«Ключ на старт».
«Есть ключ на старт».
«Протяжка один».
«Есть протяжка один».
«Продувка».
Я посмотрел на бортинженера-астрофизика, Джон Ли показал большой палец. Мол, всё хорошо, за меня можно не переживать. Меня можно обмануть, но не обманешь чувствительные датчики и медицинские регистрирующие приборы: у китайца участилось сердцебиение. Девяносто ударов в минуту, восемьдесят восемь..
«Протяжка два».
«Есть протяжка два».
… семьдесят шесть ударов в минуту. Я, вздохнув с облегчением, повернул голову к врачу экспедиции, нейробиологу, биологу. Мира Варковетски, скорее всего, мне улыбнулась, но из-за засветки защитного стекла шлема сейчас что-то рассмотреть – практически невозможно. К этой экспедиции мы готовились три года. Всё будет хорошо, Мира ..
«Ключ на дренаж».
«Есть ключ на дренаж».
«Двухминутная готовность. Капитан, доложите о состоянии экипажа».
«К старту готовы, Земля, состояние членов экипажа хорошее», – ответил я, надавив подбородком на кнопку включения связи.
Полторы минуты превратились в бесконечность. Я представил наш «Орёл» на стартовом столе, представил людей, которые обеспечивали безопасность полёта. Всё будет хорошо, всё будет хорошо.
«Зажигание... Предварительное… Промежуточное... Главное... Подъём!»
Меня вдавило в противоперегрузочное кресло. Тело налилось свинцом.
«Десять секунд. Полёт нормальный».
«Двадцать секунд. Двигатели первой и второй ступени работают нормально».
«Подтверждаю, Земля. Двигатели первой и второй ступени работают нормально».
«Тридцать секунд. Параметры конструкции ракеты-носителя в норме. Как самочувствие членов экипажа, «Орёл»?»
«Принято, Земля. Самочувствие нормальное, на борту корабля порядок».
«Хорошо, «Орёл». Сорок секунд.. Тангаж, рыскание, вращение в норме».
«Подтверждаю, Земля. Тангаж, рыскание, вращение в норме».
Я посмотрел на дисплей главной консоли корабля. Датчики фиксировали устойчивую работу двигателей, на дисплее ползли ряды цифр: мгновенный расход топлива, прогнозируемый, скорость корабля, отклонение от заданного курса, расход воздушной смеси. Периодически цифры исчезали, появлялись две тонкие линии – зелёного и жёлтого цвета. Жёлтая линия накладывалась на зелёную – автоматика корректировала траекторию движения ракеты-носителя. Пока всё было в норме, в пределах допустимой и погрешности. Дисплей сместился вбок и назад: перегрузка 3g, периферийное зрение пошло вразнос, возникли иллюзии перемещения предметов в направлении результирующего вектора ускорения и силы тяжести.
«Пятьдесят секунд. Давление в камерах сгорания в норме».
«Шестьдесят секунд. Стабилизация корабля нормальная».
«Семьдесят секунд. Параметры систем управления ракеты-носителя в норме».
«Принято. Подтверждаю. Параметры систем управления ракеты-носителя в норме».
«Восемьдесят секунд. Двигатели первой и второй ступени работают нормально. Тангаж, вращение и рыскание в норме».
«Принято, Земля. Подтверждаю».
«Сто двадцать секунд. Есть сброс лаунч-блоков. Есть отделение боковых двигателей».
«Отделение блоков почувствовали, Земля».
«Пятьсот двадцать секунд. Двигатели третьей ступени работают нормально».
Чудовищная вибрация. Такое ощущение, что едешь на телеге по разухабистой дороге, а не двигаешься вакууме, находясь в космическом корабле.
«Пятьсот тридцать секунд. Есть выключение двигателей третьей ступени».
Рывок. Тишина. Невесомость.
««Орёл», вы на орбите Земли. Поздравляю экипаж».
«Спасибо, Земля».
**
— Мира, ты как? Мира?
— Извините, капитан, задумалась. Я в норме, чего не могу сказать о нашем Джоне.
— Джон?
— Всё хорошо, капитан. Немного перенервничал. Сейчас продышусь, успокоюсь. Какая Земля красивая!
— Согласна с Джоном. Она как ограненный кристалл, наша Земля.
— Романтики, – усмехнулся я. – Отдохнули, пора за работу. Джон, что с МКС и нашим «Эриданом»?
— С МКС установлен визуальный контакт, с «Эриданом» пока..
«МКС вызывает «Орёл». Ответьте МКС, «Орёл».
«Слышим вас, МКС. И видим. Как дела, Гена?»
«Хорошо, Антон. Ваш «Орёл» видим. Посторонних предметов нет. Хорошо идёте, Антон, красиво..»
«Командир, «Эридана» на заданной орбите не наблюдаю, – произнёс Ли. – Ничего не понимаю».
«МКС, у вас есть визуальный контакт с «Эриданом»? – спросил я у Шатохина, командира экспедиции международной станции.
«Он появится в зоне видимости через сто восемьдесят секунд, «Орёл». Из-за космического мусора пришлось немного скорректировать орбиту вашей птички. Только непонятно, почему вам из ОЦУП об этом не сообщили», – прозвучал голос Шатохина.
«Потому что мы анализировали только что поступившую информацию от «Хаббла» и «Фьюри», – услышали мы голос дежурного руководителя полётами ОЦУП. – Комета увеличила скорость с тридцати двух километров в секунду до сорока. Но и это не всё: «Копнер-2» изменила… ию.. »
Помехи, связь прервалась.
«Земля, повторите сообщение. Земля, это «Орёл», повторите сообщение..»
— Вижу «Эридан», капитан», – произнёс Ли.
