Собака

 
                СОБАКА

Собака проснулась от холода. Всю ночь шел дождь, и если вечером под плитой было сухо, то к утру вода просочилась, и она оказалась в холодной луже. Теперь весь бок был мокрый, и ее начало трясти от холода. Она поднялась, попыталась стряхнуть воду, но та не стекала, вода как будто была уже не только на грязной шерсти, но и во всем теле. Снаружи уже слышалось недовольное рычание. Это переругивались ее товарки по пристанищу. Прибилась она сюда недавно. Стройка, где обитало несколько собак, велась ни шатко ни валко и всегда находилось место, где спрятаться от облавы.
 Рабочие, в большинстве своем приезжие из далеких республик, собак не гоняли, и не очень богатые объедки отдавали, а для некоторых любимчиков даже перепадало что-то поинтереснее. Основным местом пропитания раньше была больница. Около мусорного бака им оставляли объедки с кухни, и за день можно было вполне наесться. Но недавно забор починили, объедки оставлять перестали, и даже крышку бака теперь всегда закрывали. Пролезть на территорию больницы могли только щенки и маленькие собаки. Их кормили сердобольные больные, когда гуляли. Собака была достаточно маленькая, чтобы протиснуться через решетки, но ее кормили неохотно. Уж очень она была жалкая какая-то, с жесткой непонятного цвета терьерской  шерстью, на коротких лапках и с длинной унылой физиономией. В общем вид настолько жалкий, что вызывал в людях такое сильное чувство вины, что им хотелось поскорее оказаться от этого зрелища подальше.
 Пока большие псы выясняли отношения, удалось перехватить вчерашний суп, который вылил сонный рабочий в грязную миску около ступеней. Теперь на дорожку к метро. Она ничего не могла с собой поделать, и каждое утро ее тянуло на эту проторенную тропу, тянуло пристроиться к торопливым шагам идущих к метро людей  Эти спешащие ноги влекли ее невероятно. Кто-то конечно мог бы ей объяснить, что это кровь ее домашних предков вызывала эту мучительную тягу к человеку. Ее товарки в основном были в нескольких поколениях бездомными, и или совсем не испытывали  уже необходимости в тесном контакте с человеком, или глубоко прятали этот воспитанный самим же человеком в собаках инстинкт. У нее это была мучительная и сладостная игра : идти за человеком, рядом, у ноги. Из опасения быть замеченной она не забегала на тротуар, а двигалась на обочине, у деревьев. Просто пристраивалась к чьим-то ногам и бежала рядом кусок дороги, который упирался в рынок. Обычно ее не замечали вовсе. Она семенила на своих коротеньких ножках, опустив длинную морду почти до земли . Она стыдилась своего поведения и обычно отставала, если кто-то обращал на нее внимание, бросив жалкий прощальный взгляд из под лохматых бровей.
В стае только старая колли поняла ее настроение, и когда собака возвращалась с таких проводов, долго  задумчиво на нее смотрела. Почему в их бездомной артели появилась эта красавица колли сказать трудно. Потерялась конечно. Рабочие ее жалели и всегда оставляли ей что-нибудь отдельно, дожидались пока она тяжело поднимется и медленно дойдет до миски, неся большое тяжелое тело на изящных тонких ногах.
 Уже несколько дней собака провожала одних и тех же людей, что делала очень редко. Это были молодая женщина и девочка. Они выходили из дома недалеко от стройки, шли вместе до школы, а потом женщина уже одна шла к метро. Девочка с первого раза заметила собаку и даже пыталась к ней подойти поближе, но та по своей привычке убежала. Два–три дня собака не решалась следовать за ними, а только наблюдала с другой стороны улицы, когда они, как всегда опаздывая, выбегали из подъезда, смеясь и застегиваясь на ходу, спешили к школе. Но ребенок заметил собаку и здесь. Она потянула мать через дорогу, та присела около нее на корточках, что-то ласково объясняя. Они вместе обернулись к собаке, улыбнулись и приветливо ей помахали. Собаке захотелось тут же броситься к ним наперерез машинам, но она сдержала себя. Она и так сегодня достаточно получила. На следующий день собака уже поджидала у подъезда милую пару и скромно двинулась за ними  вдоль тротуара. Девочка оживленно тараторила, обращаясь то к матери, то к собаке. Мать смеялась, и  этого ее ласкового смеха хватало на обоих.
