Чародейка поймет, что попалась,
Но бессильна она свой огонь
И ветер поднять, чтоб хоть малость
Чары рассеять оков.
Ветер на кончиках пальцев
Не может родиться ее,
И ничего не осталось,
Что от чар могучих спасет.
Незнакомая магия эта,
Что наставницей рождена,
Держит тело ее так крепко,
Что дает шевельнуться едва.
Но не давит нигде, не щемит,
Прочно держит гигантский кулак,
Но не дает остынуть
Надеждам в ее глазах.
Может быть, все не так уж и плохо,
Раз ее не желают сломить.
Значит все еще вьется дорога,
Желая ее путь продлить.
И наставницы тоже спокойны,
Чародейка, тихонько вздохнув,
Заставляет тревоги, как волны
Разойтись, покидая грудь.
И взгляд свой тогда поднимает
К той старухе, что назвалась
Странным именем, Лануарой,
Что ее продолжает держать.
А старуха ей улыбнется,
Видя этот решительный взор,
Но от чар своих не отвернется,
Продолжая держать до сих пор.
«Послушай, дитя, - продолжает
Лануара с ней говорить,
Словно все она понимает,
Будто даже готова простить, -
Ты могла и не знать законов,
Но все же должна ты теперь
Поплатиться за то, что так скоро
Отворила запретную дверь.
Мы не можем простить эту дерзость,
Если ты вдруг решишь уйти.
Но, подумав, все семеро вместе
Мы решили тебя привести
В огни и на путь достойный
Направить твой редкий дар.
Но если решишь ты вскоре
От наших отречься чар,
То должна будешь ты наказанье
За это такое принять,
Которое полагает
Закон для тебя воздать.
Дитя, не спеши, подумай.
Мы готовы тебя простить,
Если только ты свою грубость
Сейчас же решишь усмирить.
Учениц за такие проступки
Мы обязаны гнать из огней,
Тех, кто по глупости ступит
На тропы запретных путей,
На первый раз мы прощаем.
Но если оступятся вновь,
То смертью за это караем,
Проливая безжалостно кровь.
Так чтимые нами законы
С древних лет суд вершить велят.
Пускай они и суровы,
Но их попирать не спешат».
Чародейка прервет ее долгий,
Затянувшийся монолог.
«Раз так, то простите, как то вам
Велит ваш законный долг. –
Она скажет в свою защиту,
Не боясь гнева сильных старух. –
И я город спокойно покину,
И простынет мой грешный дух».
Но старуха ей лишь улыбнется,
Давая понять, что еще
Разговор этим не прервется,
И так просто она не уйдет.
«Дитя мое, ты успела, -
Вновь старуха заговорит, -
Нарушить уже, между делом,
Закон далеко не один».
Но еще наша чародейка
Не успеет ей возразить,
Как та, не давая хоть мельком
Руками пошевелить,
На шаг подойдет поближе,
Начиная опять объяснять.
«Ты же, дитя, как мышка,
Сумела в наш город попасть. –
Говорит она. – Ты мимо стражи
Ночью сюда пробралась.
Ты колдовство свое даже
Применяла, чтобы услаждать
Презренные чувства людские,
Помогая набить животы.
Пусть работала бы, как другие,
Но все же решила ты,
Что закон тебе вовсе не писан,
Что ты можешь его нарушать.
Затем, с нашей ученицей,
Ты в дом наш пробралась и спать
Уволилась, себя под кроватью
На ночь укрыв под чужой.
Нет, дитя, не бывать, чтоб
Мы проступок простили такой.
И затем уже ты на море
Рыбу выманила из воды,
О чем я узнала вскоре
Уже от наставниц других.
Тогда-то мы все и решили.
Но чем лишний шум поднимать,
Мы ждали, чтоб дать твоей силе
Шанс тебя оправдать.
И ты это даже сумела,
Пробудила ты синий огонь,
Но теперь говоришь, что это
Не подходит тебе ни за что.
Теперь говоришь, что должна ты
Куда-то уже уходить.
Нет, дитя, так нам надо,
Так закон нам велит поступить.
Мы с тобою должны проститься
И жизнь отобрать твою,
Или станешь ты ученицей,
Чтоб свою изменить судьбу.
Решай. Мне нечего больше
Тебе перед этим сказать.
Скажи нам, чего ты хочешь,
Учиться, иль смерть принять».
