Наш район имел славу эдакого Бруклина,
в начале 90-ых здесь постреливали, устраивали
громкие разборки.
Но именно здесь, в Горном районе я впервые
соприкоснулся с высоким искусством.
Как-то глубокой осенью уже третью неделю
я был заперт дома из-за того, что заразился ветрянкой.
Прибавьте к этому «веерные отключения» электричества,
которые уже успели превратиться в веерные подключения,
водоснабжение с большими перебоями,
многочасовые очереди за хлебом –
стоит ли удивляться, что в эти дни
в свои пятнадцать я успел стать меланхоликом.
Я, понурый, в очередной раз перелистывал
на диване один и тот же учебник физики, а моя
сестра и кузены на кухне о чём-то перешёптывались
с мамой. И тут началось…
Сначала появился ковыляющий левой ногой «Хаймен»,
он убегал от «Марисабель», «Мария» была чем-то озабочена
и говорила тише. Её пытались успокоить «Марисабель» и
«Хаймен». «Марисабель» была настоящая – голубоглазая блондинка
с длинными русыми волосами, «Мария» – жгучая брюнетка.
Они были неподражаемы, но подлинным мастером перевоплощения
был «Хаймен» – худощавый, с приклеенными усами из махершала,
он поскользнулся,
упал и простонал настолько правдоподобно, что я в первую минуту
вскочил, опасаясь перелома.
Это была лёгкая комедия.
А по вечерам случалось наблюдать
высокие трагедии – никем не отредактированные…
Как-то водитель
дяди проболтался о том, что во время очередной командировки
они координировали связь в зоне боевых действий. Похоже, для
тёти это стало последней каплей.
– Дадасян, я с тобой развожусь… Завтра же ты
пойдёшь и напишешь рапорт об увольнении, и мы вернёмся в Петербург!
И тут, в самый разгар женской атаки возглас пятилетней кузины Ани (Марисабель):
– А мне здесь нравится!