 С этого дня она больше не скрывала своих чувств и отвечала на ласковое обращение услужливым вилянием тощего зада. Они конечно стали ее подкармливать. Как всегда торопясь, выбегали из дома, девочка бросалась к собаке, держа на вытянутых руках кулечек с кусочками колбасы. Она смешно переваливалась, ей неудобно было бежать с вытянутыми руками и прыгающим ранцем за спиной. Высыпала еду из пакетика, мама подхватывала освободившуюся руку, и они вместе спешили в школу. В первый раз собака схватила один кусочек, быстро заглотнула его и бросилась за ними. Это не укрылось от маленькой благодетельницы, она остановила мать и потянула ее назад. Та сначала поупиралась, но потом бегом вернулась к подъезду. Собака постаралась как можно быстрее справиться с едой.
 Им пришлось теперь выходить чуть пораньше, чтобы успеть «покормить собачку». Зато процесс вставания, одевания и умывания выглядел значительно веселее. Конечно вопрос о том, чтобы взять «бедненькую собачку» домой вставал. Но взять в дом, где живет маленький ребенок, животное с улицы было совершенно невозможным для двух потомственных врачей, какими были мама и бабушка девочки.
 Тане пришлось прибегнуть к маленькому шантажу, чего она страшно не любила делать, поставив вопрос перед бедным ребенком – если любишь бабушку, не проси. Дочка тихо поплакала перед сном и смирилась. Только с еще большим трепетом тянулась к собаке по дороге в школу.
 Машина болезнь набросилась на них внезапно и беспощадно. С несчастьем всегда так, ты его боишься и ждешь и живешь с этим, но когда оно приходит, то иммунитет, казалось бы выработанный из-за постоянного страха, не работает. Диагноз они поставили очень быстро, и сами врачи и быстро удалось добраться до хорошей аппаратуры по знакомству.
 Квот на этот год уже не было, их поставили в лист ожидания. Страшный лист. Место в котором можно было получить и в том числе, если кто-то уже не доживал до помощи. В случае с Машенькой никакие формы глагола ждать не подходили. Действовать нужно было быстро. Они с мамой это понимали, поэтому каждый наметил свои круг людей, к которым можно было обратиться за помощью.
 Последний человек, к которому обратилась Таня, была ее коллега  по поликлинике окулист Светлана. Ее отец служил в департаменте здравоохранения. В поликлинике  все ждали с нетерпением, когда и дочку туда заберут.  Усталое равнодушие  загнанных врачей любой районной поликлиники казалось на фоне ее немотивированной ненависти и открытого отвращения к пациенту просто образцом милосердия.
 Однажды уже давно Таня обсуждала с любимым дедом, тоже врачом с сорокалетним стажем работы, необходимую и безопасную для доктора вовлеченность в проблемы пациента. С годами у человека, которому каждый день приходится находиться в очень близком контакте с растерянными испуганными людьми, несущими тебе свои проблемы и надеющихся, что ты эти проблемы решишь, должна выработаться конечно какая-то защитная реакция.   
 
Известен такой эффект, что еще только дойдя до поликлиники и посидев в очереди в кабинет, больной человек чувствует облегчение. Это значит он уже получил порцию поддержки. А откуда она может взяться как не от врача, значит врач поделился, отдал что-то от себя.
 У  многих  появляется желание дистанцироваться от чужих проблем, не сопереживать.
И любой врач даже самый хороший и милосердный наверно состоит из двух половинок. Одна открыта пациенту, и тот может эксплуатировать эту часть, а вторая всячески отгораживается и сопротивляется этой агрессии.
