Мария Антоновна, здравствуйте.
К письмецу этому прилагаю открыточку, которую рисовал специально для Вас.
Мария Антоновна, вы как-то в одном из последних Ваших писем упомянули о "способах навсегда остаться молодым". Да, да, это было. Я точно помню. Так вот. Скажите, пожалуйста, у вас остались эти способы, не затерялись ли? Если же они у вас сейчас где-то рядышком, под рукой, то будьте так любезны, если это вас, конечно, не затруднит, перешлите их мне, пожалуйста.
Вы спросите, душа моя, зачем мне нужно остаться молодым? Предполагаю, что Вам, прозорливой и тонкой женщине, понятны тайны души моей и без слов.
Расскажите мне, так же зелен Ваш сад, как когда-то, много лет назад? Уж сирень, поди, вовсю расцвела? Что Вы сейчас вяжете, сидя в гамаке под развесистой яблоней? Очередные пуховые носочки для Ваших многочисленных крестников? Нет, не мечтаю о таких. Как вещественное доказательство Вашей бесценной дружбы, храню на груди образ Ваш, маленькое фото, заключённое в медальон моей грустной памяти.
Вы спрашиваете всякий раз, как моё драгоценное для Вас здоровье. Изрядно, доложу я Вам, оно поправилось после прошедшей зимы.
Что сказать о моём окружении? Мой ближайший сосед, Николай Сергеевич, днями возвратится в родные пенаты. С ним-то и пошлю Вам эту весточку и тепло моей души.
Стихов нынче не пишу. И вообще ничего не пишу, дорогая моя, кроме писем - записочек к Вам. Не извольте беспокоиться обо мне. Как говорили в народе "бог не выдаст - свинья не съест." Странное, однако это выражение, неправда ли?
Вот и всё на сегодня, Мария Антоновна. Постараюсь завтра и послезавтра дописать на этом листке новые подробности моей жизни вдали от Вас.
Буду вам очень признателен, если Вы напишете в следующем своём письмеце, что бережёте себя от простуды и нервических переживаний, они Вам вовсе не нужны, голубка моя, дорогая и нежно вспоминаемая мною Мария Антоновна. .
С уважением, всегда Ваш,
Евгений К.
Надпись карандашом внизу листка другим, корявым и крупным почерком:
А В ТЮРЬМЕ У НАС УЖИН СИЧЯС МАКАРОНЫ ДАЮТ