До сих пор жалею, что не купил его раньше. Я мечтал о кинокамере, но она стоила очень дорого. Дороже десяти коров. Столько мне не вырастить. На магнитофон у меня денег бы хватило, но не хватило ума купить его вместо фоторужья. Как увидел тот железный ящик под названием «Фотоснайпер ФС-12», так у меня сразу же и заклинило.
Приклад как у автомата, спусковой крючок, телеобъектив 300 миллиметров. Я просто обомлел. Купить не смогу. Стоит аж 450 рублей. Что делать? Пошёл к маме и занял у неё эти деньги. Сказал, что надумал купить корову. Мама обрадовалась - наконец-то сын созрел! Она с лёгким сердцем оправданных надежд вручила мне необходимую для коровы сумму.
Когда мама увидела у нас в квартире новый, невиданный доселе фотоаппарат и узнала, что я отдал за него 450 рублей, ей стало плохо. Она оценивала вещи по другим критериям. На первом месте стояли продукты, на втором, дрова и уголь, на третьем одежда. Всё остальное шло потом. На самом последнем месте была блажь, то есть, товары, удовлетворяющие духовные потребности человека.
Мои фотоаппараты не приносили никакого дохода. Мама это стерпела, сами с отцом виноваты были. В седьмом классе я записался в фотокружок. Его вёл друг нашей семьи Карл Иванович Майник. Он убедил моих родителей в том, что фотограф – это перспективная профессия! Родители съездили в гости к друзьям в Челябинск и привезли оттуда широкоплёночный фотоаппарат «Москва-5», фотоувеличитель, фотобачок, фотобумагу и химикаты.
Я фотографировал друзей и родню бесплатно. Поначалу маму это не трогало. Родители гордились тем, что мой снимок даже попал в районную газету. С годами мама поняла свой просчёт и глядя на мои альбомы, говорила: «Это твои жигули!» Я не возражал. Не подсчитывал. Фотоаппарат был мне важней жигулей.
И вот теперь финал. На столе лежит фоторужьё под названием фотоснайпер. На эти деньги можно бы было купить две тысячи булок хлеба. Или сто раз рассчитаться с трактористом за доставку сена с покоса. Мать чуть не умерла от горя, когда о вспомнила, что в придачу к этому ящику, я буду ещё тратить деньги на фотоплёнку, на фотобумагу, на проявители и закрепители.
Самое досадное было так же ещё и в том, что сын угробит уйму времени на походы по горам, а после будет ночами просиживать при красном свете возле увеличителя. Я был неисправим, и если уж мама не смогла меня исправить, то и святой Матфей мне бы в этом вопросе ничем бы не смог помочь.
Сегодня, когда простая мыльница приближает сильней того фотоснайпера, приходится осознавать, что мама всё же была права. Всего лишь две-три фотографии из всех снимков, которые я щёлкнул издалека, оказались достойными внимания.
Лучше бы я купил магнитофон. Сколько речей и разговоров ушло в небытие. Не только голоса, но и смысл многих речей забылся.
Собираю в совхозном саду смородину. Одни идут в сад подзаработать, другие рвут малину и смородину на варенье. Я рву на варенье. Рядом со мной наши старушки сочетают полезное с приятным. Смородина – это полезное, с юмором перемывать друг другу косточки и обсуждать последние деревенские новости – это приятно.
Вспомнили вдруг как кто свою невинность потерял. Там, на Волге, ещё до войны. Всё по-честному было, а теперь девки совсем совесть потеряли. Да и мужики тоже.
- Катеринин зять вообще оборзел.
- Не говори!
- Мало ему своей бабы, две любовницы себе завёл!
Старушки меня не видели. Я прижух между рядов смородины, подумал тогда, вот бы на магнитофон эти разговорчики записать! Вечером сходил к своей тётушке Лизе и предложил ей купить магнитофон. Пусть записывает свои воспоминания. Подруг пусть расспросит. Память нам останется.
Тётя Лиза задумалась, очень долго созревала и никакого решения не принимала. Потом всё же решилась, дала мне сотню рублей и попросила купить какую-нибудь штуку. Мой выбор остановился на магнитофоне Маяк. Я купил эту штуку, принёс к тёте Лизе и показал, как маяком надо пользоваться.
Тётушка рада была и удивила своих подруг тем, что они теперь смогут слушать сами себя. Молельный дом тёти Лизы из временного превратился в постоянный. Собираться стали не друг у друга, а постоянно у Лизочки, так тётю Лизу звали её подруги.
Однажды, в светлый зимний день я зашёл к своей тётушке в гости. Старушки уже сидели там и готовились к очередной воскресной мессе. Перед молебном они как всегда судачили, обсуждали последние деревенские новости, вспоминали прошлое.
- Мне сон нехороший приснился. Черти расселись в саду на яблонях и трещат как сороки.
- Не к добру это.
- Да. Не к добру.
- Андрей помрёт, наверное, скоро. Плохой совсем стал.
- Он в шахте отравился.
- Ничего не поделаешь. Других то Бог раньше к себе позвал. Все там будем.
Звукозапись начиналась лишь после всех этих разговоров и воспоминаний о прошлом. Все песни, которые они пели, известны уже сто лет, некоторые ещё дольше, а вот те разговоры, которые им казались неважными, канули в лету. Ушёл в безызвестность целый этап их жизни. Спросить об этом теперь уже не у кого.