 Так вот Света казалось состояла из двух вторых врачебных, причем активных половин, в том смысле, что она безоговорочно отвергала пациента, грубо и открыто. Выходящие из ее кабинета имели вид растерянный и торопились отойти побыстрее от дверей. Таню наоборот более опытные врачи упрекали в излишней заинтересованности и открытости пациенту. Поэтому две женщины инстинктивно старались находиться подальше друг от друга.
 Но сейчас Тане было наплевать на все эти тонкости психологии. Она дождалась конца приема и сразу же за последним посетителем вошла в светин кабинет. Обычно Света, закончив прием выглядела утомленной, но этот образ видимо предназначался для тех, кто по ту сторону дверей. Сейчас Таня увидела довольную, улыбающуюся себе самой женщину. 
 - Света, я к тебе с просьбой, - стоя в дверях сказала Таня.
 - Догадываюсь. Но мой папа не волшебник, он квоты не рожает. Не может же он кого-то выбросить, а вас взять.
 - Но я знаю, что он помог в свое время Наталье Сергеевне
 - Что ты себя ровняешь с Натальей Сергеевной.
 Таня растерялась, она никак не могла уловить смысла простого глагола сравнивать. Сравнивать ее Машеньку и внучку Натальи Сергеевны. Кажется даже Света поняла,что сказала что-то не то, и от этого стала еще более агрессивна.
 - И потом его сейчас нет в городе, он вернется только через две недели. А вам ведь нужно срочно,- выпалила она победно.
 Да, срочно,очень срочно, Таня пятилась к выходу. Спокойно, спокойно. Нужно выйти и добежать до своего кабинета, и там поплакать, только там. До начала ее приема оставалось еще полчаса.
 Немного успокоившись, она позвонила маме. У той были более обнадеживающие сведения. Она разговаривала с Николаем Сергеевичем. У него успели поучиться и сама Таня и ее родители. И как-то так вышло, что сложились отношения более близкие, чем просто у учителя и учеников.  Отец, пока был жив, тоже общался со старым профессором и даже участвовал в его жизненных проблемах, которые стали возникать у того после смерти  жены.  Николай Сергеевич  переговорил со своим «очень талантливым учеником», который к счастью работал в нужной области медицины. Он может взять Машеньку к себе в отделение, но нужно получить направление.  Боже мой, направление. Такое милое привычное слово, по сравнению с этим страшным словом квота.  Кроме направления после операции потребуется препарат, который довольно дорогой. Его нужно будет купить самим, он тоже выдается по квоте. Эта незначительная, как показалась сейчас Тане деталь, не смогла испортить радости. Слезы отчаяния перешли в слезы надежды. Они закончили разговор, и первый пациент постучался в дверь. Таня не заметила, что уже пора начинать. Терпеливые вы мои, слышали, что она разговаривает по телефону и безропотно ждали.

Сразу после окончания приема Таня позвонила еще раз своей хорошей приятельнице Наташе, которая работала в благотворительном фонде и должна была выяснить ситуацию с необходимым лекарством. И ситуация оказалась неутешительная. Ни у кого в наличии препарата сейчас не было, Наташа связалась со всеми знакомыми из других фондов. Купить и привезти смогут наверно оперативно, но денег сейчас свободных в фонде тоже нет, нужно начинать новую кампанию, а это время. Она понимала, что своими деньгами Таня обойтись не сможет.
 Вечером, когда уложили Машеньку, сели с мамой за свои невеселые расчеты. Накоплений практически не было. Только пенсия мамы за несколько месяцев. Хотели к лету немного подкопить — или душ нормальный на даче сделать, или прямо гульнуть, и поехать к морю куда-нибудь. Но это были крохи по сравнению с той суммой, которую нужно было набрать.  Единственное, что они могли продать — это дача. Небольшой  домик, построенный полностью отцовскими руками, правда участок был в удобном месте, недалеко от города.  Это была их радость и память об отце. Машенька дачу обожала, мама там по-настоящему отдыхала, и лишиться этого их скромного богатства было мучительно больно.  Наташе даже страшно было об этом подумать. Тем не менее последним пунктом в недлинном списке, который они составили из пришедших в голову вариантов по добыванию денег, дачу включили, спокойно и без лишних обсуждений. 
