будто невзначай увидел. Собственно, и мне лучше бы помалкивать. Но ведь мы братья.