Чародейка вдруг удивленно
Посмотрит старухе в глаза,
Не в силах понять, как так скоро
Разгадать ее мысли смогла.
«Но откуда вам это известно»? –
Чародейка вдруг заговорит.
Хотела соврать, но честно
Грехи признает свои.
А впрочем, она понимает,
Что старухе известно все,
А иначе бы не угадала
Так подробно поступки ее.
«Мой огонь, - отвечает старуха,
Отчего-то печально вздохнув, -
Это ночи мрачная смута,
Что повсюду таит свой дух.
Я первая из наставниц,
Сильнейшей считаюсь из них,
Ведь от ночи, сколько ни прячься,
Никому не удастся уйти.
Но тебе, дитя, первой так скоро
Открываю я свой секрет.
Не всем ученицам знакомо
Все, что доступно мне.
Но ты никому не расскажешь,
Ведь сегодня, дитя, ты умрешь,
Или же ученицей станешь,
Но тогда от меня не уйдешь.
Я готова тебя на поруки
Сама в ученицы взять.
Ну же, решай, смерти муки
Готова ли ты принять».
И другие наставницы сразу
Свой взгляд на нее обратят,
Удивленно окинув разом
На наставницу старую взгляд.
Чародейка сама удивится,
Изумление видя в них,
И поймет, что должна решиться,
Чем выльется этот миг.
Но сдаваться она не хочет,
А не сдастся и тут же умрет.
И все еще так же в ладони
Ветер никак не придет.
И сколько попыток не делай,
Не рождается колдовство.
Не последний раз, и не первый
Попадается так легко.
Но не знала она о ловушке,
И не может себя винить.
А все же, сумели старушки
Врасплох ее захватить.
И долго она будет думать,
Пока снова не начнет
Торопить ее та старуха,
Что двинуться ей не дает.
Но просит еще немного
Чародейка подумать ей дать,
И Лануара легко ей
Позволяет еще помолчать.
Но недолго старуха терпит,
И молчание скоро прервет.
«Должна сказать, если это
Желание так уж грызет, -
Говорит ей спокойно старуха, -
То можешь ты гордость свою
Сохранить, только вот подругу
Я твою после не пощажу.
Если вдруг ты решишь, что смертью
Своей можешь все решить,
Знай, что ты вместе с нею
Нас вынудишь суд вершить
И над той, что тебе помогала,
Что в сад огней привела,
Под постелью своей укрывала,
Колдовать в море позвала.
Столько правил нарушить успела,
Что ее непременно казним.
Ведь она нам давно надоела,
Мы ее ни за что не простим.
Бесталанная девка вышла,
Своевольная хамка она.
Но пока тебя не было слышно,
И она здесь спокойно жила.
Даже правил не нарушала,
Проучилась уже десять лет,
Если правильно сосчитала….
Но теперь толку, впрочем, нет.
Теперь уже и не важно,
Что в прошлом было у нас.
Так что прими же отважно
Судьбою подаренный шанс.
Последняя, что сумела
Синий родить огонь,
Настолько уже постарела,
Что не помнит ее никто.
Я помню, пришла я однажды,
Желая все силы отдать,
Только чтобы в огни бесстрашно
Любою ценою попасть.
И так же была бессильна,
Но точно такой же огонь
На алтаре родила.
Теперь это в памяти все,
Теперь это в правилах сада,
Ученицам выбор давать,
Ведь до меня даже сами
Наставницы все понять
Не смогли. И тогда считалось,
Что лишь красный огонь мы родим,
А синий – удел наставниц,
Но сумела я все изменить.
Потому и готова теперь я
Тебя в ученицы взять,
Хотя ты так дерзко посмела
Святые законы попрать.
Решай, больше времени нету.
Говори, остаешься ли ты,
Или смерть призовешь к ответу,
Чтобы кровью за то заплатить».
И чародейка теперь лишь
Начинает все понимать,
Не в силах еще поверить,
Что так просто должна погибать.
Ведь она согласиться не может
Теперь, когда ясно все,
Когда ее дух так гложет
Этот черный, пустой огонь.
Теперь она видит в старухе
Благородный и гордый дух,
Но лишь крепче сжимает руки,
Понимая, что ей не дадут
Ни за что сделать даже шага,
И вернуться ей не суметь.
И в груди снова заиграло
И начало гудеть
То волнение, что в лесу ей
Помешало дать верный ответ….
Но дальше пускай рисует
Стих в следующей главе.