 
 Перед операцией, которую должны были делать в центре, где работал аспирант Николая Сергеевича необходимо было провести еще несколько несложных обследований и процедур, и Машеньку решили положить в больницу, которая находилась совсем рядом с домом. Мама довольно хорошо знала заведующую детским отделением, с ней договорились, что она и даст потом направление в центр.
 Собрали с вечера все необходимое, помылись и Таня с дочкой устроились на кровати почитать перед сном.
 - Мамочка, - Маша строго смотрела на мать, и Таня поняла, что разговор будет серьезный, и о чем он будет она тоже догадывалась, - ты же понимаешь, что мы приручили Заиньку, она на нас рассчитывает. Я надолго могу отлучиться. Ты обещаешь мне, что будешь ее кормить утром, как она привыкла.
 - Конечно дочка, обязательно, я про нее не забуду.
 - И следи, как она выглядит, зима все таки наступает, не заболела бы. 
 - Ну я все таки врач, думаю не упущу. Что ты такое придумала, мы тебя очень скоро ждем. Леонид Сергеевич обещал, что к Новому году он тебя уже отпустит. 
 - Я очень хочу на Новый год быть дома, бедные дети, которым приходится в такой праздник быть в больнице. Полежи со мной мамочка.
Они прижались друг другу крепко-крепко. Шептали друг другу ласковые слова и уснули.
 
 Утром собака как всегда в ожидании девочки устроилась в щели между мусорными баками

 у подъезда. Она большую часть жизни прожила на улице и научилась терпеть и ждать.
Вот они вышли, девочка подбежала к собаке, и та маленькими быстрыми шажочками, виляя серой метелочкой хвостом, потрусила навстречу. Разложив еду, Маша присела на корточки и начала ей рассказывать про больницу, просила ее не грустить и приходить утром подкормиться.
 Та после каждого проглоченного кусочка поднимала голову, как будто слушала и  понимала серьезные слова девочки.
 - Береги себя Заинька, я вернусь и мы с тобой снова будем дружить. Мама про тебя не забудет, я ей буду напоминать. Мама, посмотри, какие у нее умные глаза, я точно тебе говорю, она все понимает.
 - Конечно дочка, понимает тебя и очень любит. 
 Чуткая  Таня чувствовала эту бесконечную благодарность маленького животного за внимание и ласку, за простую возможность быть с ними рядом. Маша поднялась и подошла к матери, собака явно приготовилась к обычному маршруту и стояла, растерянно глядя на Машеньку, которая все время оглядываясь и почему-то возвращалась в подъезд. Собака была напугана таким поворотом событий и не уходила от дома. Настоящих морозов  еще не было к счастью, но пока она добежала от стройки до дома, тяжелые мокрые снежинки промочила ее не очень богатую шубу. Собака уже сильно замерзла, сидя на мокрой земле, и переместилась в оконную нишу подвала, там было суше и не капал дождь. Собака была  маленькая и легко там умещалась. Подъезд был виден из ее укрытия. Наконец-то она увидела женщину, та открыла дверь, и держала ее, пропуская девочку и еще одну женщину. Собака вскочила, спрыгнула в на клумбу, но остановилась. Что-то было не так. Эта незнакомая женщина, которая взяла девочку за руку, и они пошли в другую сторону, совсем не туда, куда всегда ходили по утрам. Все трое завернули за угол и пошли по тропинке в сторону больницы. 
 Это была та самая больница, где раньше подкармливались местные бездомные животные. Собака двинулась за ними, держась на некотором расстоянии. Около ворот, где люди нырнули в проходную, она пролезла в ограду и раньше них оказалась на территории больницы. Собака двинулась следом, но на дорогу не выбегала, двигалась по припорошенному неглубоким снегом газону. Девочка несколько раз оглядывалась, что-то высматривала, но собака пряталась за деревьями. Она боялась, что ею будут недовольны, прогонят, если заметят. Она была очень скромная ненавязчивая собака, она хорошо знала свое место и была благодарно за то, что получила  в последнее время.
