Она стояла у окна
В безмолвии ночном печальна,
И только бледная луна
Дарила ей свой свет прощальный.
Ушли балы и маскарады,
Дворцов искусные интриги,
И лживых сплетен вонь и смрады
Надели на неё вериги.
И суд… то был не суд, расправа,
Устроивший для черни праздник
В честь революции кровавой,
Приговоривший к смертной казни.
Нет, не была она безвинной,
Другие были времена,
Но павшему под гильотиной
Осталась до конца верна.
Последняя звезда угасла...
Не плакала и не роптала
Когда волна волос прекрасных
На грязный пол у ног упала.
И платье траурное скинув,
Надела белые одежды,
В платке из тонкого муслина
Предстала пред толпой мятежной.
С улыбкой лёгкой и бесстрастной,
Окинув взглядом небосвод,
К победным крикам безучастна,
Она взошла на эшафот.
В той фразе не было издёвки -
Спокойна, холодна, учтива,
Когда случайно так неловко
На руку палача ступила.
- Месье, простите, не нарочно!
Негромко бросит мимоходом.
И чавкнет гильотина сочно
Под ликование народа.
Где тот палач? Где та толпа
Объятая безумным гневом?
В истории живут слова
На плаху шедшей королевы!