— Хорошо, Джон. Продолжай наблюдение.
«МКС, ответьте «Орлу». МКС, ответьте «Орлу».
««Орёл», это МКС, …. Антон… связь… всплеск .. ЭМИ...»
Освещение салона погасло, через несколько секунд зажглись лампы аварийного освещения. В салоне космоплана стало оглушающе тихо, не работал ни один прибор на навигационной панели, на вспомогательной и дублирующих консолях. «Ожил» бортовой компьютер, включилась самодиагностика системы управления и систем жизнеобеспечения космопланом, замигали контрольные и сигнализирующие лампы. Через пятнадцать секунд включился в работу навигационный блок, блок стабилизации, после перезагрузки компьютера – блоки системы жизнеобеспечения. Зажглись зелёным светом лампы состояния силовой части «Орла»: корректирующие, маршевый и тормозной двигатели находились в режиме ожидания.
Лицо заливал пот, пришлось включить режим осушки скафандра. Я выдохнул воздух, посмотрел на Ли.
— Джон, «Протокол -1».
— Понял, капитан, жду завершения калибровки оптической системы. Пять секунд… Система в работе, провожу измерения. «Эридан» от нас на расстоянии шестисот пятидесяти километров. Орбита устойчивая, от Земли на расстоянии четыреста двадцати километров…
— Понял, Джон. Космоплан в ангар «Эридана» придётся заводить в ручном режиме. Продолжай наблюдение. Мира, попробуй восстановить связь с Землёй и с МКС. Пробуй основные и все имеющиеся запасные частоты. Работаем, ребята.
— «Эридан» на запрос не отвечает, капитан. Скорее всего, автоматика вышла из строя, – произнёс Джон Ли и в его голосе не было растерянности и мандража. – Или, как вариант, искин корабля во время вспышки ЭМИ сам заблокировался, ушёл в перезагрузку и отключил все каналы связи. Только мне, почему-то, не верится, что дело во вспышке, капитан.
Хорошо, что Ли не растерялся. Отвратительно то, что придётся выходить из «Орла» в открытый космос и вручную включать систему открытия шлюзовых створок ангара. Если искин «Эридана» не «придёт в себя», конечно. На главном дисплее рубки управления, наконец-то, исчез «снег», я включил камеры заднего обзора. Из головы не выходили слова Ли: «Только мне, почему-то, не верится, что дело во вспышке, капитан». Что он имел в виду, чёрт побери, что? Времени на разговор с бортинженером не было: «Эридан», двигающийся со скоростью семь с половиной километров в секунду, догонит нас через двадцать две секунды. Руки сами собой выполняют свою работу. Правая нащупала джойстик управления космопланом, левая последовательно нажала на клавиши: «диагностика быстрого старта», «продувка магистральных подводящих линий». Контрольные светодиоды из жёлтой зоны ушли в зелёную, на навигационной панели появилась надпись: «К старту готов».
— Внимание, экипаж. Выполняю манёвр уклонения с набором высоты.
«Орёл» вздрогнул, по корпусу прошла незначительная вибрация. Космоплан послушно увеличил скорость и одновременно с этим – начал удаляться от поверхности Земли. Четырёхста двадцать четыре километра, скорость можно снизить до восьми километров в секунду и ждать, когда трёхсот двадцати пяти метровый «Эридан» не окажется под нами. Мира постоянно вызывает на связь Землю и МКС, Джон контролирует работу двигателей, систему стабилизации корабля в пространстве. Странно, где МКС? Почему молчит ОЦУП?
Бортовое время 11:47:15.
Модульная схема, ядерный и двигательный отсеки, как и полагается для такой компоновки, на корме. Зострённая носовая часть, в которой расположена рубка управления с тремя креслами. В средней, вращающейся цилиндрической части, расположены служебные и бытовые помещения. Резервуары и конструктивные элементы «Эридана» образуют кольцеобразную систему диаметром сто пятьдесят метров. Корабль, из-за обрамления прямоугольных иссиня-чёрных панелей солнечных аккумуляторных батарей, похож на дивный цветок. Я сотни раз смотрел на макет корабля, часами находился в точной копии «Эридана» на Земле, но вот так, увидеть огромный корабль в открытом космосе… Зрелище завораживало. Ли вывел на центральный монитор показания камер кругового обзора, потом поставил только одну, необходимую для совершения сложного манёвра. Я уравнял скорость кораблей, отжал джойстик управления от себя. Носовая часть «Эридана» ушла вперёд, проплыла средняя часть. Между средним модулем и модулем расположена посадочная палуба и ангар для принайтованного примсета. Проём, подсвеченный кислотно-жёлтым светом, оказался под «Орлом», я нажал на кнопку автоматической стабилизации космоплана относительно «Эридана». На мониторе появилась координатная сетка, которая совместилась с сеткой корабля. Расстояние между космопланом и кораблём два метра. Можно выходить в открытый космос, то есть, опускаться на обшивку «Эридана», чтобы добраться до панели управления створками ангара.
— Мира?
— Нет связи ни с Землёй, ни с МКС.
— Джон?
— МКС не наблюдаю, капитан.
— Остаёшься за меня, Джон. Если что.. ты знаешь, что делать.
Я, отстегнув ремни безопасности, оттолкнулся от спинки кресла и «подплыл» к двери, ведущей к переходному шлюзу. Задраив за собой дверь, я отбросил прорезенное половое покрытие, нащупал рукой рычаг люка аварийного выхода из «Орла». Стоять! Забыл о страховке. Открыв настенный бокс с лебёдкой, закрепил карабин к поясной петле скафандра. Полиамидный трос, сорок метров. Хоть какая-то, но страховка и надежда на возвращение назад. Ну что, с Богом?