 - Мама, мама,- бросилась Машенька к Тане, когда та пришла на следующий день в больницу, - Заинька меня нашла ,— девочка потянула ее к окну.
Таня с трудом разглядела в серой кучке между мусорных баков их маленькую подружку.
 - Ты кормила сегодня собачку? - дочка смотрела на Таня, губы у нее дрожали.
 - Детка, ее не было сегодня утром у дома, я ее искала и звала долго, - оправдывалась Таня
- У тебя есть что-нибудь с собой из еды?
 - Нет, только сок и фрукты
 - Вот возьми, я не хотела котлету есть, отдай ее нашей собачке. Иди, иди скорее, она же замерзла, она голодная там одна сидит.
 Таня вышла из корпуса и пошла к бакам. Собака попятилась вглубь своей щели. Таня ласково и спокойно ее позвала, та остановилась, но навстречу не вышла. Положив в щель между баками котлетку, она сразу ушла, чтобы не смущать собаку. 
 Погода улучшилась и им разрешили иногда ненадолго выходить на улицу, «подышать», как говорила заведующая отделением Марина Владимировна, воспитанная на здоровых представлениях о пользе свежего воздуха для ребенка.
 В этот день как-то сразу похолодало, и женщины даже думали отменить прогулку, но Маша была так расстроена тем, что не увидит свою собачку, которой она уже обещала, что пришлось пойти. 
 Таня увидела мать и дочку на обычном месте. Они сидели втроем: Машенька, закутанная в одеяло у мамы на коленях, и собака у них в ногах. Дочка что-то говорила собаке, наклонившись к ней. Ее ладошка в белой варежке точно умещалась между ушами маленького животного. Собака по своей смешной привычке вздрагивала, видимо выражая понимание и смотрела на девочку, не моргая, блестящими слезящимися глазами из под нелепой терьерной челки. Собаке было холодно, ей хотелось забиться куда-нибудь от этого ледяного ветра, но оторваться от ласковой руки она не могла.
С решительным видом, явно волнуясь, дочка, положив свои ручки на танину руку, совсем так же, как женщина делала сама, когда хотела в чем-то убедить Машеньку, произнесла:
 - Мамочка, я решила твердо. Мы не можем оставить Заиньку на улице  зимой.  Ты же чувствуешь какой ветер сегодня холодный, а будет еще холоднее. Мама, я хочу ее увидеть, когда вернусь из больницы, ты понимаешь?
 Таня растерялась, посмотрела на мать. Та совершенно спокойно, но без того оцепенения, которое на нее в последнее время находило, уже отвечала внучке:
- Конечно деточка,  мы же понимаем, как вы дружны с собачкой. А друзей в беде не оставляют. Мы пойдем с ней домой, и она тоже тебя там будет ждать. 
 - Спасибо бабуля, любимая, -Машенька прижалась щекой к бабушкиной груди, и тут же повернулась вся сияющая к Тане.
 - Мамуля, ты ведь тоже не возражаешь? Вам и веселее будет. Мы же привыкли жить втроем, а сейчас вас двое. Вам совсем не о ком заботиться.
Девочка перегнулась через бабушкину руку насколько это было возможно в толстой куртке к собаке и зашептала быстро-быстро:
- Заинька, ты слышишь? Подожди маму и бабушку здесь, они быстро вернутся и вы пойдете домой. Хорошо?
 Маша заторопилась, соскочила с коленей и потянула женщин к корпусу. Потом она вернулась, подхватила собаку и усадила ее на скамейку.
 - Жди здесь, ты поняла? Бабушка, может быть ты останешься с ней, а то она может убежать. Ладно?
В палате она все время торопила мать.
 - Мамочка ты иди. Заинька не слушает бабушку и может убежать. Я сама покушаю и лягу спать.
 Таня заразилась ее страхом, что собака убежит. Она решила, что отведет ее домой и вернется.
