Трансцендентальная медитация

Ашхен Мелик-Мартиросян
     В Интернете промелькнула фраза "трансцендентальная медитация".  И сразу пошли ассоциации:  88-ой, декабрь, спитакское землетрясение.  Вспомнилось, через несколько месяцев после землетрясения довелось поработать переводчиком с группами из Университета Махариши.  Приезжали специалисты из американских и британских филиалов этого университета и проводили занятия по трансцендентальной медитации.  Занятия - для людей из зоны землетрясения, а также для многочисленных беженцев из Азербайджана, поток которых не прекращался, несмотря на то, что Армения сама была в жутком состоянии после землетрясения. 
     Двадцать лет - счастливый возраст!  Никаких особо сильных жизненных потрясений в двадцать лет у меня не было.  Я была обычной студенткой из обычной ереванской семьи, я жила у себя в стране, в родном городе, мне было интересно жить.  Я ни на что не жаловалась, я была довольна жизнью.  И тут - землетрясение!  Приехало много западных врачей, понадобились переводчики, подключили и студентов иняза, тех, которые маломальски в языках ориентировались.  Я попала в оперблок одной из ереванских больниц.  Как это ни странно, многочисленные ортопедические и пластические операции, во время которых пришлось переводить, не повергли меня в шок.  Наверное, напряжённая работа не позволяет особо носиться с собственными эмоциями и страхами.  Даже мысль тогда появилась:  "Может, не ту специальность я выбрала?  Может, в мед идти надо было?  Это ж настоящая помощь людям, а не какая-то там лингвистика". 
     Шокировали меня не операции, шокировал меня вопрос одной коллеги.  Работала я добровольно (разумеется!) в разных клиниках, параллельно доучиваясь на пятом курсе.  Встретились мы как-то со знакомой переводчицей в Красном кресте, разговорились.  У неё немецкий, у меня - английский.  Поговорили о том-о сём, обсудили, где и с кем работаем, как работается.  И тут она меня спрашивает:  "Тебя как оплачивают?"  Вот тут у меня - шок!  Мне и в голову не приходило просить оплату.  Отвечаю:  "Никак".  Она:  "Как???  Ты что, совсем?  Столько месяцев бесплатно вкалываешь, да ещё и в операционных?"  Говорю:  "Слушай, ну, сейчас все добровольно работают.  А как иначе?  Какая оплата?  Ты же видишь, что у нас творится:  и землетрясение, и Карабах, и беженцы."  Она:  "Глупости!  Никто не обязан бесплатно работать.  И не все бесплатно работают.  Я пару недель добровольно оттрубила, а потом заявила, что больше не буду.  Я что, подрядилась?  Нечего. Потребовала плату - и мне платят!  Не боись, деньги есть - валюта есть!  Ты эти свои советские замашки брось - требуй, чтоб платили"!  Ну, я ей сказала, что ничего требовать не умею и не буду.  И советскость тут ни при чём.  Она попробовала на меня ещё повлиять, выбить из меня эту дурь советскую (её слова), но поняла, что бесполезно:  я в её практичных глазах так и осталась наивной дурой, даром вкалывающей.  Ну и ладно.  Мы с ней на разных волнах были и остались до сих пор.
     Так вот вернусь к трансцендентальщикам.  Я с ними работала периодически, когда могла вырваться из больницы.  Медитация, йога и прочие подобные практики от меня были очень далеки тогда.  Впрочем - как и сейчас.  Сейчас я просто чуть-чуть больше об этом знаю.  И не так скептически настроена, как тогда; верю в эффективность этих практик для многих, пусть это и не моё.  А тогда я вообще всерьёз этого не воспринимала и на занятиях была просто переводчиком.  Преподаватели (все улыбчивые люди с блаженными, умиротворёнными лицами) пытались меня в это дело втянуть:  прошептали мне на ухо мою личную мантру (до сих пор её помню), велели никому её не говорить, учили медитировать и расслабляться, но тогда мне это было не нужно, да и не особо интересовало даже в плане общего развития, и я просто переводила на занятиях.  Что меня на самом деле удивило, так это аудитория.  Приходило много народу.  Тогда Интернета не было, но тем не менее люди молниеносно узнавали об этих занятиях и приходили, приходили, приходили.  В помещениях, где проводились занятия, постоянно нужны были дополнительные стулья.  Если не было лишних стульев, люди садились прямо на пол.  Люди из зоны землетрясения, потерявшие родных, потерявшие дома, беженцы-бакинцы, карабахцы, молодые, пожилые, мужчины, женщины.  Потерявшие семьи, потерявшие детей...  В их глаза было страшно смотреть.  Это было гораздо страшнее операций, крови, ампутаций, протезов.  В больницах тоже самым страшным были не операции и не кровь, а глаза людей.  Их истории, их рассказы.  Нет, я бы не смогла стать врачом... 
     После нескольких занятий по медитации многие говорили, что им помогает, что они как-то успокаиваются, уже получается немного спать, как-то функционировать, как-то продолжать жить.  Спрашивали, когда приедет следующая группа инструкторов. 
     С группами медитации я проработала всего пару месяцев, но лица людей и их глаза врезались мне в память навсегда, пусть и звучит это пафосно.  И каждый раз, когда я вижу или слышу фразу "трансцендентальная медитация", у меня перед глазами - те лица...