 На лавочке она застала мать с собакой на коленях. Они сидели обе напряженные, застывшие. Мать неловко обхватила собаку, даже как-то навалившись на нее, от собаки  на поверхности осталась только клочья серой шерсти и длинный унылый нос. Бедные вы мои, острая жалость к вдруг постаревшей от горя матери навалилась на Таню. Она подошла к скамейке, предложила взять собаку, но мать отказалась отдать и так, вцепившись в нее, дошла до дома.
 
 Дома собаку помыли несколько раз, что та перенесла просто стоически, покормили и дальше не знали, что с ней делать. Но за этими небольшими непривычными хлопотами вечер прошел как-то легче и быстрее закончился, этот очередной вечер без Машеньки, но в мыслях о ней.
 После теплого душа и еды собаку разморило, она пристроилась в углу на кухне и чутко дремала.  Но уже вернувшись после прогулки, которую она сначала приняла за выдворение, уснула крепким блаженным сном на старом байковом одеяльце, которое достали для нее с антресолей. Глядя на это куцее худое тельце, вытянутые безвольно короткие лапки, вздрагивающие во сне, женщины улыбались.
 Днем Тане особенно некогда было плакать, работа на 1,5 ставки, потом сразу в больницу  к Машеньке. Теперь с появлением собаки и необходимостью вечером гулять с ней, основные слезы оставались именно на это время. Это было даже легче, плакать на улице открыто, чем дома тихо-тихо под одеялом, стараясь, чтобы мама не слышала. Зима в этом году пришла рано и долгих прогулок не получалось. Таня, которая любила зиму и всякие с ней связанные удовольствия,  как-то непривычно для себя быстро замерзала даже при близкой к нулю температуре, а старая собака, нагулявшаяся за свою горемычную жизнь предостаточно, явно не испытывала удовольствия от шлепанья по мокрому снегу.
 Обычно они паслись на небольшом пустыре вокруг старой трансформаторной будки.   Мысли у Тани уже несколько дней были заняты тем, как достать недостающие деньги на лекарство.
  Соседи по даче, с которыми мама предварительно поговорила, и которые давно с интересом смотрели на их кусок земли с его скромным хозяйством, так портившее вид на их монументальное сооружение, пользуясь срочностью их дела, предложили бессовестно маленькую сумму. Еще с одним вариантом обещал помочь танин одноклассник, который работал в банке и начал оформлять кредит под залог квартиры. Обещал все сделать на этой неделе. Немного денег даст отец Машеньки, бывший танин муж, но совсем мало. Он как всегда сам нуждается. Вместе с тем, что дали родственники, почти половину нужной суммы они набирают, не продавая пока любимую дачу. 
Но если у Наташи не получится собрать оставшиеся деньги то ...    
  «Уберите собаку!!!!» -услышала Таня отчаянный крик. И почти сразу, чуть не сбив ее с ног, из темноты выскочил бультерьер, а вслед за ним мужчина, такой же коренастый и сердитый как собака. Пес сбавил ход, но тем не менее утробно урча двигался в сторону Заиньки, которая как-то подозрительно хладнокровно и спокойно просто чуть сдвинулась в сторону таниной ноги и больше не проявляла ни испуга ни ответной агрессии. Пес сделал несколько кругов вокруг Тани и собаки и притормозил, обернувшись немного растерянно к хозяину. Тот все еще не отдышавшись , возмущенно выговаривал Тане, что он предупреждал, кричал, но видя необычное поведение своей собаки тоже поутих.
 Новенькая явно не собиралась идти на мокрое дело, и даже больше того, проявляла признаки смущения. Что до Заиньки, то она как-то устало и равнодушно помахивала кончиком хвоста из под тощего зада. Собаки спокойно сидели друг против друга, что повергло хозяина буля в полное изумление. То что сейчас не придется расплачиваться за очередной труп стало для него явным облегчением.  И гораздо более миролюбиво он объяснил.
 - Извините. Я просто за Вашу собачку боялся. Моя, понимаете, порода такая, бойцовая. Он становится невменяемым, когда видит других собак. Я стараюсь выходить с ним совсем поздно, около дома не гуляем, он там столько собак уже покалечил.  А с вашей собакой просто чудо какое-то происходит.
Собаки мирно кружили вокруг своих хозяев, обнюхиваясь. Заинька семенила на своих коротких ножках, а роскошная собака,  опустив страшную морду почти до земли, топала за ней смешно переваливаясь.   
 - Наверное собаки тоже чувствуют границу. Мало кто бы стал бить старого несчастного нищего.  Мы эту собаку подобрали, думаю жизнь ее не баловала.
- Да, удивительно. Это наверно здорово, подобрать бездомное животное, так сказать доброе дело сделать. Но я бы не смог, честно нужно признаться.
 - Дочка уговорила, они как-то с этой собакой выбрали друг друга. Правда при других обстоятельствах я бы не поддалась.
 - Да, дети иногда бывают милосерднее, а иногда наоборот.
 - Нам пора, до свидания, - попрощалась Татьяна. Она уже совершенно замерзла.
 - Вы всегда в это время гуляете?
 - Да, обычно
  - Позвольте, мы тоже к вам будем присоединяться, если конечно вы не против. Извините, что навязываюсь, собаку жалко.
 - Вы нам не мешаете
 - Спасибо. Тогда до завтра.

«Может быть и к лучшему, не буду реветь», -  подумала Таня.
 За несколько дней удалось набрать еще 180 тысяч рублей, собрали мамины и танины коллеги. Из фонда торопили, появилась возможность привезти лекарство до Нового года. Оставалось найти еще около 900 тысяч. Они долго сидели с мамой, перебирая все варианты, но ничего толкового не придумали. Оставалась только надежда на Наташу. Но в фонде только начали собирать, и на это нужно время. Они редко плакали вместе, каждая в своем уголке, жалели друг друга, но сейчас не выдержали, и уткнувшись друг другу в плечо, дали волю слезам. Собака подползла к ним и молча сидела, глядя на плачущих женщин.   
 Ее нового знакомого что-то сегодня не было, они толклись одни на пустыре. Таня плакала и сквозь слезы уже по появившейся привычке разговаривала со своей чуткой умной собачкой, которая сидела навалившись легким тельцем ей на ногу и задрав морду смотрела ей в лицо. Они все таки появились, подошли, видимо торопились.
 - Добрый вечер, мы опоздали, - начал Олег, но осекся, увидев танино заплаканное лицо.
 - Вы плачете. Я давно понял, что у вас проблемы.
 - У меня горе, а не проблемы.
 - Я могу помочь?
 Он сказал это так просто и хорошо, что Таня, которая не любила делиться и с близкими подругами, рассказала ему всю свою страшную историю.
 - Сколько нужно денег, - спросил он без лишних слов сочувствия.
 - 15 тысяч. Долларов 
 - Это понятно. Я могу завтра во второй половине дня Вам передать деньги.
Таня растерялась, не верила, смотрела на этого большого немного неуклюжего человека в смешной шапочке на большой голове. На него смотрели все трое. Собаки перестали кружиться, и задрав головы, тоже уставились на Олега.
 - Но вы понимаете, что я не смогу вам быстро отдать.
 - Отдавать не надо. Если я позволяю себе роскошь жить в этом государстве, то должен за это платить. Вот моя визитка. Здесь есть телефон  и адрес.  Позвоните мне после 2-х часов, думаю, я буду готов.
 - Если встречаются волшебники и случаются в жизни чудеса, то это именно то, что сейчас происходит. Спасибо.
 - Я надеюсь, что с дочкой все будет хорошо, и я в этом смогу помочь. Идите домой, до завтра.
  - Спасибо.
Таню бросило в жар, голова закружись, она потянула руку и дотронулась до Олега. Еще раз прошептала спасибо, отвернулась и почти бегом направилась к дому. Вдвоем с собакой они вбежали в подъезд,  Таню трясло так, что она не сразу справилась с ключом, собака кружилась и тихо скулила. Скорее сказать маме. Она же не знает про это чудо, ей плохо.
Эту ночь все трое спали спокойно.
 На следующий день все сложилось. Это оказался не сон, она взяла деньги в офисе Олега и в банке, отвезла всю нужную сумму человеку из фонда. Через три дня уже сообщили, когда должны привезти лекарство. Машу перевели в центр к аспиранту Николая Сергеевича Леониду и начали готовить к операции.  На все необходимое для операции и на препарат денег хватало.      
 Операция прошла успешно, лекарство привезли вовремя, Машенька хорошо переносила лечение. Леонид, который вел девочку был очень доволен, и прогнозы его были оптимистичны. Мама держалась всю эту страшную осень, а когда полегчало, сдала. Инфаркт, правда не тяжелый, уложил ее в постель. В больнице она пробыла недолго, и теперь лечилась дома с Заинькой. Она совершенно разбаловала собаку, брала ее в постель, конечно постелив для нее отдельное одеяльце, и уверяла, что та ее лечит. Собака вела себя на постели идеально. Занимала только отведенное ей место, не спала, а чутко дремала, как настоящая сиделка. Таня со смехом рассказывала это Машеньке, когда они делали вместе в больнице уроки. Машенька совершенно этому не удивлялась, а была просто удовлетворена, что мама и бабушка наконец-то оценили Заиньку по достоинству.
- Ты что-же думаешь, что все бы прошло со мной так замечательно, если бы мне Заинька не помогала? Я вообще думаю, что это не просто собака, это ангел так переоделся, чтобы поближе быть ко мне, - объясняла она матери.   
 - Можно сказать и ангел, ты права дочка....
 Последнюю четверть года Машеньке разрешили уже посещать школу, в свободном режиме. Мама вышла на пенсию, чтобы всем было спокойнее, а Таня наоборот устроилась для приработка в частный медицинский центр. Надо было отдавать долги банку.
 Ангел Заинька  и Машенька блаженствовали от общения друг с другом. Собака просто не отходила от девочки. Когда та сидела за своим столом, делая уроки или рисуя, она устраивалась на полу, свернувшись комочком и обязательно привалившись к ногам девочки. Если Маша была в душе или туалете, собака терпеливо дожидалась ее у двери и радостно приветствовала, когда та появлялась. Это очень смешило Таню и ее мать.
 - Уже соскучилась? Конечно, бросили жестокие бедную собачку в одиночестве,- шутили они, глядя на очередную долгожданную встречу.

 Для утренних проводов в школу пришлось выстроить сложную процедуру. Сначала выходила мама с собакой, чтобы дать ей возможность сделать свои дела. Потом выбегали Таня с Машенькой и вместе с собакой трусили до школы, там после ритуала прощания, девочка шла в школу, Таня на работу, а подошедшая мама забирала Заиньку, и они не спеша возвращались домой. Женщин поражала непреходящая радость, с которой собака встреча каждый раз дочку. Завидев Машу она не лаяла, а только начинала тихо подвывать и стонать, она не бросалась и не рвалась с поводка, а перебирая всеми лапками, извиваясь ждала приближения своей богини. Когда рука девочки опускалась  на ее голову, собака замирала в блаженстве, и бабушка, которая теперь всегда забирала Машу из школы, могла поклясться, что видит слезы в маленьких черных глазках. Потом они втроем тихо шли домой, девочка болтала, собака семенила между ними, как можно ближе к ногам девочки и не отвлекалась ни на что. Иногда ее заносило под Машины ноги, девочка запиналась о нее, смеялась, советовала собаке быть внимательней. Собака с виноватым видом отскакивала, поднимала морду, и смотрела на девочку, как бы говоря, ты же понимаешь, я не нарочно.
 Потом было чудное лето на любимой даче. Следующей весной Машеньку сняли с постоянного учета по болезни, раз в полгода они должны были показываться Леониду.
Умерла старая собака Заинька в конце августа, подарив им еще одно лето бесеконечной любви и преданности. Они похоронили ее в лесу, под дубком. Был благостный августовский день, тихий и грустный.
 - Мой ангел улетел, спас меня и улетел, — сквозь слезы шептала девочка.   .